Джеймс Паттерсон - Явился паук
Я решил вести сеанс так, будто Сонеджи-Мерфи находится в своей камере, чтобы наличие зрителей не отвлекало его внимания. Никакой уверенности, что это сработает, и исход будет удачным, не было. Чувствуя спазмы в желудке, я уселся в кресло и попытался отрешиться от публики. Я небольшой любитель выступать на сцене, особенно сейчас.
Раньше для гипноза я использовал простую вербальную технику и сейчас начал с того же. Гипноз — не такая уж сложная штука, как принято думать.
— Гэри, сядьте поудобнее и расслабьтесь, а там посмотрим, что у нас получится.
— Я постараюсь. — Ответ прозвучал трогательно и искренне. На нем был синий костюм, белая рубашка и полосатый галстук. Он походил на адвоката куда больше, чем настоящий адвокат.
— Я попытаюсь снова загипнотизировать вас, поскольку мистер Натан полагает, что это поможет делу. Вы говорили, что и сами верите в это. Я прав?
— Да, правы, — подтвердил Гэри. — Я очень хочу сказать вам правду… Я бы сам хотел ее узнать.
— Хорошо, тогда начинайте считать от сотни в обратном порядке. Как мы раньше делали… Вы почувствуете, что расслабляетесь. Начинайте.
Гэри начал считать.
— Глаза закрываются. Вы расслабляетесь… засыпаете… дыхание глубокое… — Мой голос становился все спокойнее и тише, все монотоннее. В зале стояла такая тишина, что слышалось равномерное гудение кондиционера.
Наконец Гэри перестал считать.
— Как самочувствие? Все в порядке?
Его карие глаза заблестели и увлажнились. Он чрезвычайно легко переходил в состояние транса, хотя невозможно было знать наверняка, не игра ли это.
— Все в порядке. Я чувствую себя хорошо.
— Если по какой-либо причине захотите прервать сеанс, то вам известно, как это сделать.
— Да, знаю. Хотя все хорошо, — отвечая, он слегка кивал головой. Казалось, он воспринимает мою речь лишь наполовину. Учитывая сложную ситуацию, в которой мы находились, почти невозможно было представить себе, чтобы он притворялся.
— В прошлый раз мы говорили о вашем пробуждении у «Макдональдса». Вы говорили, что очнулись, как будто после сна. Вспоминаете?
— Да, все так и было. Я очнулся в полицейской машине около «Макдональдса». Я пришел, а там полиция… Они арестовывают меня…
— Что вы чувствовали во время ареста?
— Что это невозможно, так не может быть. Кошмарный сон… Я объяснил, что я — коммивояжер, живу в Делавэре. Думал, они меня приняли за кого-то другого. Я не преступник. Я никогда не имел дел с полицией.
— Еще мы говорили о том, что произошло перед арестом. Когда вы вошли в ресторан.
— Не знаю… Не уверен, что помню… Разрешите подумать… постараться… — Казалось, в нем происходила какая-то борьба. Что это, игра? Или ему страшно вспоминать правду?
Во время сеанса в тюрьме я был несколько удивлен, когда обнаружилась личность Сонеджи. Интересно, может ли такое произойти сейчас, учитывая неординарные обстоятельства?
— Итак, вы зашли в «Макдональдс», чтобы посетить туалет. Еще решили выпить кофе, чтобы быть внимательнее за рулем.
— Да… Я вспоминаю… Вижу себя в «Макдональдсе». Уверен, что был там…
— Вспоминайте. У нас есть время.
— Очень много народу… Весь ресторан заполнен. Я подошел к туалету. Но не вошел туда. Не помню почему. Смешно, но не помню…
— Что вы чувствовали? Что чувствовали, когда остановились перед туалетом? Помните свои ощущения?
— Я возбужден. Мне все хуже и хуже… Я чувствую, как кровь в голове пульсирует. Я очень подавлен, не знаю почему.
Сонеджи-Мерфи смотрел прямо перед собой, влево от меня. Я слегка удивился себе: так быстро забыть, что находишься перед огромной аудиторией, наблюдающей за нами обоими.
— А Сонеджи был в ресторане?
Он слегка склонил голову странно трогательным движением:
— Да, Сонеджи здесь. Он в «Макдональдсе». — Гэри вдруг возбудился. — Требует кофе, но он зол… Он… по-моему, он действительно сумасшедший. Настоящий псих.
— Почему он сумасшедший? Откуда вы знаете? Что его разозлило?
— Думаю, потому… что все складывается плохо… Копам повезло… Его план провалился. Все погибло… Он чувствует себя, как Бруно Ричард Хауптманн. Он тоже проиграл.
Вот это новость! Раньше он не заговаривал о похищении. Теперь я абсолютно забыл о том, где нахожусь, и не отрывал взгляда от Гэри Сонеджи-Мерфи. Я старался говорить тихо и медленно, без тени угрозы и агрессии в голосе. Как на краю бездны: либо я ему помогу, либо свалимся оба.
— Что произошло с планом Сонеджи?
— Все пошло не так.
Он оставался Гэри Мерфи — я это видел. Он не стал Сонеджи: но Гэри Мерфи знал о действиях Сонеджи и мог под гипнозом проникнуть в его сознание.
В зале стояла мертвая тишина. Краешком глаза я видел, что аудитория сидела не шелохнувшись.
— Он осмотрел Голдберга, но мальчик был мертв. — Гэри излагал детали похищения. — Его лицо посинело. Слишком много барбитурата… Сонеджи не верил, что совершил ошибку. Он все делал так осторожно и тщательно… Консультировался с анестезиологами о дозах…
Я задал основной вопрос:
— Почему тело мальчика избито и изувечено? Что на самом деле случилось с Голдбергом?
— Сонеджи немножко спятил… Он не мог поверить в злой рок. Он бил по телу мальчика тяжелой лопатой…
То, как он говорил о Сонеджи, заслуживало доверия. Возможно, он и вправду жертва раздвоения личности — а это меняет ход судебного процесса. Тогда изменится и приговор.
— Что это была за лопата?
— Лопата, чтобы их откапывать. — Гэри говорил все быстрее и быстрее. — Они спрятаны в амбаре. У них запас воздуха на пару дней. Такое убежище… Система подачи кислорода работала отлично. Сонеджи сам все придумал. И сам сделал.
Мой пульс участился, и в горле пересохло.
— А что с девочкой? Что с Мэгги Роуз?
— С ней порядок. Сонеджи дал ей валиум, чтобы она опять заснула. Она испугана, кричала — потому что под землей темно. Там черно, как в могиле. Но не так уж там плохо. Сам Сонеджи видел и похуже… В подвале.
Здесь я должен проявить максимальную осторожность, чтобы не утратить с ним связь. Что за подвал? Я позже к этому вернусь.
— Где теперь Мэгги Роуз?
— Не знаю. — Он не колебался.
Не знаю, она мертва… Не знаю, она жива… НЕ 3НАЮ… Почему он не делится информацией? Знает, что именно это мне нужнее всего? Что все в зале хотят узнать о судьбе Мэгги Роуз Данн?
— Сонеджи вернулся за ней, — продолжал Гэри. — ФБР согласилось на десять миллионов. Обо всем условились. Но она исчезла! Когда Сонеджи вернулся, ее уже не было. ОНА ИСЧЕЗЛА! КТО-ТО ДРУГОЙ ЗАБРАЛ ЕЕ!
В зале суда началось волнение, но я сосредоточился на Гэри. Чтобы не стучать молоточком, судья Каплан встала и попыталась жестами призвать к порядку — но все оказалось бесполезно. КТО-ТО ДРУГОЙ ЗАБРАЛ ДЕВОЧКУ. ОНА У КОГО-ТО ДРУГОГО.
Я спешил задавать вопросы, покуда публика и с ней Сонеджи-Мерфи еще не окончательно вышли из-под контроля. Мой голос оставался на удивление спокойным и мягким.
— Это ТЫ откопал ее, Гэри? ТЫ спас маленькую девочку от Сонеджи? ТЫ знаешь, где теперь Мэгги Роуз?
Но он не ответил на эти вопросы. Казалось, он понимал меня с трудом, покрылся испариной, глаза засверкали.
— Нет, конечно нет. Я не имею с этим ничего общего. Это все Сонеджи… Я не могу контролировать его. Никто не может. Вы что, не понимаете?
Я наклонился вперед, ближе к нему:
— А Сонеджи сейчас здесь? Он тут, с нами? — При других обстоятельствах я бы не стал толкать его так далеко. — Могу я спросить Сонеджи, что случилось с Мэгги Роуз?
Голова Гэри Мерфи, как маятник, качалась из стороны в сторону. С ним что-то происходило, он знал что-то еще. Вдруг он сказал:
— Как жутко.
По его лицу стекал пот, волосы увлажнились.
— Все жутко. Для Сонеджи все очень плохо. Больше не могу говорить о нем! Не могу. Помогите, доктор Кросс! Пожалуйста, помогите!
— Все, Гэри, достаточно.
Я тотчас вывел Гэри из состояния гипноза — в данном случае это было единственное гуманное решение. Выбора у меня не было. И Гэри. Мерфи внезапно оказался вместе со мной в переполненном зале суда. Его глаза доверчиво глядели прямо в мои — в них был только страх.
Между тем толпа окончательно вышла из-под контроля. Стоял невообразимый шум, репортеры рванулись к телефонам сообщить последние новости. Судья Каплан напрасно стучала своим молоточком.
МЭГГИ РОУЗ ОСВОБОДИЛ КТО-ТО ДРУГОЙ. Возможно ли это?
— Все в порядке, Гэри, — сказал я успокоительно. — Я понимаю, почему вы испуганы.
Он пристально посмотрел на меня, затем обвел глазами беснующуюся публику.
— Что это было? — спросил он тихо. — Что здесь сейчас произошло?
Глава 63
Я частенько вспоминаю Кафку — особенно начало «Процесса»: «Кто-то, по-видимому, оклеветал Йозефа К., потому что, не сделав ничего дурного, он попал под арест».[7] Именно в это Гэри Мерфи заставлял нас поверить: что он просто втянут силой в этот кошмар, а сам невинен, как Йозеф К.
