Томас Харрис - Красный Дракон
Мисс Харпер обернулась:
— Где?
Из-под рубашки вынырнула дубинка. Легким взмахом кисти он стукнул ее по затылку. Она обмякла, одновременно Долархайд схватил в кулак ее блузку и шмякнул тряпку с хлороформом ей на лицо. Она что-то пискнула, не очень громко, и начала падать.
Он осторожно опустил ее на пол между столом и стеллажами с картинами, стащил папку с акварелью на пол и присел рядом на корточки. Шуршание, хриплое дыхание и телефонный звонок.
Из-за дальней двери опять показалась женщина.
— Пола! — Она огляделась. — Это опять мама, — крикнула она, — ей срочно нужно с тобой поговорить!
Она стала обходить стол.
— Я останусь с посетителем, если ты…
Тут она их увидела. Пола лежала на полу со сбившимися на лицо волосами. Над ней с пистолетом в руке сидел на корточках Долархайд, заталкивая последний кусок акварели в рот. Он неторопливо встал и рванулся к ней.
Она вбежала в комнату, захлопнула за собой хлипкую дверь и, пытаясь схватить трубку телефона, сшибла аппарат на пол. Падая на колени, она рванулась к нему, набрала номер, но там, куда она звонила, было занято. Сзади разлетелась дверь. Удар по затылку — и светящийся диск аппарата раскололся у нее в глазах на мелкие цветные кусочки, вырвавшаяся из рук трубка со стуком покатилась по полу.
Влетев в служебный лифт, Долархайд наблюдал, как загорающиеся лампочки отсчитывают путь вниз. Он держал пистолет в руке, у живота, прикрыв книгами.
Первый этаж.
Вперед, в пустынные галереи. Он шел так быстро, что из-под его кроссовок раздавался свист. Он свернул по ошибке не туда, и по бокам замелькали индейские маски из китовой кожи. Он побежал и вдруг оказался в окружении высоких тотемных столбов племени хайда. Долархайд сообразил, что заблудился, подбежал к витрине с тотемами, посмотрел налево, увидел каменные топоры и копья и понял, где находится.
Он осторожно выглянул в коридор.
Вахтер торчал у доски объявлений, метрах в десяти от двери.
Вооруженный охранник стоял ближе к выходу. У него заскрипела кобура, когда он нагнулся, чтобы стереть пятнышко с носка ботинка.
Если они нападут, то первую пулю — охраннику. Долархайд засунул пистолет за ремень, застегнул пуговицу пиджака и зашагал по направлению к выходу, отстегивая пропуск.
Вахтер повернулся, услышав шаги.
— Спасибо, — сказал Долархайд.
Он протянул пропуск, держа его за края, и положил на стол.
Служитель кивнул.
— Бросьте его, пожалуйста, в щель, вон там.
Зазвонил телефон на столе.
Поднять пропуск, лежащий на стеклянной поверхности, за края было очень трудно.
Снова зазвонил телефон. Быстрее!
Наконец пропуск оказался у него в руке, и он бросил его в щель ящика. Он поднял гитарный футляр из кучи сумок и рюкзаков.
Охранник уже подходил к телефону.
Выходя из дверей и быстро направляясь к ботаническому саду, он был готов в любую секунду открыть огонь, услышав погоню.
Зайдя в сад, Долархайд повернул налево и нырнул в проход между сарайчиком и живой изгородью. Он распахнул футляр и вывалил на траву его содержимое: теннисную ракетку, мячик, полотенце, сложенную продуктовую сумку и большой пучок сельдерея.
Полетели пуговицы, когда он одним рывком сорвал с себя пиджак и рубашку и выскочил из брюк. Под костюмом на нем были майка с гербом Бруклинского колледжа и тренировочные брюки. Он сунул книги и одежду в сумку, на них положил оружие, прикрыв сверху сельдереем. Обтер ручку и застежки гитарного футляра и засунул его под колючие ветки кустарника.
Быстро пройдя через сад в сторону Парк-авеню с висящим на шее полотенцем, он вышел на Эмпайр-бульвар. Впереди бежали любители бега трусцой. Он пристроился за ними, видя, как мимо, включив сирену, проехали первые патрульные машины. Бегуны не обращали на них внимания. Долархайд тоже.
Он то бежал, то переходил на шаг. В одной руке у него была сумка, в другой ракетка, которой он подбрасывал теннисный мячик, — спортсмен-любитель, медленно расслабляющийся после изматывающей тренировки, заглянувший в овощную лавку по пути домой.
Он заставил себя замедлить шаг; на полный желудок бежать не стоило. Он сам волен решать, бежать ему или идти.
Теперь он волен решать все…
42
Крофорд сел в кресло во втором ряду ложи присяжных заседателей и принялся за земляные орешки, которые выуживал из пакета с изображением индейца. Грэм тем временем задвигал шторы на окнах.
— Как я понимаю, портреты жертв будут готовы сегодня после обеда, — произнес Крофорд. — Ты обещал сделать ко вторнику. Сегодня вторник.
Грэм вскрыл бандероль, полученную от Байрона Меткафа по экспресс-почте, и вытряхнул на стол содержимое — две запыленные бобины с пленкой любительского формата, по отдельности упакованные в полиэтиленовые пакеты, в каких носят на работу бутерброды.
— Меткаф будет требовать возбуждения уголовного дела против Найлза Джейкоби?
— За кражу не будет — тот, видимо, так и так все унаследует, он и брат Джейкоби, — ответил Грэм. — А за хранение гашиша — не знаю. Окружной прокурор в Бирмингеме этого так не оставит.
— Отлично, — сказал Крофорд.
С потолка спустился, разворачиваясь, экран. Он располагался напротив ложи для присяжных так, чтобы они могли смотреть принятые судом в качестве улик киноматериалы.
Грэм установил бобину на кинопроектор.
— По поводу проверки газетных киосков, где Зубастик мог оперативно достать «Тэтлер». Я получил доклады из Цинциннати, Детройта, только из Чикаго прислали целую пачку, — сказал Крофорд. — Так, чудаки всякие, надо проводить проверку.
Грэм включил проектор. Это был фильм о рыбной ловле. Дети Джейкоби сидели на корточках на берегу пруда с самодельными удилищами из рогоза.
Грэм старался не думать о том, что сейчас они лежат в земле в маленьких гробах. Он старался думать о том, что они просто удят рыбу.
У девочки клюнуло. Поплавок дернулся и исчез под водой.
Крофорд зашуршал пакетом с земляными орехами.
— А в Индианаполисе с проверкой все резину тянут — и по заправкам, и по киоскерам, — пожаловался он.
— Ты хочешь смотреть фильм или нет? — холодно спросил Грэм.
Крофорд хранил молчание две минуты, в течение которых шел фильм.
— Потрясающе, девочка поймала плотвичку, — проговорил он. — Итак, портрет.
— Джек, ты был в Бирмингеме сразу же после того, как это произошло. А я — месяц спустя. Ты видел дом, когда он еще был их домом, а я — нет. Когда я там был, в нем уже закончили ремонт. Так дай мне, черт тебя побери, посмотреть на этих людей, а потом я закончу портрет, хорошо?
Грэм запустил второй фильм.
На экране в зале суда появилась семья, празднующая день рождения. Все сидели вокруг круглого стола и пели.
Грэм прочитал по губам поющих: «С днем рожденья тебя-я-я, с днем рожденья тебя-я-я».
Одиннадцатилетний Дональд Джейкоби сидит как раз перед объективом во главе стола, прямо перед ним — именинный торт. В стеклах его очков отражается пламя свечей.
Сидящие через угол стола брат и сестра смотрят, как он задувает свечки.
Грэм заерзал и сел поудобнее на стуле. Миссис Джейкоби привстает над столом и, схватив забравшегося на стол кота, сбрасывает его на пол.
Вот миссис Джейкоби вручает сыну большой конверт. За конвертом тянется длинная лента. Дональд вскрывает конверт и вытаскивает большую поздравительную открытку. Затем он оборачивается к камере и поворачивает открытку к объективу. На обороте написано: «С днем рождения! Следуй за лентой».
Изображение прыгает, когда камеру несут вслед за семьей, потянувшейся на кухню. Вот дверь, закрытая на крючок. Вот семья спускается по лестнице вниз, первым, следуя за лежащей на ступеньках лентой, идет Дональд, за ним остальные. Конец ленты привязан к рулю новенького десятискоростного велосипеда.
«Почему велосипед не могли подарить на улице?» — подумал Грэм.
Затем кадр запрыгал, началась новая сцена, и Грэм получил ответ на свой вопрос. На улице только что прошел ливень. Во дворе стоят большие лужи. Дом выглядит по-иному. Джиэн, торговец недвижимостью, готовя его к продаже после убийства семьи, выкрасил стены в другой цвет. Открывается дверь из подвала на улицу, и выходит глава семьи с велосипедом в руках. В фильме он появляется впервые. Легкий ветерок сбивает волосы, зачесанные на залысину. Он торжественно опускает велосипед на землю.
Фильм заканчивается тем, что Дональд садится на велосипед и осторожно трогается с места.
— Да, печально, — проговорил Крофорд, — но ничего нового здесь нет.
Грэм снова запустил фильм о дне рождения.
Крофорд недовольно покачал головой и, вытащив из портфеля какие-то бумаги, углубился в чтение, подсвечивая себе ручкой-фонариком.
На экране Джейкоби выносит из подвала велосипед. Дверь за ним закрывается. На ней болтается висячий замок. Тут Грэм остановил кинопроектор.
