Одержимый - Джеймс Питер

Дэйв Сполл шел на пятой позиции и на втором, и на третьем круге. Он справлялся. Майкл видел, как он повернул голову к трибунам. Неужели он пытается разглядеть его среди мелькающих лиц? Сосредоточься на трассе, Дэйв, пройди этот круг. Не пытайся выиграть, просто дойди до финиша!

На четвертом круге, на повороте, его попытался обогнать соперник. Обгоняющая машина поравнялась с ним, объезжая поворот по более широкой дуге, приклеилась к нему бортом и начала оттеснять его к барьеру. Пальцы Аманды впились Майклу в ладонь – она была с ним в паддоке,[3] жала Дэйву Споллу руку, а затем забросала его целой кучей технических вопросов, чем несказанно удивила Майкла, который не подозревал в ней таких познаний.

Две машины ехали, соприкасаясь бортами, всю прямую, затем, к облегчению Майкла, Дэйв Сполл сбросил скорость и дал сопернику обогнать себя. Аманда перестала терзать руку Майкла.

Майкл взглянул на нее, она ободряюще улыбнулась в ответ:

– Все будет хорошо. У него все получится.

И у него получилось. Он финишировал шестым и без повреждений. Они пробились через толпу к паддоку, где Дэйв Сполл назвал Майкла великим четырехглазым сукиным сыном, обнял его и расцеловал в обе щеки. Затем он поцеловал Аманду, посетовал, что психиатры всегда отхватывают самых красивых девчонок, и, обратившись к Аманде, сказал, что она в любое время может прийти и поковыряться вместе с ним в его машине. Следующие десять минут они провели за обсуждением преимуществ суперкомпрессоров перед турбокомпрессорами.

Они ушли из паддока до того, как начался последний заезд. Аманда хотела избежать скопления машин на выезде со стадиона – она уже и так опаздывала на праздник. Когда они, держась за руки, шли к автостоянке, Майкл сказал:

– Ты меня поразила. Откуда ты столько знаешь про автомобили?

Аманда пожала плечами. Это движение Майкл находил очаровательным. Она делала так каждый раз, когда Майкл говорил ей комплименты. Она будто не очень привыкла к ним.

– Брайан с ума сходил по машинам. Я постоянно ходила с ним на вечеринки, где все мужчины были такие же, как он. Они не обращали на меня никакого внимания, потому что единственное, что их интересовало в такие моменты, – это разговоры о двигателях. Я решила, что хочу на равных общаться с ними, поэтому выучила о двигателях все, что можно.

Майкл покачал головой и улыбнулся.

– Бесподобно! Ты необыкновенная.

Аманда опять пожала плечами:

– Оказалось, что двигатели и в самом деле интересная тема для разговора.

Она была полна сюрпризов. Он постоянно натыкался на что-нибудь новое в ней. Они остановились на полдороге и обнялись. В ее глазах отражалось небо. Сердце Майкла ликовало. Он подумал, что невозможно чувствовать большее счастье, чем чувствовал он в этот момент.

Он хотел сказать это прямо сейчас. Аманда Кэпстик, я люблю тебя.

И с трудом удержал рвущиеся слова. Слишком рано. Даже после их невероятной ночи – четыре раза! – было слишком рано. Меньше всего на свете он хотел спугнуть ее.

Он и сам боялся своего счастья.

Он смотрел на Аманду, выезжающую со стоянки на своей маленькой красной «альфе», на клубы пыли, взметывающиеся из-под колес, смотрел, как она машет на прощание рукой, такая веселая и беззащитная, – и боялся, что случится что-нибудь ужасное и лишит его этого счастья, как уже случилось однажды, когда умерла Кэти.

И как бы в ответ на его страхи темное облако закрыло солнце, как старый брезент новую машину.

39

Суббота, 27 июля 1997 года

У Аманды Кэпстик был пес по кличке Олли.

Как трогательно.

На ее веб-сайте есть его цветная фотография. Коричневый кокер-спаниель, высунув язык, сидит на галечном пряже.

Может быть, он там нагадил, и какой-нибудь восьмилетний мальчишка влез в его дерьмо пальцами, затем потер глаз и получил паразита, который заражает сетчатку, вызывая воспаление и в конечном итоге приводя к слепоте.

Но что Аманде Кэпстик до этого? Женщина, впустившая в себя доктора Теннента, не станет беспокоиться о детях, которые могут ослепнуть.

Вот несколько слов мудрости для тебя, доктор Теннент, от поэта, который никогда не использовал заглавные буквы, – е.е. каммингса:

Ты можешь задаться вопросом, почему меня заботит твоя жизнь, доктор Теннент. Ты можешь спросить, почему меня интересуют твои отношения с женщиной, вывешивающей в Интернете фотографии своего дохлого пса.

Si vis pacem, para bellum. Хочешь мира – готовься к войне.

Ты врач, поэтому должен знать латинский. Это сказал Юлий Цезарь. Ты готовишься к войне, доктор Майкл Теннент?

Во время похода во Францию Юлий Цезарь убил два миллиона галлов. Это говорит тебе что-нибудь о человечестве, доктор Теннент? Это помогает тебе понять состояние твоих пациентов? Ты черпаешь знания из истории для использования их на консультациях? Ты применял их, когда лечил мою мать? Когда потом позвонил ей и оставил сообщение на автоответчике?

Боюсь, я расстроил тебя сегодня утром. Нам необходимо поговорить.

Боюсь, я расстрою тебя, доктор Теннент. И жало мне в этом поможет.

Несколько дней назад я написал, что скоро расскажу о жале. Это очень простое приспособление. Будучи врачом, ты, наверное, знаешь о кураре. Гвианский яд – кураре – содержит алкалоид курарин. Южноамериканские индейцы добывают его из растения, произрастающего в тропических лесах. Они обмазывают им кончики стрел. Этот алкалоид вызывает почти мгновенный паралич. Паралич мышц, отвечающих за дыхание, мы можем определить в первую очередь по цианозу – он означает, что жертва испытывает недостаток кислорода. Жертва может выдохнуть, но не может вдохнуть. Далее следует асфиксия с летальным исходом.

Знаешь, естественный физический мир отличается особым изяществом. Математические формулы. Природное равновесие. Теорема Гёделя особенно изящна. И теорема Пифагора. В настоящей науке изящным должен быть каждый эксперимент, каждое решение. Я сделал себе жало. Оно представляет собой иглу от шприца, аккуратно срезанную на четверть дюйма ниже кончика и вставленную в небольшой полый резиновый шарик. Я приклеиваю жало к ладони с помощью не раздражающего кожу и легко отмывающегося клея, затем наполняю шарик кураре.

Что может быть более изящным, чем рукопожатие с будущей жертвой?

Если доза кураре четко выверена и введена под кожу, дыхательные мышцы поражаются в последнюю очередь. Но на всякий случай, как и в прошлые два раза, я возьму с собой переносной сердечно-легочный реанимационный аппарат. Это избавит меня от ненужных потерь времени, требующегося на ручную кардиопульмональную поддержку жизненных функций.

Я должен предпринять все возможные меры предосторожности. В конце концов, на карте человеческая жизнь.

Мне будет очень жаль, если смерть придет раньше времени.