Николас Мейер - Пылай, огонь (Сборник)

Я в ужасе продолжал смотреть на это создание, которое, приблизившись ко мне, завершило, наконец, песню, В воздухе повисло молчание.

— Милостыню! Не пожертвуете ли слепому? — стянув шляпу, он протянул ее донышком вниз. Я порылся в карманах в поисках мелочи.

— Почему вы не ответили, когда я обратился к вам? — не без раздражения спросил я, потому что устыдился своего желания вскрикнуть, схватить саквояж й вытащить револьвер. Я испытал еще большее раздражение, представив, в каком глупом положении я мог оказаться, ибо этот слепой певец не испугался бы меня, да и вообще он не испытывал злых намерений.

— Я не мог прервать песню, — ответил он с таким видом, будто это каждому должно быть понятно. У него был легкий ирландский акцент. — Когда я прекращаю петь, мне не платят, — объяснил он, снова протягивая головной убор. Я бросил в него несколько пенни. — Ба-а-адарю, сэр.

— Но, силы небесные, человече, как вы можете заниматься своим ремеслом в этих условиях?

— Ус... условиях, сэр? А что за условия?

— Да этот проклятый туман! — фыркнул я, — В нем и руки перед собой не разглядишь... — И тут я остановился, вспомнив, с кем имею дело. Менестрель лишь выразительно вздохнул.

— Ах, вот что! То-то я удивляюсь, какая странная обстановка вокруг. Думаю, что сегодня за все утро мне и шиллинга не удалось заработать. Значит, туман? Должно быть, просто потрясающий. Ну и ну!

Снова вздохнув, он повернулся, словно бы желая увидеть окружение, что произвело на меня довольно грустное впечатление.

— Вам нужна какая-нибудь помощь? — спросил я.

— Нет, нет... да благословит вас Бог, сэр, но я ни в чем не нуждаюсь. Ведь мне, в сущности, все равно, не так ли? Все то же. Бла-а-адарю вас, губер’тор. — С этими словами он вытащил из шапки деньги, которые я ему кинул, и переправил их в карман. Я попрощался с ним, и он зашаркал дальше, нащупывая тросточкой путь и ничем не отличаясь от всех прочих, блуждающих в этом проклятом тумане. Он снова затянул песню, и его голос постепенно стих, когда певец исчез из виду, проглоченный белесой стеной тумана.

Оглянувшись, я снова крикнул:

— Холмс!

— Не стоит кричать, Ватсон. Я здесь, — раздался у меня за спиной знакомый голос. Резко повернувшись, я оказался нос к носу с уже знакомым слепым певцом. 

6

Тоби превосходит сам себя

— Холмс!

Расхохотавшись, он стянул парик, избавился от искусственных бровей и от бородавки на подбородке. Наконец он снял очки с темными стеклами, и вместо того, чтобы увидеть слепые глаза менестреля, я столкнулся со взглядом Холмса, искрившимся спокойным весельем.

— Прошу прощения, мой дорогой друг. Вы же знаете, я всегда был склонен к драматическим эффектам, а на этот раз ситуация была столь превосходной, что я не смог противостоять искушению.

Потребовалось несколько минут, чтобы успокоить перепуганного кебмена, которого весь этот эпизод привел едва ли не в полное бесчувствие, но Холмс, наконец, преуспел и в этом.

— Но к чему весь этот обман? — потребовал я от него ответа, когда Холмс нагнулся погладить собаку, признавшую, наконец, старого друга. Тоби радостно завилял хвостом и облизал ему щеки. Холмс бросил на меня снизу вверх быстрый взгляд:

— Он удрал, Ватсон.

— Удрал? Кто удрал?

— Профессор, — возбужденно сказал Холмс, выпрямляясь. — У вас за спиной, в тумане — его дом. Прошлой ночью я сам наблюдал за ним (обычно я плачу Уиггинсу[4] за эту работу), до полуночи все было спокойно, и я зашел в паб внизу по дороге, чтобы согреться в такую промозглую погоду глотком бренди. Пока я был в отлучке, профессора навестили двое мужчин. Не имею ни малейшего представления, о чем они говорили, но у меня нет ни малейших сомнений, что это были шпионы у него на жалованье, которые пришли сообщить хозяину, как я затягиваю петлю у него на шее. Когда я вернулся, их уже не было, и все оставалось в прежнем виде. Этим утром к одиннадцати часам я получил депешу от Уиггинса. В тот промежуток времени, когда я ушел, а он еще не занял мое место, профессор исчез. Как и куда — это еще предстоит выяснить. Вот я и явился сюда в таком виде, чтобы меня не перехватили его дружки, которые вполне могут устроить тут засаду.

 Я слушал его, стараясь сохранять совершенно бесстрастное выражение, с которым и задал несколько вопросов.

 — Вы говорите, было двое мужчин?

 — Да. Один был высок и грузен — самое малое, стоунов[5] четырнадцать: сырая земля успешно сохраняет отпечатки, из которых можно сделать интересные выводы. Он носит обувь крупною размера с закругленным носком и квадратным каблуком, слегка косолапит при каждом шаге. Человек такого роста и веса часто ставит ступни носками наружу, так что тут любопытный феномен. Передвигался он довольно решительно, и я могу предполагать, что в этой паре он играет главную роль.

 — А другой? — Я старался, чтобы мой голос звучал как можно непринужденнее.

 — Ах, другой, — Холмс задумчиво вздохнул и рассеян-, но огляделся по сторонам. — Да, в нем тоже есть кое-что интересное. Он несколько ниже и не так грузен, как его компаньон. Я бы предположил, что рост у него ниже шести футов и он слегка прихрамывает, подобно вам, Ватсон, на левую ногу. Он держался несколько сзади, и второй подозвал его, когда они подошли к дому. Это предположение подтверждается тем фактом, что остались отпечатки только его носков, когда он заторопился на зов. Об этом же говорит увеличившаяся величина шага. Они вошли в дом, поговорили с профессором и покинули его. Я бы мог и пространнее рассказать об их действиях, если бы не этот проклятый туман, мешающий мне воссоздать картину во всех деталях. К счастью, я принял меры предосторожности, так что в случае необходимости без труда найду их. Как вы знаете, в число моих привычек не входит вылавливать мелкую рыбешку, когда крупная уходит сквозь прорехи в сети.

— Не наступите на ванильный сахар! — внезапно вскрикнул он, резко оттянув меня назад, едва только я сделал пару шагов по направлению к дому. — Вы могли попасть в него, — выдохнул он, придерживаясь за меня, чтобы сохранить равновесие. Теперь я окончательно убедился, что он сошел С ума и нуждается в срочной помощи,

— Ванильный сахар? — с предельным спокойствием переспросил я.

— Не волнуйтесь, мой дорогой друг, Я не рехнулся, хмыкнул он, выпуская рукав моего пальто. — Я же говорил вам, что принял меры предосторожности, которые помогут мне выследить любого из посетителей или всех, Расплатитесь с кучером, и я вам все объясню.

Едва держась на ногах, я вернулся к кебу, взял свой саквояж и рассчитался. Кебмен испытал явное облегчение, получив возможность уехать, так как, без сомнения, опасности передвижения в тумане казались ему куда менее страшными, чем непонятные происшествия на тихой Мунро-роуд. Поскрипывая, кеб удалился, а я вернулся к своему другу, который дожидался меня, стоя на том же месте. Взяв меня под руку и держа поводок Тоби, Холмс повел нас к дому, который, хотя я его и не видел, чувствовалось, был где-то поблизости.

— Посмотрите вниз и глубоко вздохните, — посоветовал он. Сев на корточки я вдохнул, как мне было указано, и сразу же ощутил запах ванильного экстракта.

— Ради Бога, зачем?.. — начал я.

— Если уж выбирать, это куда лучше креозота, — ответил Холмс, позволив Тоби обонять запах, — поскольку он не так резок, из-за чего носитель его может понять, что наступил подошвой во что-то пахучее. Преимущество и в том, что запах довольно нестандартный. Он ясно чувствуется, долго держится, и я сомневаюсь, что Тоби собьется со следа — если, конечно, он не приведет нас на какую-то кухню. Вперед, малыш, ищи, ищи! — подбодрил он пса, который и без того внимательно обнюхивал беловатую пыль на тротуаре.

— Я рассыпал его тут прошлой ночью, прежде чем покинуть свой пост, — продолжал Холмс, продолжая избавляться от облачения нищего слепого певца. — Они все протопали по нему — Мориарти, два его сообщника и проехали колеса кеба, который пару часов назад увез его.

Я возблагодарил бога, что догадался сменить обувь, и поднялся на ноги.

— Итак?

— Итак, Тоби проследует за колесами этого кеба. Обретая окончательную уверенность, мы пустимся преследовать преступников. Вы готовы?

— Не слишком ли поздно?

— Думаю, что нет. Туман, который помешал вам прибыть на место, без сомнения, замедлил и их бегство. Идем же, друг мой!

Он Слегка дернул поводок Тоби, углубившегося в изучение ванильного сахара, и мы двинулись. Запах в самом деле был достаточно силен. Несмотря на трудности, которые доставлял нам туман, собака уверенно потянула нас за собой и нетерпеливо переминалась на месте, когда Холмс остановился, чтобы вытащить из кустов на другой стороне улицы спрятанный там свой красный саквояж. Большую часть времени мы, храня молчание, следовали за собакой, которая, энергично натягивая поводок, давала нам понять, что ощущает в воздухе не только едкий сернистый запах смога.