Эван Хантер - Охота на сыщиков
— Его здесь все любили, — продолжала миссис Фостер, мгновенно кивая головой, словно в подтверждение своим собственным словам. — И его сверстники, с которыми он рос, и наши старики. Люди у нас здесь, мистер Карелла, вообще-то не очень жалуют полицейских… Но моего Дэвида они любили, потому что он вырос среди них, он был одним из них, частью их самих… Мне кажется, они даже гордились им — так, как гордилась я…
— Мы все гордились им, миссис Фостер, — искренне сказал Карелла.
— Он ведь был хорошим полисменом, правда?
— Да, он был прекрасным полисменом.
— Тогда кому понадобилось его убивать? За что? — спросила миссис Фостер. — О, я знаю, его работа была опасной, но то, что с ним случилось, это ведь совсем другое, нелепость какая-то… Даже не во время дежурства… Он домой возвращался! Кому понадобилось убивать моего сына, мистер Карелла? За что убили моего мальчика?
— Именно об этом мне нужно поговорить с вами, миссис Фостер. Надеюсь, вы не возражаете, если я задам несколько вопросов?
— Если это поможет вам найти того, кто стрелял в моего Дэвида, я готова отвечать на вопросы весь день!
— Он говорил с вами о своей работе?
— Конечно. Он всегда рассказывал мне, что происходит у вас в участке, над чем работает. Говорил мне, что его напарника убили, что он в уме перебирает фотографии и только ждет, когда попадется нужная…
— А еще что-нибудь он говорил по этому поводу? Может быть, он подозревал кого-нибудь?
— Нет, больше ничего.
— Миссис Фостер, а как насчет его друзей?
— У него здесь все друзья.
— Не было ли у него записной книжки с их адресами?
— По-моему, нет. Около телефона есть блокнот, куда он все записывал.
— Мне его можно будет взять перед уходом?
— Конечно.
— Девушка у Дэвида была?
— Постоянной подружки не было. Он встречался со многими девушками.
— Дневника не вел?
— Нет.
— А фототека у него была?
— Да, музыку он просто обожал. Всегда ставил пластинки в свободную минутку…
— Извините, миссис Фостер, вы меня не поняли. Не фонотека, а фототека. Фотографии.
— Нет, этого не было. В бумажнике, правда, носил несколько каких-то снимков, вот и все.
— Он рассказывал вам, где проводил свободное время?
— Да в самых разных местах. Чаще всего ходил в театр. Он очень любил сцену.
— А эти его друзья детства — он часто встречался с ними?
— Нет, не думаю.
— Выпивал?
— Очень немного.
— Я хочу сказать, часто ли он бывал в барах по соседству? За компанию, конечно.
— Вот этого я не знаю.
— А никаких писем или записок с угрозами он не получал?
— Во всяком случае мне он ничего такого не говорил.
— Каких-нибудь странных разговоров по телефону не вел?
— Странных? Что вы имеете в виду, мистер Карелла?
— Ну как если бы он пытался скрыть что-то от вас. Или был встревожен после телефонных звонков…
— Ничего подобного я не припомню.
— Понятно… — Карелла заглянул в свои записи. — Вот, пожалуй, и все. Мне надо бежать, миссис Фостер, очень много работы. Если бы вы могли дать блокнот, о котором мы говорили…
— Да, конечно. Минуточку.
Она поднялась из кресла и легко пронесла свое хрупкое тело из прохладной гостиной в одну из спален. Вернувшись, протянула блокнот Карелле.
— Держите у себя, сколько потребуется.
— Спасибо. Миссис Фостер, пожалуйста, знайте, что мы все разделяем ваше горе, — произнес Карелла внезапно севшим голосом.
— Найдите убийцу моего сына, — ответила она и сжала его руку в крепком пожатии, а он изумился силе ее высохшей ладошки, силе, которой пылали ее глаза.
И, только уже выйдя в парадное, Карелла расслышал за закрывшейся за ним дверью сдавленные рыдания.
Он спустился по лестнице и пошел к машине. Еще не доходя до нее, стянул пиджак, отер сразу вспотевшее лицо. Усевшись за руль, достал и начал просматривать свой рабочий план.
ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЕЙ. Нет.
МОТИВ. Месть? Бывш. заключ.? Связано с Майком? Сравнить данные баллистической экспертизы.
ЧИСЛО УБИЙЦ. Два? Один — Майка, другой — Дэвида? Или оба убийства связаны между собой? Сравнить данные Б.Э.
ОРУЖИЕ. Автоматич. пистолет 45-го калибра.
МАРШРУТ УБИЙЦЫ.???
ДНЕВНИКИ, ПИСЬМА, АДРЕСА, ТЕЛЕФОНЫ, ФОТОГРАФИИ. Узнать у матери Дэвида.
СВЯЗИ, РОДСТВЕННИКИ, ПОДРУЖКИ, ВРАГИ И Т. П. Тоже.
ИЗЛЮБЛЕННЫЕ МЕСТА. То же.
ПРИВЫЧКИ. То же.
СЛЕДЫ И УЛИКИ, ОБНАРУЖЕННЫЕ НА МЕСТЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ. Отпечаток каблука на собачьих экскрементах. В лаборатории. Четыре гильзы. Две пули. Там же.
ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ. Нет.
Карелла в задумчивости поскреб затылок, тяжким вздохом выразил свое отношение к погоде и поехал назад в участок проверить, не поступил ли туда акт новой баллистической экспертизы.
Вдова Майка Риардона приближалась к бальзаковскому возрасту. Красивая полная грудь, темные волосы, зеленые глаза, безошибочно ирландский носик, усеянный веснушками. Черты ее лица хранили живость девчонки, созданной для шумного веселья и головокружительных саночных спусков, девчонки, которая заходилась детским ликующим смехом, если шальная морская волна ненароком окатывала ее водопадом пенных брызг. Это была женщина, которая хмелела от одного запаха вермута, женщина, которая по воскресеньям неизменно ходила в церковь, женщина, поразившая Майка своим целомудрием и уступившая его жаркому нетерпению лишь на третий день после того, как их объявили женихом и невестой. У нее были длинные стройные ноги и нежная ослепительно-белая кожа, и звали ее Мэй.
В этот знойный полдень 25 июля она надела все черное. Сидела, отрешенно сложив руки на круглых коленях, и трудно было поверить, что ее лицо — девчоночье лицо азартной саночницы — умеет озаряться счастливой улыбкой.
— Детям я пока не сказала, — призналась Мэй сидевшему против нее Бушу. — Они еще ничего не знают. Что им говорить, как?
— Это, верно, самое трудное, — подтвердил Буш. Его давно нуждавшаяся во внимании парикмахера и обычно непокорная рыжая шевелюра сейчас сникла перед жарой и даже на вид была влажной и липкой.
— Да, пожалуй, — согласилась Мэй. — Не хотите ли выпить пива или еще чего-нибудь? Такая жара! Майк всегда пил пиво, когда возвращался с работы. В любое время дня и ночи. Он очень любил во всем порядок. Я хочу сказать, что у него все было рассчитано по минутам и расставлено по своим полочкам. Думаю, он не смог бы заснуть, если бы по возвращении домой не выпил своего обычного стакана пива.
— А в бары по дороге не заходил?
— Нет. Он всегда пил здесь, у себя дома. И никогда виски. Только стакан-другой пива. Мы все хотели купить кондиционер, — продолжала Мэй. — У нас в квартире страшно жарко. Оттого, наверное, что соседнее здание почти вплотную к нашим окнам.
— Да, может быть, — ответил Буш. — Миссис Риардон, а вы не знаете, у Майка враги были?
— Не думаю. Майк был очень спокойным и добродушным, легко уживался с людьми. Да вы же работали с ним. Сами знаете не хуже меня.
— Не могли бы вы рассказать, что происходило в тот вечер, когда его убили? До того, как он вышел из дому?
— Я спала, когда он уходил. Всякий раз, когда он дежурил с двенадцати до восьми, у нас чуть до ссоры не доходило. Майк все отказывался вздремнуть перед работой, а я… У нас двое детей, и к десяти вечера я уже еле на ногах стою. Так что обычно перед его ночным дежурством укладывались спать пораньше — часов в девять.
— Значит, когда он уходил, вы спали?
— Да. Проснулась, правда, на минутку перед самым его уходом.
— Он вам ничего не сказал? Встревоженным не выглядел? Не говорил, что ему угрожали или что-нибудь в этом роде?
— Нет. — Мэй взглянула на часы. — Мне скоро уходить, мистер Буш. В похоронное бюро. Я вот что хотела вас спросить. Я знаю, они делают разные экспертизы… и Майк… я имею в виду его тело… А наша семья… Понимаете, у нас в семье все довольно старомодны, и мы хотели бы… мы хотели бы договориться с похоронным бюро и все устроить. Вы не знаете, когда… когда у вас там закончат… с Майком?
— Скоро, миссис Риардон. Нам бы не хотелось ничего упустить. Ни одной возможной улики. Тщательная судебно-медицинская экспертиза поможет нам найти его убийцу.
— Я-то знаю. Не хочу, чтобы вы подумали, будто я… Это все наша семья. Все спрашивают. Им не понять. Им не понять, что значит, когда его больше нет, когда просыпаешься, а его… нет. — Она прикусила губу и отвернулась, пряча лицо от Буша. — Простите меня. Майку бы это… не понравилось. Майк никогда… не позволил бы мне…
Мэй отчаянно затрясла головой и трудно глотнула, переводя дыхание. Буш смотрел на нее с внезапно охватившей его жалостью к этой женщине, олицетворявшей в себе Жену, ко всем женщинам, у которых низкая подлость насилия отняла их мужей. Его мысли перенеслись к Элис, и он на секунду попытался представить, как бы она вела себя, если бы он напоролся на пулю, но тут же решительно прогнал из головы этот вздор. Об этом думать нельзя. Не сейчас во всяком случае, после двух убийств подряд. Боже милостивый, неужели это какой-нибудь псих? Нацелился на весь наш чертов участок?
