Алексей Макеев - Люкс с видом на кладбище
— А у вас тут люди хоть когда-нибудь бывают? — не удержавшись, спросил Стас с нескрываемой иронией.
Судя по гримасе вахтера, это едковатое замечание ему не понравилось.
— У нас тут не булочная, чтобы все кому не лень шлындали взад-вперед, — сварливым тоном объявил страж министерского покоя.
— Тогда за российские инновации можно быть спокойным. Врагу до них никак не добраться! — все с той же убийственной язвительностью констатировал Крячко.
В этот момент к проходной подошел явный отставник, плотный крепыш лет сорока пяти, с военной выправкой и лицом свекольного колера, в темном деловом костюме, с черным бантом, приколотым к пиджаку. Этот мужчина поздоровался со Стасом и сказал, что он — Леонид Витальевич Брунцов, начальник охраны. Главы ведомства в данный момент на месте нет, а вот его первый заместитель охотно примет представителя правоохранительных структур.
Войдя следом за главным секьюрити в просторный холл, Стас увидел большой портрет Сивяркина в траурной раме, установленный у стены и окруженный венками с лентами.
Крячко кивнул в сторону лика усопшего и как бы невзначай поинтересовался:
— А какая причина смерти господина Сивяркина была озвучена в вашем ведомстве?
Брунцов взглянул на Стаса так, как если бы тот спросил его, за сколько долларов он готов продать Родину, и суховато ответил:
— Как это какая? Она одна — убийство. Какой-то отморозок подкараулил Валентина Романовича у его дома и нанес удар ножом прямо в сердце. Вы хотите сказать, что это не соответствует действительности? — насторожился он.
Крячко многозначительно развел руками и пространно пояснил, что, в общем-то, ничего не имеет против озвученной картины убийства в плане ее объективности. Поэтому полученным ответом он вполне удовлетворен и весьма за него признателен.
Шагая по лестницам и коридорам, Станислав не мог надивиться обилию ковров и хрустальных люстр, отделке стен дорогими материалами и косякам длинноногих секретарш, разносящих кофе. Причем все как одна в мини-юбках по самое не балуй. Зато с черными траурными бантами на левой руке.
Стас проследовал через просторную приемную, где за компьютером сидела стандартная длинноногая секретарша в мини-юбке. Это помещение больше напоминало гостиную ВИП-номера пятизвездочного отеля. Потом полковник полиции вошел в не менее роскошный кабинет, в котором трудился на благо родной страны заместитель министра инноваций и технологий Марьин Николай Евгеньевич.
Гражданин в очках, с тонюсенькими усами и бородкой-щеточкой, больше напоминающий какого-нибудь художника-авангардиста, восседал за большущим канцелярским столом. В глаза с порога бросался большой черный бант, приколотый к лацкану его пиджака, — знак траура, объявленного в министерстве.
Брунцов по-военному четко, даже с некоторым перебором, доложил заместителю министра о прибытии представителя главка угрозыска. Тот, благосклонно кивнул, ответил Стасу на приветствие, предложил ему присесть и тут же распорядился принести кофе.
— Слушаю вас, Станислав Васильевич. — Хозяин кабинета закурил и откинулся в кресле.
Крячко, не углубляясь в философствования и долгие преамбулы, попросил своего собеседника рассказать о Сивяркине как о человеке, специалисте, обозначить круг вопросов, входивших в его компетенцию. Николай Евгеньевич после некоторого молчания пыхнул сигаретой, чуть пожал плечами и заговорил с несколько нарочитой, дежурной скорбью в голосе. По словам Марьина, Сивяркин был чрезвычайно порядочным человеком и замечательным управленцем.
— Валентин Романович имел огромный опыт банковской работы, и поэтому именно ему был поручен финансовый сектор нашего министерства, — со значением в голосе подчеркнул чиновник. — Он изучал данную составляющую инновационных проектов, давал заключение по их потенциальной прибыльности и убыточности. Надо сказать, что покойный твердо стоял на страже интересов государства и общества, не на словах, а на деле берег государственную копейку. В личной жизни он также был человеком чрезвычайно позитивным и скромным.
Как далее явствовало из спича Марьина, Сивяркин сделал очень многое, чтобы техническое перевооружение целых секторов промышленного производства стало реальностью. Его очень уважали за рубежом, он был непременным участником различных международных научно-технических инновационных форумов.
— Вот вы упомянули о том, что господин Сивяркин давал заключение по финансовой успешности тех или иных проектов. — Крячко уловил паузу в помпезных речениях заместителя министра и немедленно перехватил инициативу. — Но его выводы, надо полагать, не всегда и не всех устраивали. Как вы думаете, не мог заказать его убийство какой-то человек, который остался им недоволен?
На сей раз собеседник Стаса думал гораздо дольше.
Потом он неопределенно пошевелил в воздухе пальцами и согласился:
— Да, этого исключать никак нельзя. Ведь каждое решение, принятое Валентином Романовичем, означало перемещение громадных средств, порой выражаемых в миллиардах долларов. Тут, знаете ли, вероятность организации убийства теми негодяями, которым он не позволил украсть или пустить на ветер государственные деньги, можно считать вполне реальной.
Крячко утвердительно кивнул и задал следующий вопрос:
— А нельзя ли составить список организаций и конкретных людей, которые могли, скажем так, иметь на него зуб по этой самой причине? Можно ли получить такие данные, ну, хотя бы за последние два месяца?
Марьин после очередного раздумья с сожалением развел руками и заявил:
— Очень жаль, но лично я подобной информацией в достаточной мере не располагаю. Ее проще запросить у Ирины, секретарши Валентина Романовича. Я сейчас позвоню ей, и она подготовит все, что вас интересует.
Он поднял трубку телефона внутренней связи и вполголоса попросил кого-то оказать господину оперуполномоченному содействие в подборе интересующих его данных.
— Ну вот и все. — Заместитель министра положил трубку и указал на Брунцова, за все время их разговора не проронившего ни слова: — Леонид Витальевич вас проводит. Желаю успехов!..
В приемной Сивяркина Станислава прямо с порога встретил все тот же траурный портрет. Новопреставленный взирал на него из ближнего угла. Секретарша Ирина, как и все прочие сотрудницы, с черным бантом, повязанным на левой руке, казалась классическим вариантом блондинки из приемной. Но только внешне. Как понял Стас с первых же минут их общения, умом она обладала далеко не «блондиночным».
Ирина выслушала своего гостя, окинула его каким-то уж очень изучающим взглядом, открыла стеклянный конторский шкаф и достала один из файлонакопителей, заполняющих его полки. Отщелкнув фиксаторы, секретарша сняла с дужек пачку файлов и стала по одному собирать их в стопку, а некоторые откладывала в сторону.
Всего таких отобранных файлов набралось около пяти.
Ирина еще раз перетасовала их, вопросительно посмотрела на Станислава и суховато уведомила его:
— Но дать их вам на руки я не могу — только копии.
— Да не вопрос. Копируйте! — Крячко согласно махнул рукой и отметил, что эта хранительница секретов своего усопшего босса внутренне отчего-то напряжена.
Это было заметно по ее лицу, жестикуляции, походке. И вообще она была не в восторге от его визита. Стас это чувствовал почти физически. С чего бы? Еще интересно, по какому принципу секретарша отбирала файлы? Почему не предоставила такую возможность ему самому?
Словно прочитав мысли гостя, Ирина включила копир и пояснила:
— К сожалению, предоставить вам я могу только то, что не относится к секретной информации. Здесь есть материалы, которые вполне подпадают под понятие государственной тайны. Их могу дать только с согласия своего непосредственного начальника, но его, к сожалению, нет в живых. Или с разрешения главы нашего ведомства. Однако он в отъезде.
Чтобы получше прозондировать ситуацию, которая показалась ему очень уж зыбкой и неубедительной, Стас, разыгрывая из себя туповатого солдафона, уточнил:
— Николай Евгеньевич такими полномочиями не обладает?
— Нет. — Ирина вежливо улыбнулась, но ее взгляд оставался холодным и даже несколько колючим.
«Уж не знаю, было что-то между нею и Сивяркиным, но я бы с такой дамочкой точно в одну постель не лег бы», — подумал Стас и ответил ей точно такой же улыбкой.
Секретарша снова явила проницательность, не очень-то свойственную типичным блондинкам.
Все тем же суховато-холодноватым тоном она обронила с нотками сарказма:
— Если у вас пробудились подозрения по поводу того, что наши отношения с Валентином Романовичем выходили за рамки чисто служебных, то это в корне неверно.
Вполне вероятно, что эта отповедь была стимулирована внутренним зудом, желанием слегка натянуть нос настырному оперу, который раздражал Ирину с самого начала. Чем именно? Наверное, тем, что он создавал риск утечки такой информации, каковой за пределы министерства выходить вообще не следовало бы. Однако этот ее шаг оказался несколько опрометчивым, поскольку он тут же перевел их общение в куда более личную плоскость.
