Фредерик Дар - Провал операции «Z»
Кто ищет, особенно упорно, тот, как вы знаете, всегда найдет. «Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир», как сказал один известный всем ученый муж. Рычаг, слава богу, у меня есть, снабженный шарикоподшипниками и универсальным пробойником. Остается лишь найти точку опоры — в данном случае очень притягательную и изумительно красивую мисс Окакис (Антигона для друзей и господина Софокла). И я нахожу ее (точку опоры) на теннисном корте. Скажу вам сразу без преамбулы, поскольку забыл все преамбулы на своем ночном столике: мисс Антигона в короткой белой юбочке способна поднять курс валют на бирже.
Такие бедра, как у нее, можно увидеть лишь в гранд-варьете типа «Лидо», и то не оптом по дюжине в пакете, можете мне поверить! Кожа цвета охры, зажигательная, аппетитная, шелковистая, с легким светлым пушком. До безумия прелестное лицо с красивыми, идеально посаженными глазами цвета чего-то коричневого с золотистым, зубы ослепительной белизны, будто на рекламе «Колгейт», руки бронзовые, как я не знаю что (похоже, у меня авария со сравнениями — повторяюсь или просто не нахожу). Вас очаровывают, ловят, хватают, забирают. Так что вас пробирает.
Когда я подхожу к корту, она делает великолепный эйс своему противнику. Человек, играющий против нее, большого роста, худой, с мешками под глазами, носом больше похожим на маленький хобот, чахлой растительностью на подбородке, напоминающей кисточку для акварели, и залихватскими тараканьими усами. Этого типа я уже где-то видел, но в костюме теннисмена не могу узнать. Хотя понятно, что речь идет о какой-то знаменитости! И тут меня осеняет: да это же Экватор Сали, художник! Помните? Тот, что нарисовал огромных улиток, ползущих на фоне газовых факелов при неоновом свете, и велосипеды с колесами из розовых гирлянд!
— Партию-реванш, мэтр? — предлагает Антигона.
— К великому сожалению, я сдаюсь. Вы слишком сильный соперник для меня, — галантно отвечает запыхавшийся Экватор.
Тот единственный, кто никогда не упускает возможность показать товар лицом, это ваш дорогой и любимый Сан-Антонио! Вы не знали? Словом, я рискую.
— Если вы не очень требовательны в выборе партнера, мадемуазель, то я к вашим услугам.
Красавица награждает меня таким проникающим взглядом, который не способны остановить даже мелкие ячейки сетки-рабицы. Я быстро понимаю, что мое предложение ей понравилось.
— Охотно.
И вот на арену выхожу я. Вовремя я сообразил надеть шорты и майку «Лакост». Художник, без которого улитка так и осталась бы просто улиткой, с двусмысленной улыбкой на физиономии отдает мне свою ракетку.
— Мальчик мой, — говорит он с неопределенным акцентом, который ему пришлось шлифовать долгие годы, — я вам желаю массу удовольствий!
— Благодарю, папаша, — отвечаю я хамским тоном.
Он выпучивает глаза, от чего отвисают подглазные мешки. Обычно толпы народа кидаются к его ногам. Дамы бросают под его башмаки лифчики вперемешку с розовыми лепестками, чтобы облегчить его передвижения по бренной земле, а мужчины покрывают лестью с головы до ног, одновременно бешено завидуя. Он отвешивает мне черный взгляд. Честное слово, если бы у живописца под рукой была палитра, он на века запечатлел бы мое невежество и зазнайство, по-своему пригвоздив к позорному столбу. Экватор Сали изобразил бы меня в образе злого и коварного монстра с подпорками или растекающейся задницы на фоне горящих жирафов, уж поверьте! Его репутация желчного и мстительного старика известна всем!
Смех наблюдающей за сценой Антигоны указывает мне, что я ей доставил удовольствие.
Мы начинаем с небольшой разминки. Я быстро замечаю, что моя спортивная форма осталась в раздевалке. Как, черт возьми, вы сможете отражать мячи, посланные такой красоткой, когда только и делаете, что рассматриваете ее лицо и ноги? Она до того хороша, до неврастении — так и хочется сыграть ей серенаду на ракетке, как на мандолине. Но, с другой стороны, мне очень хочется показать ей, на что способен. А способен я на многое, в частности заставить восхищаться толпу! Разве не так? Было время, когда на турнире «Ролан-Гарро» меня называли Сан-А-Сатана. Очень образно, правда?
Мы начинаем партию. Вначале я выгляжу неуклюже и смешно. Экватор по ту сторону решетки прыскает со смеху и издевается, как Мефистофель. Если он и дальше будет продолжать в том же духе, то закончит день с ракеткой вокруг шеи, так что сможет потом запечатлеть себя на очередном автопортрете. Первая подача за моей партнершей, вторая тоже. Причем легко! Но в третьей я вынимаю свои способности из кармана, и девушка не может противостоять.
Я выигрываю третью подачу, затем четвертую, пятую и в конце концов выигрываю сет. Первый, кто прекращает свои радостные вопли и хмыканья, тот самый художник, с хоботом и усами. Усы поникли и потеряли тараканий задор. Ему надо бы их накрахмалить, чтобы приподнять свой имидж.
Мы начинаем второй сет. Моя подача. Я подбираю два мяча и бью. Вышло коряво: мяч угодил в сетку. Я изготавливаюсь послать второй мяч, но вдруг останавливаю движение руки — молниеносный рефлекс! Будущее принадлежит тем, кто быстро реагирует. Представьте себе, в тот момент, когда я хотел подкинуть мяч, чтобы сделать подачу, меня удивила одна вещь — вес мяча. Я жестом приношу извинения Антигоне и взвешиваю мяч на руке. Сомнений нет — он весит на несколько граммов больше, да и сделан будто бы из другого материала.
— Что у вас произошло? — спрашивает малышка, приближаясь ко мне.
Я показываю ей мячик.
— Попробуйте взвесьте, он не похож на другие!
Она соглашается.
— Он, наверное, просто намок?
— Не думаю. И упругость отличается.
— Да, правда, — отвечает мисс Окакис.
И, чтобы испытать отскок мяча, она с силой бросает его в корт.
0-ля-ля, что творится, мадам! Война на Тихом океане, новая версия, улучшенная и модернизированная — римейк! Страшный взрыв! Огненная вспышка! Осколки в разные стороны! Столб дыма! Мы оглушены. Потрясены ударной волной! Мы парализованы! Мы в крови!
В крови и, возможно, в клочья!
Нет! Целы! Прижаты друг к другу. Антигона побелела. Сюрприз так сюрприз (на всех языках звучит одинаково)! Вот уж чего не ждали и даже не успели испугаться. Этот фальшивый мячик оказался маленькой изящной гранатой.
— Вы ранены, моя девочка? — спрашиваю я у Антигоны.
Она смотрит на меня своими огромными красивыми глазами и, похоже, не понимает моего вопроса. Вы ведь знаете — в душе я родился капитаном океанского корабля. Женщины и дети в первую очередь! Все, что касается посадки на шлюпки и организации спасательных работ на тонущем корабле, тут я впереди всех, мое слово — закон!
Поскольку она не в состоянии вымолвить ни слова, я сам провожу инвентаризацию, как у себя в Конторе к концу года. У нее порез на руке, еще один — на щиколотке и ссадина на лбу. Я рассматриваю юбку и майку: нет ни дырок, ни пятен крови — все о'кей! Помазать зеленкой — и все пройдет. Короче, пронесло! На то же самое я надеюсь и в отношении малого по имени Сан-Антонио. Краткая инспекция моей атлетической фигуры. Один осколок угодил мне в бедро, другой — в мякоть левой руки. Если бы малышка имела неосторожность бросить мяч у наших ног, то мы бы сейчас были похожи на решето. Я рисковал перед смертью увидеть свое сокровенное в теннисной сетке. Ах, какая была бы невосполнимая потеря для дам с нежным сердцем и склонностью к легким головокружением.
Представляете себе, что бы могло получиться, если бы у меня не было божественного дара, а вернее, волшебного рефлекса, и я вместо того, чтобы взвесить мяч на руке и почувствовать некоторый излишек веса, треснул бы по нему ракеткой. Моя собственная судьба была в моих руках — все было как бы на весах истории, и стукни я по мячу, единственный сын моей матушки Фелиции был бы вычеркнут из этой истории навсегда. Представляете себе, а?
Взрыв привлек к теннисному корту людей, и они бегут сюда со всех сторон. Нужно видеть этот забег, как на Олимпийских играх для паралитиков, среди которых коронованные, титулованные, с гербами, состояниями, наградами и прочими почестями высокочтимые особы. Японский посланник пересекает финишную ленточку первым — папаша Нету Метро Киото обладает истинно самурайскими качествами. Он визжит, как крыса, чей хвост попал в шестеренки кофейной мельницы:
— Мисс Окакис! Мисс Окакис!
И его превосходительство спешит заключить в свои руки малышку Антигону, которая и так уже находится в объятиях, но в моих. Я шлепаю по плечу старого ловеласа.
— Возьмите себя в руки, господин посланник, — говорю я ему интимно, — это не транслируется по телевидению.
Вице-королева Тении, Алоха Келебатуза, разнервничалась и кидается рыдать: можно быть вице-королевой, но при этом оставаться женщиной. Дива Ла Кавале испускает такое си-бемоль, что срываются несколько чугунных гербов, прикрепленных к решетке. Теннисный корт становится похож на фондовую биржу. Столпившийся народ выкрикивает всякие слова и жестикулирует. От нас требуют объяснений, я их даю. Прибежавшая вместе со всеми Глория наконец осознает всю глубину случившегося. Видя меня в крови, она взмахивает руками, как крыльями, и обещает, что сейчас грохнется в обморок. Поскольку никто не придает ее словам никакого значения, она откладывает исполнение обещания на более поздние сроки. Слуги стремятся побыстрее обеспечить доставку перевязочных материалов. Приходит личный врач Окакиса. Он осматривает наши раны, дезинфицирует, перевязывает, наклеивает пластырь. Мы становимся похожими на карикатуру.
