Лейф Перссон - Тот, кто убивает дракона
Сначала он остановился около стола с салатами и наложил себе приятную маленькую горку из тертой сырой моркови, нескольких полосок огурца и кружков помидора. Обошел своим вниманием заячье и лосиное дерьмо, а никаких опарышей у них, похоже, не было, пусть те и показались ему вполне человеческой пищей единственный раз, когда он их пробовал. Затем он понюхал различные кувшинчики с маслом и салатными заправками и в конце концов решился.
Соус «Род-Айленд». Из своего опыта Бекстрём знал, что тот вполне съедобен. И обычно сам покупал его в бутылке и поливал им свои домашние гамбургеры с большим количеством сыра и майонеза.
На раздаче он долго колебался, выбирая между дежурным мясным блюдом, котлетой с жареным картофелем, огурцом и сливочным соусом, дежурным макаронным блюдом – карбонарой с жареной свининой и сырым яичным желтком и дежурным рыбным блюдом – жареной камбалой с вареным картофелем и огуречным майонезом. Его сильный и непокорный характер победил, и он выбрал рыбу, пусть даже ее, главным образом, ели педики и лесбиянки.
«Пожалуй, все-таки стоит попробовать», – подумал Бекстрём, и у него неожиданно стало спокойно на душе.
Оставалось определиться с напитком к еде. Обычная вода, сок, минералка, легкое пиво? Он выбрал немного легкого пива в качестве простой и естественной уступки умеренности, которую он сейчас убедительно продемонстрировал.
Четверть часа спустя он разобрался с обедом. Остался кофе, и пришло время отпраздновать свой триумф с помощью маленького миндального пирожного. Пожалуй, также еще меньшего по размерам так называемого пылесоса из зеленого с обоих концов, покрытого шоколадом марципана.
«Нельзя давать себе послаблений», – подумал Бекстрём и с железным спокойствием положил назад пылесос и довольствовался только миндальным пирожным. А потом взял кофе и расположился в дальнем углу, чтобы в полном покое завершить свою скромную трапезу.
15
Час спустя у него состоялась вторая встреча с его разыскной группой. Бекстрём отлично чувствовал себя, рвался в бой и считал, что он наконец полностью контролирует ситуацию. Его давление ни капельки не скакнуло, когда он для начала попросил инспектора Ларса Альма доложить о находках, сделанных им относительно самой жертвы и того, чем она занималась в последние часы своей убогой, пропитанной алкоголем жизни.
– Пожалуй, ты захочешь начать, Ларс, – сказал Бекстрём и дружелюбно улыбнулся Альму.
«Старая Деревянная Башка из стокгольмского отдела насилия, и как такой, черт возьми, мог стать полицейским, загадка даже для меня», – подумал он.
Инспектор Ларс Альм допросил одного из самых молодых соседей жертвы, Сеппо Лорена, у него дома в квартире на Хасселстиген, дом 1, где тот проживал со своей матерью. Причина, по которой он именно Лорена удостоил такой чести, состояла в том, что его десять лет назад наказали на шестьдесят дневных заработков за драку. Он оказался одним из семи представших тогда перед судом фанатов АИКа, которые после матча на стадионе Росунда поколотили одного из сторонников команды противника на станции метро в центре Сольны. Это была единственная запись о нем в полицейских сводках, и Лорен тогда отделался легче всех его товарищей по несчастью. Одновременно он также являлся единственным в доме осужденным за насильственное преступление и вдобавок соседом жертвы.
– Ты или я, Ларс? – спросила Анника Карлссон и кивнула Альму.
– Я могу поговорить с ним, – сказал Альм.
– Спасибо, Ларс.
«Ребенок с телом взрослого человека, – подумал Альм, когда закончил допрос и покинул Лорена. – Наверняка на десять сантиметров выше меня и точно на десять килограммов тяжелее, с широкими плечами и длинными руками».
Взрослый мужчина. Если бы не длинные светлые волосы, которые постоянно падали ему на лоб и которые он все время пытался убрать левой рукой, откидывая голову назад, доверчивое выражение детских голубых глаз, подвижное тело, дерганые манеры.
«Ребенок с телом взрослого человека, и, конечно, это все равно печально», – подумал Альм, оставив его.
Около четырех пополудни в четверг 14 мая Карл Даниэльссон приехал домой в свою квартиру на Хасселстиген, дом 1 в Сольне. Он вышел из такси, расплатился и в подъезде столкнулся с Сеппо Лореном, двадцати девяти лет.
Лорен, пенсионер по инвалидности, несмотря на относительно молодой возраст, в данный момент проживал один. У его матери, с которой он обычно делил квартиру, случился инсульт, и она уже какое-то время находилась в реабилитационном центре. Даниэльссон рассказал Лорену, что побывал в городе, посетил банк и сделал еще кое-какие незначительные дела. Кроме того, он сунул Лорену две сотенные купюры и попросил купить для него еды. Самому ему требовалось вечером ехать в Солваллу, и он не успевал сходить в магазин.
Речь шла о кусках свинины, двух больших порциях уже приготовленных бобов, нескольких бутылках тоника, кока-колы и содовой. Вот и все, а сдачу он мог оставить себе.
Лорен выполнял подобные поручения для Даниэльссона на протяжении многих лет. Когда он вернулся из расположенного неподалеку торгового центра сети «Иса», Даниэльссон как раз снова садился в такси и, судя по его виду, пребывал в отличном настроении. И сказал что-то в таком роде: «в Солваллу» и «большие деньги на подходе».
– Ты помнишь, в котором часу это было? – спросил Альм.
– Да, – сказал Лорен и кивнул. – Это я точно помню. Я часто смотрю на часы.
Потом он показал их на своей левой руке.
– И сколько было времени? – повторил свой вопрос Альм и улыбнулся дружелюбно.
– Двадцать минут шестого, – сообщил Лорен.
– Что ты сделал тогда? – спросил Альм.
– Повесил пакет с продуктами ему на дверь, а потом поднялся к себе и играл в компьютерные игры. Я обычно этим занимаюсь, – объяснил его собеседник.
– Это в остальном сходится с прочими нашими данными, – констатировал Альм и полистал свои записи. – Даниэльссон играл на первом заезде на купон V65 в Солвалле, стартовавшем в восемнадцать часов. Но поездка туда на такси занимает не более пятнадцати минут, и тогда у него еще оставалось с лихвой времени, чтобы сделать ставку.
– Подожди, подожди сейчас, – замахал руками Бекстрём. – Насколько я понял, у Лорена не все дома.
– Он умственно отсталый, – согласился Альм. – Время, однако, знает. Это я проверил.
– Продолжай, – проворчал Бекстрём.
«Какое совпадение, – подумал он. – Первый свидетель Деревянной Башки – другой полный идиот, и оба утверждают, что знают время».
В первом заезде Даниэльссон поставил пятьсот крон на победителя, лошадь под номером шесть, Мгновенное Правосудие. В результате он получил в сорок раз больше денег, и выигрышный купон эксперты нашли у него в ящике письменного стола.
– Мы абсолютно уверены в этом, – не унимался Бекстрём. – Он мог ведь с таким же успехом получить его где-то или просто стащить.
На сто процентов, по словам Альма. Он ведь разговаривал с одним старым другом Даниэльссона, который позвонил ему по телефону и рассказал. Именно он намекнул Даниэльссону о Мгновенном Правосудии. Бывший наездник и тренер из Солваллы, сегодня пенсионер Гуннар Густавссон, знавший Даниэльссона еще с той поры, как они вместе ходили в начальную школу.
– Густавссон вроде как легенда в Солвалле, – констатировал Альм, – если верить моему интересующемуся лошадьми коллеге, он известен всем как Гегурра Кучер и явно не раздает подсказки направо и налево, поэтому, что касается их старой дружбы с Даниэльссоном, здесь все сходится, конечно. Даниэльссона среди его старых друзей детства из Сольны и Сундбюберга, по-видимому, называли Калле Бухгалтер.
В любом случае, – продолжил Альм, сверившись со своими записями, – по рассказам Густавссона он сидел в ресторане в Солвалле с несколькими своими приятелями, когда там неожиданно появился Даниэльссон, и он пребывал просто в отличном настроении. Тогда часы показывали примерно половину седьмого. Густавссон предложил ему сесть, но Даниэльссон отказался. И сообщил, что пригласил на ужин немного позднее другого старого школьного друга. Кроме того, у него имелась причина для праздника, поскольку они с Даниэльссоном поделили выигрыш.
– И как зовут его? – спросил Бекстрём. – Того школьного друга, которого Даниэльссон пригласил на ужин?
– Мы знаем его оба, и я, и ты, – сказал Альм. – Он старый товарищ Даниэльссона по народной школе в Сольне. Он ровесник убитого, ему шестьдесят восемь. Когда мы с тобой знали его, он работал в сыске в старом отделе насильственных преступлений Стокгольма. Роланд Столхаммер. Ролле Столис, Железный Человек или просто Столис. У любимого дитяти много имен.
«Ничего себе, – подумал Бекстрём. – Роланд Столхаммер, взятый почти на месте преступления и давно превратившийся в старую развалину».
