Андрей Иванов - Разбой на Фонтанке
– Симпатичный?
– Да, только поесть любит.
– Так…
– Недавно мы с ним в обеденный перерыв ходили обедать в «Макдональдс», рядом с нашей «конторой».
– На Среднем?
– Да.
– И как пообедали?
– Пообедали-то хорошо, только потом с Толяном неприятность случилась.
– Какая?
– У нас от обеда осталась коробочка со сладким соусом. Маленькая такая, Толя соус недоел и хотел оставить на столе, а я посоветовал с собой взять, зачем добру пропадать. Как говорится, копейка рубль бережет.
– И что?
– Толян положил соус в карман, да и забыл про него. Все бы хорошо, только в том кармане у него мобильный телефон лежал. Пластиковая коробочка лопнула, соус возьми и разлейся прямо в кармане.
– Не повезло…
– Еще как. В результате трубка испортилась, он пытался ее починить, отдал в мастерскую, но там сказали, сделать ничего нельзя.
Ольга понимающе покачала головой:
– Печальная история.
От пива у молодых людей слегка кружились головы. Настроение было романтическим. По Неве тянулись баржи. Шпиль Петропавловской крепости пронзал светлое небо…
* * *На следующий день Волков и Ольга направились в университет, где на филологическом факультете должен был состояться экзамен по литературе. На лацкане пиджака девушки имелся небольшой микрофон. Маленький наушник она намеревалась вставить в ухо перед экзаменом, из-за длинных волос его невозможно было увидеть.
– Волнуешься? – спросил Волков, когда они подошли к зданию, расположенному на Университетской набережной.
Ольга пожала плечами. Молодые люди вошли в вестибюль. Волков глубоко вдохнул вольный студенческий воздух. Атмосфера университета напомнила оперативнику его студенческие годы. Старший лейтенант не был прилежным учеником. Случалось, он прогуливал лекции, случалось, приходил на экзамены неподготовленным.
Взрослая жизнь закрутила и завертела оперативника. Студенческие годы уплывали дальше и дальше. Время окрашивало прошлое в радужные тона.
– О чем задумался? – спросила Ольга.
– Вспомнил юность.
– Некогда предаваться воспоминаниям, экзамен уже начался.
Молодые люди поднялись на второй этаж и подошли к сто четвертой аудитории, возле которой оживленно суетились студенты.
– Здесь, – сказала Ольга.
Волков осмотрелся, оценивая обстановку.
– Где тут самое безлюдное место? – спросил оперативник.
– Обычно мало народу в конце коридора.
– Там?
– Да.
Окинув взглядом коридор, милиционер понял, что свободного места в нем не осталось.
– Черт… – произнес Волков.
– На третьем этаже есть курилка, – сказала Ольга.
– Пошли туда.
Однако, дойдя до курилки, молодые люди обнаружили, что и там полным-полно студентов. Волков задумался.
– Подожди меня в коридоре, – сказал он.
– Ты куда?
– Зайду в туалет, может, удастся радировать оттуда.
Оказавшись в туалете, оперативник обнаружил там кабинки с дверцами.
– Ну как? – спросила Ольга, когда Волков вернулся.
– Порядок. Буду передавать ответы из туалета. – Волков хлопнул ладонью по сумке, в которой лежали конспекты. – Можешь смело идти на экзамен.
В ответ Ольга поцеловала оперативника в щеку.
– Мне пора, пойду в сто четвертую, – сказала девушка.
– Ни пуха ни пера.
– К черту!
Ольга направилась в кабинет, где шел экзамен. Заняв очередь, девушка некоторое время стояла в коридоре, пока наконец не была приглашена. Она вошла в помещение, где находились с десяток студентов и преподаватель Антонина Петровна Глазкова.
Глазкова работала в университете двадцать лет, ее представления о литературе сформировались при советской власти. У педагога была непримечательная внешность, худая невысокая фигура, собранные в хвост волосы и глаза, внимательно вглядывавшиеся в собеседника сквозь толстые стекла очков.
– Кто следующий? – спросила Глазкова.
– Я, – ответила Ольга.
Девушка подошла к педагогу, протягивая зачетную книжку.
– Ольга Юшина, – прочитала Глазкова имя студентки. – Берите билет.
Задержав дыхание, Ольга взяла со стола билет.
– «Война и мир» Льва Толстого, – прочитала девушка.
– Идите готовьтесь.
Студентка направилась за свободную парту возле окна. «Война и мир» была одной из многочисленных книг, включенных в программу и обойденных вниманием Ольги. Несколько раз девушка начинала чтение великого романа, но каждый раз застревала на пятой или шестой странице. Подобно большинству однокурсников, студентка филологического факультета университета не в силах была одолеть и малой части монументального четырехтомника.
Впрочем, Ольга была спокойна. Девушка верила, ее новый приятель не подведет, и, сев за парту, приготовилась писать конспект.
Волков, услышав, какой билет взяла Ольга, направился в туалет. Одна из кабинок оказалась свободной. Заняв ее, оперативник опустился на унитаз, открыл сумку и начал искать нужный конспект.
– Так, – произнес старший лейтенант, – литература. Где у нас «Война и мир»? Кажется, здесь. Или не здесь…
В сто четвертом продолжались экзамены. К столу педагога подошел долговязый студент с кучерявой головой и очками на широком мясистом носу. Он держал в руках листок с конспектом, где было написано всего несколько строчек.
– Какой у вас вопрос? – спросила Глазкова.
– «Божественная комедия» Данте.
– Очень хорошо. Готовы отвечать?
– В целом… да.
– Что значит в целом?
– Я имею в виду… в общих чертах.
Глазкова посмотрела в зачетную книжку студента.
– Значит, вы, Чеботарев, не готовы?
– Я готов.
– Перескажите мне легенду о Франческе и Паоло.
Чеботарев погрустнел.
– Легенда о Франческе и Паоло… – произнес он. – Легенда эта начинается с того, что Франческа знакомится с Паоло…
– Любопытно.
Чеботарев грустно потупил глаза.
– Что же вы не продолжаете? – спросила Глазкова.
Студент молчал.
– Ну хорошо, – сказала преподаватель, – я поставлю вам «удовлетворительно» в случае, если вы мне хотя бы назовете фамилию Франчески.
Вопрос звучал издевательски. Было понятно, что явно не читавший «Божественной комедии» Чеботарев был не в силах назвать фамилию героини. Получив «неуд», студент покинул экзаменационное помещение.
К этому моменту Волков уже успел надиктовать Ольге изрядную часть ответа на билет.
– По жанровой форме «Война и мир» не исторический роман, а семейная хроника, – продолжал диктовать оперативник. – Хроника жизни нескольких семейств: Болконских, Ростовых, Курагиных…
Вскоре старший лейтенант дошел до описания Толстым вторжения Наполеона…
– Кто следующий? – спросила Глазкова.
– Я, – сказала остроносая девушка, сидевшая за партой в переднем ряду.
– Ваша фамилия?
– Виноградова.
– Пожалуйста.
Упругой походкой, в которой угадывалась спортсменка, Виноградова подошла к столу экзаменатора и заняла место напротив Глазковой.
– Какой у вас вопрос?
– «Песнь о нибелунгах».
Виноградова сразу начала отвечать, говоря быстро и отчетливо, словно опасаясь, что ее вот-вот прервут, не дав рассказать самого главного, и оттого стремилась поскорее изложить экзаменатору имевшиеся знания…
Неожиданно Волков, диктовавший ответ на билет, сидя на унитазе, почувствовал, как из соседней кабинки потянуло знакомым ему запахом. Оперативник принюхался. Сомнений не оставалось. За пластиковой перегородкой кто-то закурил марихуану.
В ухажере студентки сразу проснулся задремавший было милиционер. Он сунул конспекты в сумку и, выйдя из кабинки, постучал в соседнюю дверь. Ответили не сразу. Волков постучал еще раз. Наконец скрипнула щеколда, и в образовавшемся проеме показалась взлохмаченная голова молодого человека лет двадцати двух.
– Тебе чего, братан? – обратился он к Волкову. – Покурить хочешь?
Оперативник молчал.
– Есть у меня немного с собой. – Парень хлопнул по боковому карману пиджака. – Могу отсыпать. За умеренную плату, конечно.
Милиционер достал и раскрыл перед курильщиком удостоверение.
– Уголовный розыск, – сказал оперативник.
От неожиданности парень открыл рот.
– Доставай, что у тебя в кармане, – продолжил старший лейтенант.
– Нет у меня ничего.
– Доставай, если не хочешь ближайшие пару лет провести за решеткой.
Аргумент Волкова подействовал на парня. Сунув руку в карман пиджака, он извлек из него спичечный коробок.
– Высыпай в унитаз.
– Да ты что, братан? – попытался возразить курильщик.
– Я тебе не братан! Высыпай!
Курильщик понял, что с ним не шутят. Повернувшись к унитазу, он с грустью высыпал в него содержимое коробка.
– Спусти воду, – сказал Волков.
Тяжело вздохнув, парень спустил воду.
– Так-то лучше, – удовлетворенно произнес оперативник.
