Андрей Кивинов - Работа с риском (сборник)
Вот в ней все и дело. В группе. Из двух человек. Один я, второй картавый Сережа. Не сказать, что друг. Так, в одной секции боксом занимались в позднем детстве. Но тренер поймал его на курении анаши и с позором отчислил.
Пять лет назад нелегкая свела нас на ночной дискотеке в Доме культуры. Я подрабатывал там вышибалой. Как раз техникум закончил. Дипломированный специалист в ожидании повестки из военкомата. А Сережа там танцевал (как выяснилось позже – не только).
«О, привет, привет…» Поцелуями обменялись, телефончиками.
На дискотеку он через день ползал, хобби такое. Как-то отозвал меня в сторонку.
– Паш, не поможешь? Мне один уродец триста баксов должен и уже третий месяц не отдает. Я уж прошу его, прошу, а он словно оглох. И самое обидное, деньги-то у него есть, я знаю. Совести нету…
– От меня-то что надо?
– Ничего особенного, – заверил Серега, – я завтра к нему домой хочу сходить. В глаза посмотреть. А ты рядом постой. Для создания позитивной ауры. Чтоб он от долга отказаться не посмел. За хлопоты – десять процентов.
– Ну, если просто постоять…
Отчего же не помочь. Да и десять процентов не помешают – отвальную сделать. Ладно, сходим…
События того дня отложились в памяти на века, словно наскальные рисунки.
«Просто постоять» рядом с Сережей не сложилось.
Должник оказался не один. С любимой девочкой. Поэтому потерял бдительность и открыл дверь. Оказалось, мы знакомы – он регулярно полировал танцпол в Доме культуры.
Сережа закатил ему с порога прямо в челюсть, без разогрева. Девочка, вместо того, чтобы запереться в сортире и не лезть в мужские дела, заорала и бросилась почему-то на меня, обнажив когти. Лицо расцарапала, пилку для ногтей из джинсов вытащила.
Я, само собой, не стоял как памятник жертвам аборта – провел «двоечку» по-быстрому.
Девочке хватило.
Как потом оказалось, надолго…
Сережа тем временем напомнил хозяину про долг, макая его голову в унитаз. Хозяин, отдышавшись, показал жестом, что денег нет. Сережа не поверил. Вывернул шкафы, секретеры, бюро, валявшиеся носки. Сотню баксов мелкой наличкой отыскал.
«Маловато будет. Придется натурой взять и продать с молотка».
Хозяин не выглядел зажиточным человеком и не мог похвастаться плазменной панелью или ноутбуком. Поэтому в счет погашения долга пошли музыкальный центр, часы «Ракета», телефонный аппарат, трехтомник китайской поэзии в старинном переплете, золотая цепочка, туалетная вода, туалетное мыло – короче, всё, что представляло хоть какую-то материальную или культурную ценность.
Сложив конфискат в холщовый баул, мы удалились, наказав хозяину впредь отдавать долги вовремя и сполна. Сережа что-то прошептал ему насчет милиции. Тот молча покивал мокрой головой. В общем, судебные приставы в чистом виде.
Во дворе рассчитались согласно уговору. За работу я получил часть наличных долларов и китайскую поэзию в качестве сувенира. На память.
Тем же вечером, когда я, лежа на диване, плавно засыпал над вторым четверостишием, в дверь позвонили. Я, как человек, которому нечего терять, честно открыл. На пороге стоял незнакомый мне молодой господин в светлом плаще и по-доброму улыбался. Именно улыбка меня и обезоружила. Если б он был хмур, я бы встал в левостороннюю стойку.
– Павел?
– Ну.
– Добрый вечер. Моя фамилия Добролюбов. Александр Сергеевич. Извините за беспокойство, но я пришел, чтобы помочь вам. Криминальная милиция, с вашего позволения.
Он трепетно раскрыл красные корочки, прикрепленные стальной цепочкой к ремню, и еще раз улыбнулся. Я не вчитывался в содержание удостоверения, мне вполне хватило фото. К тому же от человека веяло таким теплом и уютом, которым может веять только от представителей силовых структур, поэтому я не сомневался, что корочки настоящие. А когда за его спиной образовались два широколиких сержанта с дубинками, последние сомнения отпали.
– Разрешите? – Однофамилец знаменитого критика-демократа мизинцем указал на комнату.
– Ну да, – я растерянно посторонился, пропуская делегацию криминальной милиции, – но мне не нужна помощь. Я не вызывал…
– Наша помощь нужна всем. Просто многие про это еще не знают, – вновь улыбнулся молодой человек, ощупывая внимательным взглядом каждый квадратный сантиметр жилой площади.
Взгляд остановился на зажатом в моей ладони томике.
– Поэзию любите?
– Ну, не то чтобы… Так, под настроение.
– Позвольте взглянуть?
Не прекращая улыбаться, он кивнул на книгу. И, не дожидаясь ответа, ловко выдернул ее и пролистнул пару страниц.
– «Как-то грустно: склонилось к закату солнце. Но и радость: возникли чистые дали». Мэн Хао-жань… Да, тонко подмечено. Насчет чистых далей… Олег, пригласи, пожалуйста, понятых. Тактично.
Один из сержантов скрылся за дверью. Добролюбов тщательно вытер ботинки о коврик, прошел в комнату и присел за стол. Я тоже не остался в прихожей.
– Я это… не понял…
– Павел, откуда у тебя эта замечательная книга? И эти две? – Он положил чистую ладошку на второй и третий том китайской антикварной муры. Интонация криминального милиционера была вроде бы и душевной, но с какими-то острыми краями. Порезаться можно. Из чего я понял, что в истории с долгом не все шоколадно.
– Мне дали почитать… Друг.
– А как зовут друга, если не секрет?
– Сергей… Погодите… Вы говорили про какую-то помощь. При чем здесь книги?
– Всему свое время. Будет и помощь. Позволь еще один вопрос. Извини, если он неудобен. Где ты находился сегодня около тринадцати часов?
Не помню точно, что я ему тогда ответил. Но не посылал. Кажется, сказал, что гулял в парке.
– Ужасно, когда люди не хотят помочь себе сами, а рассчитывают на помощь других, – вздохнул Добролюбов. – Но ведь у других не всегда есть желание помогать.
Произошедшее позже было так же красиво, но туманно, как стихи Мэн Хао-жаня. Пришли соседи, тетя Люся со своей вредной доченькой, засидевшейся в девках и каждый вечер певшей караоке так, что все дворовые коты разбегались по чердакам.
Добролюбов нарисовал протокол изъятия трехтомника, соседки подписались, мне предложили проехать в участок, чтобы продолжить общение. Я не возражал, да мне и не дали бы… Для полной уверенности в моей благонадежности меня заковали в оковы.
И только в кабинете Добролюбова, когда мы остались с ним один на один, я дал волю чувствам: «А в чем, собственно?!.» Александр Сергеевич еще раз остро улыбнулся и кивнул на трехтомник:
– Паша, ты знаешь, что это такое?
– Ну, стишки турецкие, то есть китайские.
– Нет. Это не стишки. Это вещественное доказательство в совершенном тобой преступлении.
Мне вдруг стало так же воздушно, словно я пропустил джеб от Леннокса Льюиса.
– Чего?.. Какого преступления?!
– Боюсь, что тяжкого, – все так же по-доброму пояснил Добролюбов из криминальной милиции. – Расскажи, пожалуйста, что ты делал сегодня в одной квартире на улице Белинского?
Я, как человек со средним специальным образованием, сразу догадался, что собеседник осведомлен о нашем культпоходе, поэтому лукавить не стал. Рассказал все, как было, опустив лишь эпизод с «двойкой». Все-таки женщину ударил, а не грушу… Неловко.
– Долг, говоришь? – скучно переспросил Добролюбов.
– Да. Триста баксов.
– Ты знаком с заявителем?
– Ну, не очень. Он на дискотеку к нам ходит.
Криминальный милиционер с полминуты молчал, постукивая авторучкой по Мэн Хао-жаню, словно омоновец дубинкой по спине демократа.
– Видишь ли, Павел… – продолжил он дознание. – Ситуация не слишком жизнерадостная. Для тебя. Заявитель утверждает, что никакого долга не было, что вы с приятелем ворвались в квартиру, избили его и девушку и забрали личное имущество примерно на тысячу евро. То есть формально это грабеж. К тому же у девушки действительно сломан нос. Вот телефонограмма из больницы…
Александр Сергеевич покрутил перед моим покрасневшим от возмущения ликом какой-то бумажкой.
– А грабеж – это по-взрослому… Особенно с учетом личности твоего приятеля.
– И что у него за личность?
– Не очень светлая. С пятнышками. Судимость за вымогательство. Срок, правда, условный. Плюс, по нашим данным, на дискотеке он не только танцевал и кадрил девочек. Еще он приторговывал бодрящими таблетками и травкой. Неужели не знал? Ты же вышибала, все должен знать.
Я догадывался, что любовь к танцам для такого человека, как Сережа, немного странная вещь, но догадываться и знать – совсем не одно и то же.
– Не знал. Я же не экстрасекс… то есть – сенс.
– Я это к тому, что он, скорее всего, сядет. И суда будет дожидаться на набережной Невы, в замке из красного кирпича. А вот что делать с тобой? Ты ведь в нашем департаменте уже светился? На учете в детской комнате состоял. Кстати, тоже за грабеж. Было?
– Ну, было… Но это недоразумение. По глупости. Еще в школе.
– Ни секунды не сомневаюсь. И сегодня наверняка по глупости. Деньжат хотел по-легкому срубить. Так?
