Эд Макбейн - Отрава
— Еще раз спасибо, — поблагодарил Карелла. — Если мне понадобится хороший стоматолог...
— Не ходите к Лоренсу Оливье, — с улыбкой посоветовал Элсворт.
Бумаги из 12-го участка были доставлены где-то после часа. Практически там повторялось все то же самое, что сообщил Уиллису Ларкин, указано лишь было точное время, когда Холландер вернулся домой в воскресенье. Один из соседей видел, как он поднимался на лифте примерно в половине восьмого вечера. Холландер вышел на четвертом этаже. Медэксперт, учитывая те обстоятельства, что температура в комнате менялась и тело лежало на поглощающем тепло ковре, дал весьма приблизительное время смерти — это, по его мнению, случилось ночью в воскресенье или ранним утром в понедельник. Во всяком случае, в половине восьмого он был еще жив и шел, по всей вероятности, в 401-ю квартиру. «Интересно, — подумал Уиллис, — а что делала Мэрилин Холлис вечером в Пасхальное воскресенье после половины восьмого».
Он не видел Кареллу с самого утра, когда оба пришли на работу. Карелла еще не знал, что им достался из 12-го участка еще один труп. Не знал об этом и лейтенант Бернс.
— Ты что, с ума сошел? — ахнул Бернс после того, как Уиллис сообщил ему новость.
Оба окна кабинета были распахнуты навстречу весеннему апрельскому ветерку. Бернс сидел без пиджака, в одной рубашке, склонив седеющую голову с коротко стриженными волосами над грудой бумаг, наваленных на столе. Жесткие, синие глаза с удивлением уставились на подчиненного. Уиллису на мгновение показалось, что он сейчас перепрыгнет через стол с бумагами и вцепится ему в горло.
— Какого черта?..
— Они наверняка связаны, — спокойно сказал Уиллис.
— Я тоже связан родственными узами со своей четвероюродной сестрой в Пенсильвании...
— Это не четвероюродная сестра, Пит, — заметил Уиллис. — Это вторая жертва, связанная, причем достаточно близко, с женщиной по имени Мэрилин Холлис.
— И ты хочешь сказать, что это она их убила?
— Подожди, Пит, я такого не говорил.
— А что тогда ты говорил? У нас и так дел невпроворот — до следующей Пасхи не разобраться...
— Так что ты от меня хочешь? — довольно грубо спросил Уиллис, забывая, что он все же говорит со своим начальником. — Чтобы я отдал наше дело Ларкину?
— Кто такой, черт возьми, этот Ларкин?
— Из двенадцатого, — ответил Уиллис. — Ты этого от меня хочешь?
— Я хочу, чтобы следующий раз, прежде чем брать на себя половину убийств в этом чертовом городе, ты бы спросил моего разрешения!
— Ты прав, мне надо было бы это сделать.
— Да уж. Кто занимался составлением отчета?
— Ларкин.
— Вот и отлично. Поручим Мисколо...
— Нет, этим занимается двенадцатый участок.
— А ты уверен, что Ларкин не станет поднимать шум? Если мне наверху устроят головомойку, я...
— Он опытный коп, Пит. Он все устроит, не беспокойся. Он был рад избавиться от этого дела.
— Еще бы, — усмехнулся Бернс.
В грязноватой столовой, находящейся неподалеку от их участка, Уиллис рассказал о своих новостях Карелле.
— Так, значит, нож? — спросил Карелла.
— Да, какой-то острый инструмент.
— Но не яд.
— Не яд, это точно.
— Я чего-то не понимаю, а ты? Делать все возможное, чтобы получить запутанное убийство...
— Но ведь это действительно убийство, разве не так? — заметил Уиллис. — То есть я хочу сказать, что если раньше и были сомнения, то теперь появилась вторая жертва, и тоже друг Мэрилин Холлис. Они наверняка как-то связаны между собой.
— Да, конечно, — согласился Карелла. — Но вот в чем загвоздка. Кто-то использует никотин, уж не знаю, каким способом он его достает, смертельный яд, действующий в считанные минуты. И почему, спрашивается? Потому, что хочет, чтобы мы считали это самоубийством, понятно? Он хочет, чтобы мы списали это дело на самоубийство. Но затем идет и кого-то режет. Очень простой способ, примитивный. Даже не пытается скрыть факт убийства. Так почему же в первом случае мы имели дело с первоклассным и хорошо продуманным преступлением, а во втором — с этим варварством на уровне уличной поножовщины. Вот чего я не понимаю.
— Да, в этом-то вся и штука, — вздохнул Уиллис.
Они немного помолчали.
— Думаешь, эта женщина, Холлис, как-то с этим связана? — спросил Карелла.
— Гм, возможно. Но если она одного за другим убирает своих приятелей...
— Или заставляет кого-либо делать это...
— То зачем она дала нам список? Ведь это значит самой нарываться на неприятности, разве не так?
— Да, пожалуй, — кивнул Карелла.
Они снова замолчали.
— А она знает, что Холландер загнулся? — спросил Карелла.
— Я с ней еще не разговаривал.
— Тогда надо сделать это прямо сейчас.
— Я это сделаю сам, — сказал Уиллис.
Карелла подозрительно посмотрел на него.
— Я пойду один.
Карелла все еще смотрел на него.
— Она хочет стать моим другом, — объяснил Уиллис и улыбнулся.
Глава 6
— Я только что узнала из газет о бедняжке Бэзе, — прорыдала в трубку Мэрилин.
— Когда бы я смог прийти к вам? — спросил он.
— Приходите прямо сейчас.
Она отворила дверь сразу же, даже не спросила, кто. Не успел он пройти в подъезд, как загудел зуммер внутренней двери, и она открылась. Внутри никого не было.
— Мисс Холлис? — окликнул он, а затем вспомнил, что она просила называть себя Мэрилин. — Мэрилин? — сказал он и почувствовал себя глупо.
Ее голос послышался откуда-то сверху.
— Проходи, пожалуйста.
На верхний этаж вела широкая лестница с покрытыми ковровой дорожкой ступенями, полированными перилами орехового дерева. На втором этаже он увидел столовую со множеством зеркал на стенах и столом, за которым вполне могли бы разместиться человек двенадцать. Дальше располагались кухня со сверкающими плитами, холодильником и духовкой и комната, дверь в которую была чуть приоткрыта — что-то вроде кабинета — он разглядел секретер, книжный шкаф и большое удобное кресло с висящим над ним бра.
— Мэрилин? — снова окликнул он.
— Поднимайся выше, — позвала она.
Выше находилась спальня. Стены ее, как и в остальных комнатах, были отделаны деревянными панелями. Напротив кровати располагалось большое, в полный рост, зеркало в бронзовой оправе. Еще одно бра. Персидские коврики на паркете. Громадная кровать под пологом. Два старинных комода. Маленький, на двоих, диванчик, обитый ярко-синим бархатом. На окне, выходящем на улицу, висели занавески такого же ярко-синего цвета. На диванчике сидела Мэрилин.
Она была босая в джинсах и мужской рубашке с закатанными рукавами. Этакая несчастная сиротка. Глаза покраснели и распухли, что подтверждало ее телефонные рыдания.
— Я его не убивала, — сразу же заявила она.
— А кто говорит, что вы это сделали?
Он заметил, что она сразу же заставила его обороняться. Такой злой, нехороший полицейский явился сюда с обвинениями.
— А почему тогда ты пришел? — сказала она. — Я просила позвонить, и ты обещал. Но не позвонил. А теперь Бэз умер...
— Да, это одна из причин, почему я здесь.
— А другие причины?
— Мне хотелось видеть тебя, — сказал он, сам не зная, ложь это или нет.
Она взглянула на него. Он стоял совсем близко, примерно в метре от нее. Ее светло-голубые глаза впились в его лицо, словно пытались проникнуть под черепную коробку, чтобы извлечь из потаенных уголков его мозга правду. Откровенность, как-то сказала она. Может быть, именно этого ей действительно хочется. Но тогда зачем она врала ему насчет Микки в енотовой шубе?
— Давай-ка поговорим о бедняжке Бэзе, — в его голосе прозвучала саркастическая нотка, надо следить за собой. Нельзя, чтобы она почувствовала, что под нее копают.
— В газетах писали, что его зарезали. Это правда?
Если именно она это сделала, то вопрос прозвучал совсем неплохо.
— Да, — ответил он.
В любом случае этот ответ сойдет — убила она или нет. Но ему почему-то не очень хотелось изображать полицейского, он и сам не мог понять, почему.
— Ножом?
Еще один хороший вопрос. Медэксперт говорил только, что это был «острый инструмент». Может быть, и нож, так же, как и любой другой предмет, способный резать плоть. Большинство простых обывателей, в отличие от полицейских, автоматически считают, что зарезать можно только ножом. Так почему же она спросила, чем его зарезали? Не сама ли она это сделала? И использовала не нож, а что-либо другое?
Он решил пойти на некоторую хитрость.
— Да, ножом, — сказал он, не отводя взгляда от ее глаз.
В них ничего не отразилось.
Она кивнула.
Вот и все.
И ничего не сказано.
— Где вы были в Пасхальное воскресенье? — спросил он.
— Ну вот, опять, — она покачала головой.
— Мне очень жаль, но я должен это сделать.
— Я была с Чипом.
— Эндикоттом?
— Да.
Это тот самый адвокат, который прочитал Уиллису лекцию о дружбе между мужчиной и женщиной.
