Алекс Норк - Больше света, полиция!
Блейк замолчал и, не меняя позы, глядел в окно, где в чистом небе уже набирало силу солнце.
Сбоку довольно долго думали.
— А где гарантии? — наконец услышал лейтенант.
— Я офицер, доктор. Я старый офицер.
— Какой бы ни оказалась эта встреча?
— Какой бы она ни оказалась.
— Хорошо. Мне надо присутствовать при разговоре?
— Нет. При входе в здание я заметил беседку. Я буду там.
Кэти два раза постучала в дверь и не услышав ответа приоткрыла ее.
— Мистер Нордау, прошу меня простить за беспокойство. — В комнате как всегда был полумрак от плотно прикрытых жалюзи. — К вам посетитель, мистер Нордау. Это офицер полиции… Вы меня слышите?
— Слышу.
— Он ждет в беседке… вас туда проводить?
Он отрицательно покачал головой.
Блейк просидел в тенистой зелени минут десять, поглядывая сквозь ветви плюща на двери хосписа. За все это время никто не вошел и не вышел.
Он действует сейчас в нарушение элементарных полицейских правил. Из хосписа есть ведь и другой выход. Тот, сбоку. Путь для побега открыт. И это шанс для того, с кем он хочет встретиться. Блейк дает ему этот шанс, шанс — не воспользоваться… Он посмотрел на часы, а когда снова взглянул в ту сторону, увидел молодого человека, спортивно сложенного. Идет медленно и неуверенно… но идет сюда. Значит — он!
— Присаживайтесь, мистер Нордау, — Блейк указал на соседнее плетеное кресло. — Хорошо здесь, правда? Тенек.
Он не получил ответа.
— Вы образованный человек, не так ли, поэтому я буду выражаться коротко. Вы здоровы, мистер Нордау, здоровы как бык, извините за такое сравнение. Это можно сказать даже по вашему внешнему виду. Я уже не говорю об экспертизе, которая посмотрит вашу кровь и даст однозначное заключение по этому поводу. А мы, полиция, присовокупим свои данные. Крайтон — убийца вашей матери, которого вы хорошо запомнили в лицо, а то, как он был застрелен, свидетельствует о тонко продуманном сценарии. Осуществить его можно было лишь действуя изнутри — из самого хосписа. Никто из здешних сотрудников Крайтона по жизни близко не знал, следствием это уже установлено… Это все не прямые улики, мистер Нордау, но судебная практика опирается очень часто на такую важную категорию, как «совокупность косвенных улик». На ее основе и выносится приговор… Вы меня внимательно слушаете? Все слишком очевидно, мистер Нордау. Ваши адвокаты ничего не смогут сделать. Иной вариант — ваше личное признание и последующая защита, построенная на справедливом, хотя и противозаконном чувстве ненависти к уничтоженному вами подонку. — Лейтенант вынул платок и вытер лоб, становилось все-таки жарко, даже в этой тени. — Не хочу предрекать решение суда, но лет шесть с перспективой досрочного освобождения — не так уж и много…. Взвесьте мои слова, мистер Нордау. Вон, на столике, ручка и листы бумаги…
Блейк почти не видел лица человека в соседнем кресле. Тот сидел с низко опущенной головой, неподвижно, положив на колени руки.
— К тому же в этой истории есть еще две судьбы, мистер Нордау. Одного мелкого мерзавца, который все же не совершал никакого серьезного преступления, и молодой женщины, вашего врача, она сейчас в клинике в тяжелом состоянии.
Кэти спустилась вниз в свое рабочее помещение.
Ну вот и все. Она мысленно попрощалась со своим несчастным пациентом.
Кэти сняла медицинский халат и аккуратно повесила в шкаф на плечики. Это — последнее, что ей осталось сделать перед тем как уйти из хосписа. Навсегда. Она еще раз оглядела помещение. Все аккуратно, и в полном порядке.
Пусть здесь работает другая. А она не может. Потому что нельзя служить тому, чего до конца не понимаешь… Чего не понимаешь вообще… И как бы там ни было, она права в своем вчерашнем поступке, когда не сделала фатальную инъекцию, заменив ее на обычный препарат.
— Что с ней, лейтенант? Что произошло с Маршей?!
— Тяжелый стресс. Сейчас ее будут долго держать во сне. Вот так, мистер Нордау! Пули имеют свойство давать рикошет. — Впрочем, Блейк тут же пожалел об этом глупом наставлении. — Мне пора, — он встал и кивнул на столик с бумагой, — садитесь и пишите. Минут через сорок приедет наш сотрудник и оформит все как положено. До свидания, мистер Нордау.
Он вышел из беседки и быстрыми шагами направился к воротам хосписа, за которыми оставил машину.
Макс сразу же поднял трубку телефона в его кабинете.
— Слушай меня внимательно: сходи к шефу и доложи, что Генри Нордау дал полное письменное признание. Его необходимо отпустить под нашу ответственность. Пусть кто-нибудь из ребят оформит здесь в хосписе протокол и сразу доставит Нордау домой. Ты понял? Приезжайте вдвоем, мы с тобой потом тут недалеко прокатимся.
Блейк положил трубку и, поудобней устроившись в автомобильном кресле, снова взял ее и набрал номер Митчелла.
— Доктор? Да, это я опять… Нет, никуда не уехал, звоню из своей машины у ваших ворот… Спасибо, не зайду, по эту сторону я чувствую себя значительно лучше. А вашего пациента в ближайшее время заберут и доставят прямо по месту жительства. Он абсолютно здоров, доктор. Скажите — вы этого действительно не знали?
Блейк с полминуты выслушивал голос в трубке… Оказывается, и этот Митчелл способен волноваться.
— Я помню о всех наших договоренностях и безусловно вам верю, — прощаясь, сказал лейтенант.
* * *Что-то случилось с головой… Здоров как бык, сказал этот лейтенант?… Все так и было до последнего момента… Боже, как трудно начинать жить в третий раз! Ведь он оставил все силы на смерть, и теперь нужно возвращать их оттуда… И начинать с этого листка бумаги…
«Я, Генри Нордау», — уже написано поверху листа. Его обычный крупный твердый почерк. Сейчас голова перестанет гудеть и будет написано все остальное…
Хотя, конечно же не все. Главное останется с ним. Никто не узнает, что между его первой и третьей — новой жизнью — была вторая. Которую он прожил от начала и до самого конца. Об этом не узнает даже Марша и их улыбчивый мраморный рояль. Конечно, рояль снова вернется в его дом. И еще что-то должно туда вернуться… из первой жизни… что ушло от его мальчишеского безумия.
«Я, Генри Нордау»… И солнечный луч будто нарочно прорвался сюда, чтобы светить на белоснежную бумагу…
* * *— Давайте, я сяду за руль, патрон, вы ночью-то спали?
— Не надо, Макс, я сам поведу. А не поспать иной раз даже полезно. Ты что-нибудь понимаешь в цветах? Я в них ничего не смыслю.
— Вы имеете в виду те, что растут, ботанику всякую?
— Я имею в виду те, что мне надо отвезти в клинику молодой женщине, перед которой я очень виноват. Ты поможешь мне выбрать.
— А! Тут не будет проблем, можете на меня положиться. Как вам удалось так быстро раскрутить этого парня, Нордау, патрон?
— А почему это тебя удивляет?
— Не знаю, — помощник задумчиво пожал плечами. — Еще пару дней назад все было как в тумане. Все-таки сложная это штука — люди, патрон.
— Не такая уж сложная, когда больше тридцати лет проработаешь в полиции.
— А почему мы так гоним?
— Эта несчастная женщина, Макс, может проснуться. И тогда она сразу должна узнать то, что поможет ей не спать потом слишком долго.
В центре города они зашли в большой цветочный магазин, где Макс быстро и сметливо разобрался с букетом. Договорились, что он подождет его в центре, пока лейтенант съездит в клинику.
И снова Блейк оказался среди медицинских халатов. Только жизнь тут шла энергичная и подвижная. Совсем не тягостная, как там, в хосписе. «Все-таки умирать лучше здесь, в борьбе за последнее, — подумал лейтенант. — Надо бы поиметь это в виду для себя самого».
А вот и один из врачей, с которым он вчера познакомился.
— Здравствуйте, лейтенант. Цветы — это хорошо, мы ей поставим. Спасибо.
— Главное не в них, она еще не просыпалась?
— Нет, но скоро у нее будет первое короткое пробуждение. Очень важный для нас момент. А что, я не понял, главное?
Блейк указал на привязанную к букету карточку. Самую большую, какая была в магазине:
— Прочтите.
— Какие крупные буквы, и корявые, что там? — врач взял карточку и прочитал вслух: — «Генри Нордау жив и абсолютно здоров. Выздоравливайте. Полиция».
— Это — важное для нее сообщение?
— Очень важное.
— И слово «полиция», вы полагаете тоже важное?
Блейк развел руками:
— Ну, куда вы без нас!
Он вернулся в центр и, не обнаружив поблизости помощника, сунулся от солнца в первый попавшийся магазин. Пахло духами и парфюмерией.
А это что? Мама родная, да это ж фены! Ну и понавыдумали! Нет, чтобы просто вытирать голову полотенцем, как он всю жизнь это делает. Извращенцы…
— Вы что-нибудь хотите выбрать, сэр?
