Николай Леонов - Мент поганый
Мельник неловко оглянулся, увидел Толика, который действительно стоял за деревом, метрах в пятнадцати, махнул рукой и крикнул:
– Ты что? Выйди на аллею и гуляй на виду!
Гуров оттолкнул Гоги, поднялся.
– Мы заинтересованы, чтобы ваши драки поутихли. Людям без вас жить тяжело. Скажи своим содельникам, что полковник Гуров хочет встретиться, имеет конкретное предложение. О дочке твоей сказал, потому что тебя обкладывают. Ну это отдельный разговор, и тебе за него отдельно заплатить придется.
Вставая со скамейки, Гуров оперся на плечо Мельника, удерживая того на месте, и направился было к главному корпусу, но Гоги сорвался, догнал и преградил дорогу.
– Как это обкладывают? Кто?
Гуров сосредоточенно, словно делая что-то важное, поправил Мельнику галстук.
– Я хочу встретиться с твоей компанией. Ты меня представишь, побеседуем, а позже мы с тобой встретимся тет-а-тет.
– Берете за горло?
– А как же?
– Представляется, на пустой номер берете?
– А ты ныряй, здесь неглубоко.
Мельник держал полковника за рукав, не давал уйти, смотрел на телохранителей, которые топтались чуть в стороне, и думал. Верно, в последние дни за ним кто-то поглядывает, и телефон в квартире ему не нравится. Сыскарь прав, да и просит немного, пусть придет в номер Губского, поговорим. Что он здесь, это все знают, и Мельник за него не в ответе.
Гуров терпеливо ждал, наблюдал, как мечется взгляд Мельника, подрагивает отвисшая губа, и не сомневался, что Гоги согласится.
– Нет. – Мельник взглянул твердо, губы подобрал в линию. – Коготок увяз, всей птичке пропасть. – Он отпустил рукав Гурова, даже разгладил. – Может, ты и прав, меня решили заменить. Так не впервой решили, и на сделку с вами я не пойду.
– Какая сделка? – удивился Гуров. – Я и не прошу ничего. – Он понял, что промахнулся, теперь пытался отступить с наименьшими потерями. – Я хотел пообедать в вашей компании, и только.
– Мы уже отобедали. А на такие приемчики я сам ловлю, так что со мной не проходит…
– Вольному воля. – Гуров зашагал по аллее, ощущая на себе недобрый взгляд.
Полковник, оказывается, руки у тебя сильнее головы, с охраной совладал, а с хозяином умылся. Казалось бы, и крючок упрятал надежно, и наживку насадил нужную, а не клюнул Мельник. Учти ошибки, зайди с другой стороны. Но Гуров прекрасно отдавал себе отчет, что занимается самообманом. Мельник – единственный из авторитетов, с кем был возможен контакт. Теоретически можно было бы законтачить с Юдиным, но теперь, после неудачи с Гоги, встречаться с Юдиным бессмысленно.
Мельник проводил взглядом высокую фигуру полковника и, подзывая охранников, махнул рукой. Степан и Толик подбежали немедленно.
– Мент рассказал мне все. – Мельник оглядел охранников с ног до головы и сплюнул. – Теперь излагай ты, – он ткнул Степана в грудь. – Хочу сравнить. Мать вашу, а еще считаете себя крутыми парнями.
Мельник еще после сообщения Степана о том, что гость выехать отказался, понял, что сыщик скрутил парней, на чем-то он их поймал. Прием, который сейчас использовал Гоги, каждому знаком со школьной скамьи, когда учительница, развивая в нас синдром доносительства, заявляла: стервец, я знаю, кто разбил окно, просто я хочу выяснить, насколько ты искренен и предан школе.
Увидев, как Степан с Толиком переглядываются, Мельник превратился в классного руководителя.
– Ну, будет, парни, ну, вмазались, давайте как на духу, а потом вместе решим, как из этого дерьма выбираться.
Кто из нас не попадался на сочувствие и это «вместе решим»? Кто затем не кусал локти и не давал клятв, что попался в последний раз? Кто выполнял потом данные клятвы? А если учесть, что крутым парням грозило наказание несколько более страшное, чем вызов родителей на педсовет, то нечего удивляться, что они поначалу робко, но с каждой фразой все охотнее, даже с облегчением выложили все. Признавшись, они с гордостью продемонстрировали запасные пистолеты и поклялись, что выполнят любое задание мудрого и горячо любимого руководителя.
Покойнички, решил Мельник и пожалел себя глубоко и искренне. Теперь новых надо подбирать. А может, все и к лучшему? С полковником следует разобраться жестко, до самого конца, таких исполнителей найти непросто, а «покойнички» теперь пойдут на все.
– Вас бы надо было… Да! – рявкнул Мельник, выдержал паузу. – Раз уж по-честному, то прощаю. – И уже совсем по-отечески продолжал: – С каждым случается, не ошибается тот, кто ничего не делает. Ваши пушки следует отобрать, иначе сами понимаете…
– Георгий Акимович, пистоли уплыли, как же их вернуть? – пробормотал Степан.
– Закрой рот, муха залетит. – Мельник оглянулся. – Здесь они, туточки.
– Такая мысль была… – сказал Степан.
– Не найти, а он не скажет, – встрял Толик. – Может, его поймать и бить крепко? Но я таких знаю, не скажет.
– Если бить, не скажет, – согласился Мельник. – Но если ему, менту поганому, так больно будет, что умереть побыстрее захочется, то скажет. Все говорят.
– Пытать? – Толик враз покрылся потом.
Мельник не ответил, поддернул спадающие с округлого животика брюки и направился в номер – выпить захотелось. «Что бог ни делает, все к лучшему, – рассуждал он, тщательно вытирая у двери замшевые туфли. – Сыщик прав, кто-то на меня начал охоту. А я жиром покрылся, рот раззявил. Эти жмурики сыщика в исповедальню доставят, и я узнаю, кто идет по моему следу».
В нескольких километрах от Москвы у Гоги имелся мыловаренный цех, в котельной которого работал глухой сифилитик-идиот. Мельник использовал подвал дважды и вспоминать об этом не любил. Когда последний раз, оглохший от звериных воплей, он, тяжело пьяный, выбрался по осклизлым ступенькам котельной в нормальную жизнь, то поклялся больше туда не спускаться. Но сегодня, ощутив на себе твердый взгляд голубых глаз сыщика, Гоги понял, мента следует уничтожить, а перед смертью узнать у него все, выскрести до донышка. А до него можно добраться только там, в стонущем и рычащем подвале, среди белого от огня железа и безумных от боли глаз.
Людмила Заслонова долго лежала в ванной, оглаживая любимое тело и строя планы, как отомстить вонючему хорьку Мельнику. Девица была опытная и понимала, что никогда не отомстит, но человеку нравится мечтать, даже если он и не верит в возможность осуществления своих грез.
Выбравшись из ванны, девушка закуталась в огромное полотенце, взяла бутылку и стакан и уселась в гостиной. После нескольких глотков решила подговорить знакомых парней и хорька кастрировать. Она решала, чем лучше воспользоваться, ножом или бритвой, когда зазвонил телефон. Авария отпила из стакана, сняла трубку и, придав лицу мечтательное выражение, сказала:
– Хэлло-о.
– Детка, попроси Георгия Акимовича. Скажи, срочно.
– Ты со своей девкой так разговаривай, – ответила Авария, поняла, что зарывается, и добавила: – Нету их… Что передать?
– Передать?.. Подожди…
Она слышала невнятные голоса, отчетливо прозвучало лишь несколько матерных слов.
– Алло! Здравствуйте, – произнес уже другой голос. – Я звоню по очень серьезному делу. Когда вернется Георгий Акимович?
– Может, сейчас, а может, ночью.
– Понятно. Тогда постарайтесь его найти и передать так, чтобы никто не слышал.
– Понимаю. – Авария сообразила, что разговор серьезный, и почему-то закуталась в полотенце плотнее. – Говорите.
– У еврея в кармане больше золотого «лимона». Повторите.
– У еврея в кармане больше золотого «лимона», – повторила девушка, положила трубку и быстро начала одеваться.
Она уже собиралась выйти из номера, когда вспомнила, что надо поправить косметику, и вернулась в ванную.
Александр Сергеевич Романов, расхаживая по своей комнате в гараже, старался успокоиться, решал, как жить дальше.
Гуров не понравился ему сразу, еще утром, когда появился здесь с коньяком. Романов вспомнил, что первое впечатление о незваном госте было как о плейбое, родственнике высокопоставленного лица. Конечно, это была ошибка. «К черту! – прервал себя Романов. – Какое имеют значение тогдашние размышления? Сейчас ясно, что рядом оперативник, причем оперативник высокого класса. Он может мной заинтересоваться, даже наверняка заинтересуется, потому что я совершенно не вписываюсь в эту среду. И одно дело– воровские авторитеты, коммерсанты и воры, и совсем другое – профессионал-розыскник. Я хотел сыграть на контрасте, от противного, перекрашиваться поздно. С Гуровым надо решать срочно, иначе время будет упущено». Романов вышел из подсобки, открыл у своего «Мерседеса» багажник и услышал, как скрипнула дверь.
– Здравствуйте, уважаемый Александр Сергеевич. Очень рад с вами познакомиться, – произнес пароль Юдин, переступая порог гаража. – Это я звонил и сгоряча слова забыл.
Романов оглядел ладную фигуру, непроизвольно отметил, что все вещи на госте действительно фирменные, не подделка. Главное же, пароль был назван правильно, да и внешность гостя совпадала с имеющимися у Романова приметами.
