Джеймс Паттерсон - Целовать девушек
С того места, где я очутился, просматривалась маленькая кухня и узкий коридор во всю длину вплоть до входа в спальню. Блондинка из «Умиротворения» лежала на боку, обнаженная, на старинной латунной кровати, усыпанной цветами. Руки были скованы за спиной наручниками. Она корчилась от боли, но, по крайней мере, была жива. Джентльмена поблизости не оказалось.
Снаружи донеслась оружейная пальба. С полдюжины выстрелов, один за другим, — настоящий фейерверк.
— Ради всего святого, только не убивайте его! — завопил я и выскочил из коттеджа. В лесу творилось черт знает что! Когда я оказался снаружи, «рэнджровер» задним ходом уже мчался на всей скорости прочь. Двое фэбээровцев лежали на земле. Один из них оказался агентом Косгроувом. Остальные палили вслед удирающему «рэнджроверу».
Боковое стекло взорвалось, и в дверце образовались зияющие дыры. Джип заметался из стороны в сторону, колеса забуксовали в песке и гравии.
— Брать живым! — снова заорал я, но никто в этом диком хаосе даже внимания на меня не обратил.
Я помчался лесом в надежде перехватить Рудольфа, если он направится на запад, обратно к Первой автостраде. Я оказался там как раз в тот момент, когда «рэнджровер» с визгом выворачивал на дорогу. Следующим выстрелом разнесло второе стекло. Здорово! Ребята из ФБР теперь обстреливали нас обоих.
Я вцепился в дверь со стороны пассажирского сиденья и дернул на себя. Заперта. Рудольф попытался поддать газу, но я словно прилип к двери. «Ровер» снова завилял, не успев выбраться из рыхлой смеси песка с гравием у выезда на шоссе. Эта задержка дала мне возможность ухватиться свободной рукой за багажник на крыше и вскарабкаться туда.
Рудольфу наконец удалось выскочить на бетонное покрытие, и он тут же вдавил педаль газа в пол. На полной скорости промчался ярдов семьдесят, а затем ударил по тормозам.
Я старался предугадать его действия, и это мне удалось, во всяком случае последний маневр. Я лежал, прижавшись лицом к железу, еще теплому от долгой стоянки под солнцем у «Умиротворения», раскинув руки и ноги. Я словно прилип к крыше, как походная раскладушка фирмы «Самсонит», и слезать оттуда не собирался. Не мог, даже если бы очень захотел. Он уничтожил как минимум полдюжины женщин в Лос-Анджелесе, и я должен был выяснить, жива ли еще Наоми. Он знал Казанову и знал все о Липучке.
Рудольф снова дал газу, и «рэнджровер» взревел и затрясся в попытке скинуть меня. Машина зигзагами металась по шоссе. Деревья и допотопные телефонные столбы, сливаясь друг с другом, со свистом пролетали мимо на огромной скорости. Сосны, Мамонтовы деревья, горный виноград, сменяли друг друга, словно в калейдоскопе. Растительность была в основном бурого цвета и колючая, как виноградники в Напа-Вэлли. Я взирал на мир с необычной точки обзора.
Надо сказать, что любоваться пейзажем, открывавшимся с моего насеста на «рэнджровере», не представлялось возможным. Все силы уходили на то, чтобы удержаться.
Рудольф мчался по извилистой дороге на скорости семьдесят — восемьдесят там, где и пятьдесят выжимать опасно.
Фэбээровцы, во всяком случае то, что от них осталось, не могли нас догнать. Куда им! Они ведь должны были еще добежать до своих машин, так что отстали не меньше, чем на несколько минут.
На подъезде к Тихоокеанской автостраде навстречу стали попадаться другие машины. Водители провожали нас недоуменными взглядами. Мне было очень интересно, о чем в этот момент думает Рудольф. Он больше не делал попыток меня сбросить. Каковы тогда его намерения? В первую очередь меня занимала его ближайшая цель.
Нам обоим сейчас грозил «шах». Но проиграть — по-крупному и очень скоро — должен был кто-то один. Уилл Рудольф был всегда чрезвычайно осмотрителен в своих действиях. И, конечно, никак не ожидал, что его теперь поймают. Но как все же он собирается выпутываться?
До меня донеслось яростное рычание дизеля фургона «фольксваген». Я увидел, как к нам на страшной скорости приближается его задний борт. Мы промчались мимо, будто он стоял на месте.
По мере приближения к шоссе, ведущему на пляж, поток встречных машин нарастал. Больше всего было за рулем подростков, выбравшихся на послеполуденную прогулку. Кое-кто из них показывал пальцем на «рэнджровер» и смеялся, думая, что это шутка. Какой-то полный придурок из Сера напился, мол, до белых чертей и теперь развлекается. Старый пердун текилы нализался или у двадцатилетнего любителя повеселиться ЛСД из ушей полезло. Тронутый чувак на крыше «рэнджровера», въезжающий на скорости семьдесят миль в час на автомобильную стоянку, — живописная картинка получилась бы.
Так все-таки что он собирается делать, черт его подери?
Рудольф не сбавлял скорость на извилистом перегруженном шоссе. Водители машин, ехавших навстречу, яростно гудели. Но никто даже не сделал попытки нас остановить. А что, собственно, они могли? Что мог я? Только держаться изо всех сил и молиться!
Глава 71
Ярко-синее, с налетом седины, пятно океана блеснуло сквозь завесу елей и мамонтовых деревьев. Со стороны медленно ползущего впереди ряда автомобилей донесся грохот рок-музыки. Полный набор стилей — рэп сороковых годов, дрянные лабухи Западного побережья, психоделический рок тридцатилетней давности.
И снова ударила в глаза океанская синева. Заходящее солнце золотило пушистые ели. Неторопливые чайки и крачки кружили над верхушками деревьев. И тогда я увидел впереди Тихоокеанскую автостраду во всей ее бесконечности.
Что же он, черт его дери, собирается делать? Не может ведь вот так, запросто, вернуться в Лос-Анджелес. Или такой псих, что решится на это? Но когда-нибудь у него должен кончиться бензин. Что тогда?
Лишь немногие машины на шоссе двигались в сторону севера; основной поток устремлялся в южном направлении. «Рэнджровер» по-прежнему несся со скоростью более шестидесяти миль в час, то есть куда быстрее, чем разрешается на извилистой второстепенной дороге, в особенности там, где она подходит к главной, гораздо более многолюдной.
Но Рудольф, подъезжая к автостраде, скорости не снизил! Шоссе было заполонено «дачами на колесах», автомобилями с откидным верхом, джипами. Обычное столпотворение на калифорнийском северном побережье в субботу вечером, но главное безумие было еще впереди.
До автострады нам оставалось ярдов пятьдесят. Он ехал все с той же скоростью, если не быстрее. Руки у меня онемели. В горле пересохло от выхлопных газов. Я не представлял себе, сколько еще смогу продержаться. Но внезапно меня осенило, что он намеревается предпринять.
— Сукин сын! — заорал я, но только для того, чтобы отвести душу, и еще сильнее прижался всем телом к крыше.
Рудольф экспромтом сочинил план побега. До автострады оставалось не более десяти — пятнадцати ярдов. Как только «ровер» добрался до крутого поворота на автостраду, Рудольф резко ударил по тормозам. Радиальные покрышки издали страшный визг, показавшийся с моего местонахождения особенно оглушительным.
Проезжавший мимо в разноцветном мини-фургоне бородач завопил:
— Расслабься, придурок!
«Придурок, это кто? — подумал я. — Если имелся в виду я, то мне расслабиться просто не терпится».
Груженный мною «рэнджровер» пролетел по инерции еще несколько ярдов, затем рванулся направо, потом налево, снова направо.
Какой тут поднялся бедлам! Все автомобили на шоссе засигналили одновременно. Водители и пассажиры не верили своим глазам, не могли понять, что такое на них несется с боковой дороги.
Рудольф намеренно крутил рулевое колесо только так, как этого делать нельзя. Он хотел, чтобы машину занесло.
Колеса визжали, словно истязаемые животные, «рэнджровер» развернуло капотом на юг, но двигаться он при этом продолжал на запад, прямо в кучу автомобилей. Затем его развернуло задом вокруг оси.
Теперь нам предстояло врезаться в общий поток задним ходом. Разобьемся неминуемо. Я не сомневался, что нам обоим конец. В сознании вспыхнули лица Деймона и Дженни.
Я не мог сообразить, с какой скоростью мы движемся, когда «ровер» врезался боком в серебристо-голубой мини-фургон. Я даже не пытался цепляться за бортики крыши. Наоборот, старался расслабиться, приготовившись к сокрушающему, вероятнее всего смертельному удару, который должен был состояться через несколько секунд.
Я завопил, но вопль мой потонул в яростном скрежете железа, вое автомобильных гудков и криках зрителей.
Сорвавшись с крыши, я чудом перелетел через встречную полосу. Рев автомобильных гудков усилился. Я летел по воздуху легко, как птица. Морской ветер холодил и одновременно обжигал лицо. Мое приземление должно было окончиться катастрофой.
Я влетел в голубоватую туманную дымку, осаждавшуюся между Тихим океаном и Тихоокеанской автострадой, и влепился в толстую ель. Падая вниз сквозь колючие цепкие еловые ветви, я понимал, что Джентльмен сейчас даст деру.
