Алексей Макеев - Криминальная мистика
Немного поколебавшись, Крячко вынужден был согласиться:
— Ну, теоретически можем. И что из этого?
— Так если есть хотя бы миллионная доля вероятности получить информацию о пропавшем без вести, причем, как говорится, «на халяву», за считаные минуты, то почему бы не попробовать? — потрясая руками, укоризненно спросил Дмитрий.
— Ну, хорошо, хорошо! — сломленный его напором, сдался Стас. — Только где я ее буду искать? Поселок-то не маленький!
— Да чего тут искать-то? — махнув рукой, ободряюще рассмеялся Дмитрий. — Вот, влево, через два дома. Можете дойти пешком.
— Ну, хорошо, попробую… — Попрощавшись с охранником, Крячко зашагал к двухэтажному коттеджу за ажурной решетчатой изгородью.
В отличие от дома Перлинова, даже внешне подавлявшего его какой-то непонятной мрачноватой загадочностью, дом «инопланетной контактерши» смотрелся веселым и жизнерадостным. Здесь как будто даже и воздух был совсем иной — более легкий и звенящий. На звонок из дома вышла «пампушка» лет сорока в цветастом халате. Станислав скомканно объяснил суть своего визита с тайной надеждой на то, что хозяйка дома недоуменно разведет руками и скажет, что большего бреда в своей жизни не слыхивала. Однако та, благосклонно улыбнувшись, открыла калитку и приятным контральто уведомила, что очень рада гостю и всецело готова ему помочь. На поспешное предложение Стаса:
— А может быть, мне лучше подождать здесь? Вы там все, что надо, у инопланетян расспросите, а мне потом скажете… Ну, что я буду у вас там натаптывать?
— Ничего страшного! — дружелюбно ответила она. — К тому же вы тоже должны присутствовать. Не волнуйтесь, все будет хорошо.
По дорожке, идущей вдоль роскошных клумб, которые продолжали цвести вопреки поздней осени, они прошли к крыльцу коттеджа. Несмотря на полноту, Юлия Геннадьевна двигалась легко и изящно. На невесть откуда появившуюся крупную собаку, которая заходилась лаем, она строго прикрикнула:
— Джемма, престань! Свои!
И та, словно поняв сказанное хозяйкой, тут же замолчала, приятельски завиляв хвостом.
В просторной прихожей, обставленной исключительно с учетом женских вкусов, капризов и пристрастий, пахло какими-то травами и восточными благовониями. Стас снял свою знаменитую кожанку и сбросил туфли, после чего они поднялись на второй этаж. В уютной гостиной в центре комнаты на столике лежал большой хрустальный шар, а вокруг столика стояли четыре кресла. По просьбе Юлии Геннадьевны два из них Стас выдвинул и поставил одно к другому почти вплотную. Затем они сели лицом к лицу, касаясь друг друга коленками, и хозяйка дома попросила его держать перед собой руки согнутыми в локтях и повернуть их ладонями к потолку. Чувствуя, как у него отчего-то вдруг зашумело в ушах, а сердце гулко и настойчиво заколотилось, он сделал все, как ему было сказано, ощущая себя распоследним лохом, которого «разводят» как пресловутую «седьмую воду на киселе».
— Станислав, сейчас вам надо закрыть глаза и представить себе то, что вы хотите найти. — Голос Юлии Геннадьевны звучал размеренно и умиротворенно. — В данном случае — Евгения Перлинова. Постарайтесь в центре своего сознания видеть только его. Только его!..
Закрыв глаза, Крячко ощутил, как на его ладони легли ее теплые мягкие ладошки, и она, издавая монотонный напев: «М-м-м-м-м-м-м…», едва касаясь, заскользила ими взад-вперед. Стаса мгновенно бросило в жар — о каком Перлинове сейчас можно думать?! Тут, блин, такое лезет в голову! Тут, ешкин кот, такое творится внутри!..
Установление контакта с иными мирами длилось около пяти минут. Но Стасу и этого хватило, чтобы понять: еще пару минут подобного оккультно-фантастического действа, и ему надо будет срочно драпать, ибо ручаться за себя далее он уже не смог бы.
Однако в какой-то миг Юлия Геннадьевна наконец-то остановилась, крепко обхватила своими пальцами его ладони и устало произнесла:
— Его там нет. Он на земле…
Не двигаясь и не открывая глаз, Крячко прошептал:
— Спасибо вам, Юлия Геннадьевна!
— Ну, зачем же так официально? — тоже шепотом, отчего-то подрагивающим голосом ответила она, все так же не разжимая рук. — Можно просто — Ю-у-ля-а-а…
К концу сжатого, предельно лаконичного повествования Станислава Гуров не выдержал и укоризненно рассмеялся:
— Ну, Стас! Ну, артист! Ухитрился и в межпланетный контакт вступить, и еще в кое-какой тоже… Господи! Тебя хоть никуда не посылай. Как куда поедешь, так обязательно оскоромишься.
— Ну, чего болтаешь-то? — насупился Крячко. — Я разве сказал, что у нас что-то было?
— А ты будешь утверждать, что ничего не было? — Лев испытующе посмотрел на приятеля. — То-то же! Ладно, не переживай… Я же ни о тебе, ни о контактерше Юлии Геннадьевне ничего плохого не думаю. Просто у тебя это уже некая система получается. Мистика, да и только — как какое расследование, так ты обязательно с кем-то в постели… Прямо как по расписанию. Ни дать ни взять — второй Джеймс Бонд. Кстати, она-то как? Осталась довольна? Не осрамил нашу «контору» и работающих здесь мужиков?
— Просила заезжать еще… — с конфузливой миной признался Станислав. — Сказала, что это был контакт с Сириусом. Теперь на очереди — Вега, Альдебаран, альфа Центавра и этот… Канопус какой-то.
— О-о-о… Космос велик… — многозначительно покачал головой Гуров. — На все возможные контакты и жизни не хватит. Но, чует моя душенька, нас с тобой сейчас обоих вызовут на такой контакт, что порка кнутом на базарной площади в сравнении с ним мелочью покажется. Толком-то мы так ничего реально и не накопали? Нет… Ну, тогда готовься!
Словно подтверждая его слова, на столе противно (во всяком случае, приятелям показалось именно так) запиликал телефон…
Глава 3
Как Лев и предполагал, Орлов пребывал не в самом лучшем настроении. Бесследное исчезновение крупного бизнесмена, да еще и члена всевозможных общественных советов, президиумов и постоянно действующих форумов, создавало неслабые напряги в его отношениях с самыми разными вышестоящими конторами, персоналиями, да и СМИ. Словно пробудившись от спячки, пишущая и снимающая братия с жадностью хронически голодного диетчика, которому подсунули отменно прожаренную отбивную, ринулась готовить всевозможные сообщения, репортажи, очерки, брать актуальные интервью, в том числе и самого что ни на есть «жареного» свойства…
С раннего утра, когда еще, как говорится, и петух трижды не прокукарекал, телефон генерала Орлова то и дело начал издавать свирепые звонки. Поднимая трубку, Петр был вынужден отвечать, по сути, на один и тот же сакраментальный вопрос: когда и почему? Когда будет установлено местонахождение Евгения Перлинова и почему сотрудники Главка, которым поручено найти его во что бы то ни стало, совершенно не «чешутся»?
Стараясь держать себя в руках (хотя еще со вчерашнего дня прямо-таки нестерпимо хотелось послать всех этих допросчиков-расспросчиков в одном известном направлении), Орлов терпеливо объяснял, что работа ведется, что она поручена лучшим из лучших, что информация об исчезновении бизнесмена была получена слишком поздно… Но минут пять спустя телефон снова взрывался звонком, и все начиналось сызнова.
Особенно яро кипятилась экзальтированная представительница «Фонда спасения» какой-то особенной птички, занесенной то ли в «Красную», то ли иную по цветовой гамме книгу. Со слезой в голосе дама обрушилась на Главк с упреками в том, что грант, обещанный фонду Евгением Перлиновым, теперь под большим вопросом, и теперь у бедной птички подвида Nesvisti совсем не остается шансов выжить.
Внутренне закипев как перегретый самовар, Петр вкрадчивым голосом поинтересовался, как давно существует фонд и как много птичек Nesvisti ему удалось спасти от вымирания. Сразу же поскучнев, активистка спасения природы пообещала перезвонить через часок и его телефон уже больше не тревожила.
Когда приятели вошли в приемную, Верочка сделала испуганные глаза и громким шепотом сообщила, что Петр Николаевич изволят пребывать в не лучшем расположении духа.
— …Звонят ему, звонят, звонят, — сочувственно покачала она головой. — Вы уж его там не прикалывайте — он и так того гляди взорвется…
На лица приятелей тут же легла тень мрачной задумчивости. Они озабоченно переглянулись, и, издав многозначительное «о-хо-хо…», Стас потрясенно покрутил головой:
— Что ж теперь делать-то? Может, чтобы, так сказать, попасть «в струю» его настроения, нам стоило бы посыпать голову пеплом, разодрать на себе одежды и залиться слезами?
— Пожалуй… — серьезно согласился Лев. — Только для более очевидного выражения скорби, в соответствии с древними восточными традициями, стоило бы еще и расцарапать лица. До крови!
— Ай, не получится!.. — угрюмо и даже с оттенком отчаяния отметил Крячко, сокрушенно оглядев свои пальцы. — Блин, как нарочно, утром состриг!
