Алан Джекобсон - Винодел
— Я, конечно, не коп, — вмешался Нанс, — но это звучит так, будто Скотт — не жертва, а подозреваемый.
Глаза у Вейл слипались, веки начали тяжелеть. Вздремнуть бы хоть минутку…
— У нас два преступления, — сказал Брикс. — Первое — поджог гостиницы, в которой Карен едва не поджарилась заживо. Второе — убийство Скотта, которое, вероятно, совершил Давильщик.
Диксон щелкнула авторучкой и сделала запись в блокноте.
— Если удастся доказать, что Скотт не имел отношения к поджогу, это поможет нам восстановить его репутацию.
— А мне кажется, — скептически заметил Нанс, — что вы пытаетесь сделать обратное.
— Это как посмотреть, — сказала Вейл. Она чувствовала, что говорит очень медленно, возможно, даже невнятно, но никто не подал виду, и она решила, что ей померещилось, и продолжила: — Мы просто хотим докопаться до истины. Куда бы это ни привело… Наша задача в данный момент — собирать улики, а не трактовать их. Для трактовок время еще наступит.
— Будем надеяться, — поддержала ее Диксон, — что по ходу дела мы найдем другого подозреваемого и репутация Скотта — точнее, детектива Фуллера — будет восстановлена.
Нанс покачал головой.
— Это чистой воды охота на ведьм. Можете перекручивать слова как угодно, но суть остается неизменной.
Диксон гневно швырнула ручку на стол.
— Послушайте, мистер Нанс! Вам сделали одолжение, пригласив сюда. Я как начальник опергруппы решаю, остаться вам или уйти. Так что не переоценивайте мое великодушие. Вы должны понимать, что это наше дело и вести его мы будем по своему усмотрению — профессионально и эффективно. Мы держим вас в курсе событий, но это не означает, что вы можете влиять на наши решения. Я вообще не понимаю, почему вы так озаботились этим расследованием.
— Я озаботился этим расследованием, потому что Стэн Оуэнс близкий друг конгрессмена, которого я представляю. И мне кажется, что это моя обязанность.
Диксон бессильно развела руками.
— Тогда позвольте и нам выполнять свои обязанности! Мы во всем разберемся, не сомневайтесь. Никто не собирается вешать на детектива Фуллера всех собак и пятнать его репутацию.
Он перевел взгляд на Вейл и сказал:
— Я в этом не уверен.
Вейл услышала его слова, но они даже не отложились в памяти. Ей срочно нужно было прилечь. Но сначала необходимо донести кое-что до общего ведома.
— Я вот еще о чем хотела сказать, — пробормотала она, не поднимая глаз от стола. — Учитывая, как именно НЕПО убивает своих жертв, мы должны допросить всех проживающих в регионе мужчин с ампутированными верхними конечностями и протезами.
Все как по команде посмотрели на Остина Манна, но тот никак не отреагировал на эти слова, только смотрел на Вейл.
— Я знаю, о чем вы подумали, но я уже обсудила это с агентом Манном. У него железное алиби.
Подняв глаза, она увидела на лицах коллег смесь удивления и злости.
«Черт с ним! Я обязана была признаться. Эти слова должны были прозвучать».
Она помассировала затылок.
— Может, это и притянуто за уши, но такой вариант нельзя сбрасывать со счетов. Кто-то должен этим заняться, составить полный список, ограничившись мужчинами, проживающими в радиусе семидесяти пяти километров. Радиус, конечно, великоват, зато исключает возможность ошибки. Если список окажется слишком длинным, сократите радиус до сорока миль, а из подозреваемых вычеркните всех, кому меньше двадцати пяти и больше сорока.
Брикс неуверенно откашлялся.
— Я попытаюсь привлечь кого-нибудь из оперативно-розыскного бюро.
Вейл встала и слегка покачнулась.
— Мне что-то нехорошо. Если никто не против, я пойду прилягу.
— Комната отдыха вниз по коридору, — сказал Брикс. — Повесь табличку «Занято», и тебя никто не побеспокоит.
— Я еще вернусь, — пообещала Вейл. — И надеюсь, что скоро.
Держа в руках мобильный телефон с предоплатным тарифом (всего у него было три таких, и он никогда не повторялся), Джон Уэйн Мэйфилд размышлял, какой же текст ему ввести.
Затея с Вейл и Фуллером прошла исключительно удачно. Он ехал за машиной, которая преследовала Вейл, и только позже понял, что за рулем Скотт Фуллер. Тогда начал вырисовываться запасной план. В чемоданчике лежал шприц и препарат. Этими предметами он еще никогда не пользовался, но жил по завету бойскаутов: будь готов.
И он таки был готов. Он немного оторвался, но по-прежнему держался на сравнительно близком расстоянии. То, что Вейл с Фуллером попали в аварию, только помогло ему в осуществлении нового плана. Все вышло даже лучше, чем он рассчитывал.
Гибель Фуллера должна их взбудоражить. Теперь они будут настороже. Он жалел, что не мог остаться и понаблюдать за их реакцией, когда Вейл придет в себя и примется объяснять, откуда рядом с ней взялся труп, пока она… спала, сраженная незримым противником. Интересно, ей поверят?
Но ему некогда было околачиваться в каких-то виноградниках и выяснять дальнейшую судьбу Карен Вейл. Его ждали великие дела, новые впечатления. Потому что до сих пор он только разминался.
Он опустил взгляд на телефон и набрал текст сообщения.
…двадцать седьмая
В комнате отдыха Вейл провела добрых четыре часа: сказалось недавнее отравление. Проснувшись, она увидела перед собой Диксон и доктора Брук Эбботт.
В лицо бил свет. Она прищурилась и, прикрыв глаза ладонью, растерянно заморгала.
— Роксана…
Она попыталась привстать, но головокружение бросило ее снова на подушку, как морская волна опрокидывает утлую шлюпку. Она протянула руку в надежде ухватиться за что-нибудь, и Диксон ей помогла.
— Ой, извини. Наверное, препарат еще не вышел из организма.
— Этот препарат называется бетасомнол, — откликнулась Эбботт. — Это подтверждают и анализ крови, и простая логика. Мы точно не знаем, сколько вы пролежали, прежде чем очнуться, но, скорее всего, вам вкололи пятнадцать миллиграммов. Этого достаточно, чтобы человек вашей комплекции отключился минут на двадцать. Довольно серьезная доза. Так что неудивительно, что у вас до сих пор кружится голова.
— Никогда не слышала о таком. Бета…
— …сомнол. Сверхбыстрое успокоительное последнего поколения, смесь бензодиазепина — это лекарство вроде валиума — и какого-то нейролептика.
— Кто имеет к нему доступ?
— Немногие. Его разработали для травмопунктов и психиатрических лечебниц, где иногда необходимо усмирять агрессивных пациентов. Бетасомнол постепенно вытесняет традиционные коктейли из халдола и лоразепама, которые действуют слишком медленно; А когда кто-то пытается выбить тебе глаз, хочется вырубить его поскорее.
— У вас уже окончательные результаты анализов? — спросила Диксон.
— Я отослала их в лабораторию на количественную проверку. Там проведут сверхточную экспертизу на все легальные и нелегальные препараты, а также на содержание алкоголя. Только после этого результаты можно считать окончательными, но на это уйдет несколько дней, если не недель.
Вейл задумчиво потерла шею.
— А долгосрочные эффекты у этого бетасомнола имеются?
— Он довольно быстро перерабатывается, так что я бы на вашем месте не беспокоилась. Все будет нормально.
Диксон, подавив зевок, взглянула на часы.
— Значит, возникает очевидный вопрос: где он взял это лекарство?
— Бетасомнол поступил в продажу совсем недавно, так что найти поставщиков будет легко.
— Отлично. Тогда надо узнать, не случалось ли краж в больницах в радиусе ста миль.
— Украсть пятнадцать миллиграммов? Если у человека есть доступ к препарату, он запросто может прихватить по грамму там и сям, и никто ничего не узнает.
Вейл наконец решилась опустить ноги с кровати.
— Это верно, но я о другом. Теоретически человек должен работать там, чтобы иметь доступ к препарату. Более того, обычно хранилища запираются, и ключ дают только ответственным лицам. Это, опять же теоретически, поможет нам сузить круг подозреваемых.
Эбботт понимающе кивнула.
— Я этим займусь и доложу вам, что мне удалось выяснить.
Она вышла из комнаты.
Оттолкнувшись, Вейл кое-как встала с кровати, встряхнулась и посмотрела в настенное зеркало. Проведя рукой по волосам, она повертела головой, чтобы увидеть себя с обеих сторон, и вздохнула:
— Ну и видок у меня!
— Ты попала в автокатастрофу, ввязалась в потасовку со Скоттом Фуллером, а потом получила изрядную дозу нейролептического коктейля. Не говоря уж о том, что на часах половина пятого утра. Как ты рассчитывала выглядеть?
— Да брось, это все ерунда. Мы можем придумывать сколько угодно отмазок, но разве женщина вправе выглядеть плохо?
— Я только хотела тебя успокоить.
