Одержимый - Рид Рик Р.
Она обернулась, вглядываясь во тьму, но ничего не увидела. Энн бросилась к лифту и успела вскочить в него перед тем, как двери закрылись.
Дома Энн зажгла свет во всех комнатах и включила магнитофон с записью Оскара Петерсона. Сидя за кухонным столом, она уговаривала себя ничего не бояться: сейчас, у себя дома, она в полной безопасности. Да и в гараже, вероятно, никого не было.
Позже, в спальне, когда и свет и магнитофон были уже выключены, она подумала, не позвонить ли Нику. Если он дома, то обрадуется возможности приехать и провести с ней ночь, как это было вчера и позавчера. Но. усталость буквально валила ее с ног, и Энн решила, что самое лучшее — как следует выспаться.
Как только музыка смолкла, в квартире воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь журчанием воды в туалете, и Энн была благодарна этим звукам и чьим-то шагам у себя над головой...
Швейцар Алек Руни удивленно уставился на Джо. Какой-то бродяга неизвестным образом проник в дом, да еще называет себя Джо Мак-Эри. Чушь какая-то! Джо Мак-Эри был симпатичным, вежливым парнем.
— Послушай, Энн уже спит. И я не хочу будить ее. Просто мне не повезло — я забыл ключи.
Руни вздохнул.
— Н-да... бывает... А немного травки у вас не найдется?
Джо похлопал себя по карману и покачал головой.
— Уже поздно. Дай мне ключ и иди спать.
— Я не имею права. Могу только позвонить отсюда миссис Мак-Эри по телефону, она откроет дверь, и все будет в порядке.
Руни повернулся к экрану монитора, стоявшего у него за спиной.
— Сукин сын, — процедил Джо сквозь стиснутые зубы. Не оглядываясь по сторонам, он выхватил скальпель и полоснул швейцара по шее. Руни от изумления открыл рот. Джо накинул на него свой темный шарф, оттянул его голову назад и быстро перерезал ему горло. Кровь брызнула струей и залила груду бумаг, лежавших на столе.
Джо склонился над раной и начал сосать горячую медно-красную жидкость, мгновенно окрасившую его губы. Силы Джо удвоились, и он без труда удерживал пытавшегося сопротивляться человека.
Руни затих. Джо огляделся. Никого. Он знал, что прямо позади стола находится туалет. Одной рукой он схватил залитые кровью бумаги, другой — приподнял Руни. Потом перетащил швейцара в туалет и усадил его на унитаз. Окровавленные бумаги Джо разложил на бачке.
Затем Джо вытер окровавленные руки о брюки.
— Вот так, ублюдок, — проговорил он, обращаясь к безжизненному телу. — Неплохой урок, а? Теперь будешь знать, как должен вести себя человек на твоем месте.
И захихикал.
Энн закрыла глаза и уже стала засыпать, как вдруг услышала подозрительный щелчок.
Она села в постели, мгновенно узнав этот звук, хотя и убеждала себя, что это что-то другое.
Звук ключа, вставляемого в замочную скважину. Поворот.
Энн чувствовала, как пот градом катится по лбу, чувствовала, как колотится сердце.
Дверь распахнулась и снова закрылась. Тишина. Молчание.
Сильный удар.... кто-то ногой опрокинул кофейный столик.
Негромкое хихиканье.
Энн натянула пеньюар. Ладони ее вспотели. В дальнем конце коридора кто-то медленно сделал несколько шагов.
Подходит ближе...
Энн вглядывалась в темноту едва дыша. Инстинкт подсказывал ей, что нужно сжаться в комок — она, как животное, искала защиты от того, от чего защиты не было.
Почти не раздумывая, Энн вскочила с постели. На цыпочках подбежала к туалету и открыла дверь, молясь, чтобы она не скрипнула. Затем, втянув голову в плечи, затворила за собой дверь. В уголке туалета она скорчилась, съежилась и накрылась старой лыжной курткой Джо.
Энн прислушивалась и ждала.
Наконец она услышала голос Джо в спальне. Он что-то напевал и смеялся как бы про себя.
— Энни... Энни, — говорил он, — выйди ко мне, выйди, где бы ты ни была.
Она слышала, как он прошел в ванную, смежную с туалетом.
Потом, беспрерывно хихикая, он приблизился к туалету.
Это хихиканье показалось ей настолько чуждым, что она усомнилась — Джо ли это. Ей бы очень хотелось, чтобы это был кто-нибудь другой. Пусть параноик, дебил — кто угодно, только не человек, которого она когда-то любила и который теперь хочет убить ее.
Дверь туалета распахнулась, и Энн затаила дыхание.
— Иди к папе, Энни, иди, у меня есть для тебя сюрприз. — Смех стал громче.
Он отшвырнул ботинки, черной тенью маячившие у порога.
Дверь закрылась. Энн прикусила нижнюю губу и почувствовала солоноватый вкус крови. Потом до нее донеслись какие-то странные, необъяснимые звуки, следовавшие без перерыва один за другим. Джо шумно дышал, как при тяжелой работе. Энн казалось, что эти звуки продолжаются целую вечность, и она никак не могла понять, что они означают.
Наконец послышался голос Джо:
— Ну, погоди, сука! Я до тебя доберусь!
Он дышал тяжело и прерывисто, как будто только что пробежал целую милю.
Потом по удаляющимся шагам Энн поняла, что он направился к входной двери. Дверь громко хлопнула.
Обманный трюк? Энн не хотела выходить. Она сжалась в комок и вглядывалась в темноту до тех пор, пока бледный луч рассвета не проник в дальний угол туалета, где она скрылась.
Когда она выбралась из туалета и вошла в спальню, ее глазам открылась картина разгрома: все постельное белье, матрасы и четыре подушки были изрезаны и изорваны в клочья. Повсюду валялись перья и лоскуты — результат «тяжелой работы» Джо. Энн поняла, что за звуки потрясли ее, когда она сидела за дверью туалета. Кроме того, она обнаружила, что к своему арсеналу Джо добавил большой кухонный нож.
Энн подняла телефонную трубку и набрала номер Ника. «Будь, пожалуйста, дома», — прошептала она.
— Алло, — прозвучал его сонный голос.
Она разбудила его, но сейчас это не имело значения.
— Ник, пожалуйста, приезжай прямо сейчас! Мы должны связаться с полицией!
Глава 24
Из дневника Джо Мак-Эри (без даты):
«Кровь у швейцара обычная. Может быть, чуть горячее, чуть слаще. Должно быть, теплота и сладость являются следствием его слабоумия. Он должен был умереть. Я слишком сентиментален и беззаботен. Надо действовать осторожнее. Уже сегодня эта история попала в «Трибюн».
Я шел к Энн. Только она нужна мне, только она! А этот несчастный идиот, этот сукин сын встал у меня на пути. Нельзя вставать у меня на пути, нельзя отнимать у меня время. Но Энн, моя дорогая, сладкая Энн...
Я доберусь до тебя в следующий раз!»
Ник сидел за своим столом, склонившись над портативным «ундервудом», который он купил девять дет назад, когда закончил университет имени Лойолы. Он был поглощен составлением отчета. В одиннадцать часов он должен встретиться с сыщиком Питом Мак-Грю, занимавшимся расследованием убийств. Необходимо убедить его в важности предстоящего разговора. Ник и Пит были знакомы с детства, и Ник знал, что Пит не пожалеет времени, чтобы выслушать его. Эта уверенность подкреплялась тем, что Пит Мак-Грю играл не последнюю роль в специальной группе, ведущей дело Чикагского Резака.
Однако, как только Ник попытался изложить все имевшиеся у него факты на бумаге, в нем стали нарастать сомнения. Хотя ему самому было ясно, что убийца не кто иной, как Джо, бесконечные колебания Энн расхолаживали его. В конце концов, у него нет ни одной прямой улики. Ник сделал глоток кофе и взглянул на чистый лист бумаги, вставленный в пишущую машинку.
Первой уликой, которую он упомянул, были дневники. Можно ли из них сделать вывод, что Джо душевнобольной? Где описания совершенных им убийств? Энн предположила, что дневники с описанием убийств Джо прихватил с собой, когда начал скрываться от преследования. Так что фактов не было.
Неуверенность Ника росла, и ему уже начало казаться, что обращаться в полицию не следует. Хорошо бы, все подозрения оказались беспочвенными... Он вынул чистый лист из машинки, но все же просмотрел написанное ранее.
