Мика Валтари - Современный финский детектив
Отправляясь на задание, констебль Илола в ходе инструктажа узнал, что, хотя официальное название дома — Лаутапоррас, фамилия его владельцев — Поррас. И здешним «хозяином» была Хелина Поррас.
На столе перед Хелиной лежала стопа различных бумаг и пара книг. Очевидно, руководство по сельскому хозяйству или другая специальная литература.
Илола начал с того, что сказал:
— Сегодня отличный вечер!
Элиза тотчас ответила из-за своего станка:
— Действительно отличный. Весна ведь!
Хлопотавшая у кофейника Селма не выразила своих чувств столь же непосредственно, как ее племянница, но ее благожелательная и теплая улыбка выразила те же настроения. В противоположность им погруженная в бухгалтерские дела Хелина не разделила их восторгов. Она тотчас парировала острым вопросом по существу:
— Это что же, наш гость прибыл сюда наслаждаться природой? Или у его визита есть и иная цель?
Илола прокашлялся.
В этом грешном мире трудно играть втемную, да еще и наугад. Если Селму и Элизу можно было бы провести, то Хелина быстро разгадает его блеф.
Решение следовало принимать немедленно.
«Будешь вести себя по своему разумению…» — так напутствовал его ленсман Пармалахти. Можно было бы прикинуться и сплавщиком. Но тогда к Элизе он уже не подойдет и на пушечный выстрел. Для этого было достаточно хоть раз взглянуть на Хелину. Тень героя из «Песни об огненно-красном цветке»[23] тотчас пала бы на него.
Итак, не было никаких оснований выдавать себя за кого-то другого. Совершенно очевидно, что, если вдруг бродяга сплавщик примется расспрашивать о человеке в зеленом костюме, ему укажут на порог. А если гость сразу, с порога, покажет, что за ним сила, то дело, хоть и слабо, но двинется вперед.
Констебль Илола прокашлялся еще раз и спокойно произнес:
— Полагаю, что и полицейскому… наряду с выполнением служебных обязанностей… дозволено наслаждаться красивым вечером.
Его слова привели присутствующих в оцепенение.
Хелина и Селма переглянулись. Губы сидевшей за ткацким станком Элизы приоткрылись как бы для восклицания. Однако его не последовало. Она облизнула губы и закрыла рот.
В углу виднелись красивые напольные часы. Из недр их массивного основания доносились удары маятника.
Несколько секунд прошли в гнетущей тишине. Затем все встало на свои места, когда «хозяин» взял вожжи в свои руки.
— Следовательно, вы полицейский?
Хелина приподнялась за длинным столом. Ее тощая фигура распрямилась, и темные глаза вперились в Илола. Молодой констебль почти физически ощутил этот взгляд, проникавший чуть ли не до печенок.
Илола облизал пересохшие губы и подтвердил:
— Да, именно так.
— Что-то я вас раньше не видела.
— Я в этих местах новый человек. Вступил в должность недавно.
Хелина обошла стол и направилась к Илола. Поскольку она смотрела на него сверху вниз, констебль чувствовал себя неловко. Он поднялся со скамейки, стоявшей у входа, куда Хелина усадила его жестом руки.
Сейчас они стояли друг против друга.
— Сюда, — сказала Хелина холодно, — может явиться любой прохожий и заявить, что он из полиции.
— Абсолютно верно, — согласился Илола. — Так что давайте знакомиться с документами.
— Это я и намереваюсь сделать!
Без дальнейших объяснений Илола извлек из кармана бумажник. Вытащил оттуда служебное удостоверение. Не церемонясь, Хелина выхватила его и направилась к окну. В красноватом отсвете заходящего солнца она прежде всего внимательно ознакомилась с текстом удостоверения, а затем стала изучать фотографию. Когда она повернулась к Илола, чтобы сравнить ее с оригиналом, то одарила его отнюдь не мимолетным взглядом. Илола еще раз почти физически ощутил, что исследуется каждая морщинка на его лице. Казалось, что взгляд Хелины вначале скрупулезно изучил область глаз, затем нос и подбородок.
В заключение сухим кивком головы она дала понять, что все в порядке.
Повернувшись в сторону сестры и племянницы, она объявила:
— Этот господин — младший констебль Юрки Илола. С ним все ясно. Однако…
Последнее слово повисло в воздухе. Хелина решительными шагами направилась к порогу и вернула констеблю его удостоверение. Угловатое движение руки вновь указало Илола на скамью возле входной двери, и он подчинился, как школьник.
Или даже, как нищий-побирушка.
Чуть ли не в створе входной двери…
Ну что ж, поговорим и отсюда. Через минуту ему вновь понадобится дар речи. Хелина тем временем вернулась за длинный, массивный стол. В свете заходящего солнца и падавших от него постоянно удлинявшихся теней ее угловатая фигура выражала своеобразную, фатальную торжественность.
Слабая дрожь пробежала по спине Илола.
Он чувствовал себя не совсем в своей тарелке. Однако уже через мгновение он овладел собой. Конечно, у этой суровой дамы, игравшей здесь роль «хозяина», было бесспорное преимущество: дома и стены помогают. Однако, с другой стороны, никуда не уйти и от того факта, что в этой стране господствуют закон и порядок. И за полицейским, исполняющим свои служебные обязанности, железная поддержка всего общества.
Илола кончиками своих нервов почувствовал, что, случись такая ситуация на обыкновенной вечеринке, ему бы сразу дали от ворот поворот. Однако теперь им придется танцевать под его музыку.
— Итак, — начала Хелина. В ее голосе прозвучали ледяные нотки, она продолжила: — Итак, чем наш дом обязан той сомнительной чести, что сам господин полицейский соизволил пожаловать под эту крышу?
Что за черт!
Человеческое достоинство Илола было оскорблено, и с его губ были готовы сорваться грубые слова. Сразу же, с самого начала, его пытались загнать в угол и привести в положение ответчика. Холодное, пренебрежительное отношение Хелины полностью лишило его надежды на взаимное сотрудничество и понимание по делу.
Не стоит ли призвать эту женщину к порядку и поставить на место?
Ощутив в себе такие намерения, Илола, однако, вздрогнул. Не было никаких оснований переходить на личности. Он лишь выполнял свой служебный долг и поэтому должен сохранять спокойствие и присутствие духа. Поскольку партнер по игре занял сразу непримиримую позицию и дал понять, что с богатого стола бедному Лазарю не перепадет и крохи, он лишний раз почувствовал скованность своего положения.
С подчеркнутой доброжелательностью Илола начал:
— И о существу, я действую в интересах вашего дома…
Однако вступление оказалось неудачным. Едва он успел закончить, как Хелина сердито бросила:
— Да будет вам известно, что этот дом не нуждается в опеке властей!
Когда в комнате вновь воцарилась напряженная тишина, недоумение Илола, возникшее у него еще раньше, теперь усилилось. Почему здесь его тотчас приняли в штыки? К чему эта контратака, прежде чем началась собственно атака? Нормальной реакцией в этом случае был бы обеспокоенный вопрос со стороны хозяев дома: «Господи, боже мой! Что случилось?»
Здесь же ощущалось, что в воздухе так и витало какое-то беспокойство. И это подспудное напряжение проявлялось не только на суровом, вытянувшемся лице Хелины, но и в поведении явно насторожившихся Селмы и Элизы.
Взгляд Илола скользнул по Селме.
Лучший способ приготовления кофе, и в наши дни, — на дровяной плите. Во всяком случае, Илола случалось обращать внимание на рекламу в отелях южной Финляндии или в домах отдыха в Лапландии: «Здесь пищу и кофе готовят на плите». И хотя в доме стояла электроплита, Селма хлопотала возле дровяной. Когда на минуту она приоткрыла дверку и сунула в топку пару чурок, ее лицо в свете пламени показалось медно-красным. Этот редко возникающий цвет лица, очевидно, стал еще более выразительным оттого, что она покраснела.
Когда затем она бросила крышку на конфорку, удар оказался настолько сильным, что прозвучал как металлический взрыв. При этом Селма повернулась в сторону старшей сестры и кинула на нее непонятный для постороннего взгляд.
Элиза не отрывала глаз от станка. Когда она наклонялась, чтобы поправить пряжу, то делала это как-то неровно, нервно.
Илола попытался собраться с мыслями. Всякое он слышал об этом доме. Однако, поскольку срок его службы в этой волости был небольшим и, кроме того, на людские пересуды не следовало обращать особого внимания, он все россказни об этом доме пропускал мимо ушей. В конце концов ему окончательно опротивели эти сплетни. Однажды в кафе автозаправочной станции до его слуха дошел обрывок разговора, который сидевшая за соседним столиком компания вела о Доме трех женщин, и какой-то непристойного вида тип изрек с похабной ухмылкой:
— Там, говорят, этих двух старых дев ублажает один здоровенный бугай. Видно, и молодая племянница не отстает от них.
