Рик Рид - Епитимья
— Я тоже о тебе думаю.
И снова наступило молчание. Наконец Карла встала и направилась в кухню. Оттуда она крикнула ему:
— Я приготовлю кофе. Хочешь кофе?
— Не-е. Есть какая-нибудь еда?
Карла отозвалась из кухни:
— О Боже, солнышко, очень жаль. У меня вышли все купоны. И хоть шаром покати. У меня есть немного соленых крекеров. Хочешь?
Джимми уставился на неровный, в царапинах пол, в желудке у него бурчало.
— Ничего, все в порядке.
Через несколько минут Карла вернулась. Она размешивала растворимый «Нескафе» в чашке с горячей водой из-под крана.
— Уверен, что не хочешь?
— Точно.
Она села рядом: пила свой кофе, поправляла складки халата, проводила пальцами по волосам, разглаживала их.
— Я получила работу. Я говорила тебе?
Джимми улыбнулся.
— Нет. И что ты будешь делать?
— Ты знаешь это небольшое кафе на Гранвилл? Ну, у станции надземки.
— Да.
— Вот там я и получила работу. Официантки. Босс очень славный.
— Это хорошо.
— Да, хорошо. Босс говорит, что чаевые очень приличные. Много проезжающих. — Карла продолжала пить свой кофе маленькими глотками, потом повернула голову к окну, услышав вой сирены.
— Тебе что-нибудь нужно? Деньги нужны?
Джимми улыбнулся:
— Деньги всегда нужны.
Карла встала с дивана и вернулась с десятидолларовой бумажкой в руках.
— Знаю, что это не много, но может быть, после того, как я начну работать...
— Конечно, я ценю это. — Джимми сунул бумажку в карман джинсов. — Пожалуй, я пойду. Я просто хотел узнать, как у тебя дела.
Карла стояла, разглаживая складки халата.
— Ну что ж! Я рада, что ты пришел. — Она улыбнулась ему, внезапно почувствовав неловкость, и плотнее запахнула куртку на Джимми. — Не отдаляйся от меня.
— Не буду.
Джимми двинулся к двери.
— Джимми?
Он обернулся и увидел, что мать стоит и ждет.
— Ты меня не обнимешь?
— Конечно.
Они двинулись друг к другу, как пара школьников на танцах, неуклюже, оставляя слишком большое пространство между собой. Но потом Карла глубоко вздохнула и сделала то, что собиралась: она притянула своего сына ближе к себе.
Он застыл в ее объятьях, на миг ей показалось — она его потеряла. Но потом его руки обвились вокруг ее шеи, он крепко прижал ее к себе. Она уткнулась лицом в его светлые волосы, которые, казалось, каждый раз, когда она его видела, становились все темнее; она вдыхала его присутствие, чувствовала шелковистость его волос. Мой сын. Она прижала его к себе крепче, стараясь дать ему понять, что хотя он и не всегда рядом, но она любит его. Она хотела бы стать такой матерью, какую он заслуживал.
На ее глаза навернулись слезы.
— Я пойду, — сказал Джимми, оттолкнув Карлу.
Карла отвернулась и промокнула уголки глаз кончиками пальцев.
— Ну, теперь ты, разумеется, скоро вернешься, да? — с надеждой спросила она.
— Конечно, ма.
Карла почувствовала комок в горле, увидя его улыбку. В этот миг она подумала, что, возможно, все еще изменится и с этой работой все выгорит, а может, она найдет мужчину, который поможет ей. И наступит день, когда они с Джимми станут настоящей семьей, как те семьи, которые показывают по телевизору.
— Как же, как же! Жди! — ругала она себя. Она смотрела, как он выходит.
Джимми быстро прошел через холл к лестнице. Он надеялся, что Карла даст ему денег, и она дала. Почему-то ему стало очень грустно. Он хотел добраться до «Чикен Армз» и заползти под гору одеял, устроиться там поудобнее и уснуть. Может быть, проспать много часов.
— Джимми? Джимми, стой!
Голос матери остановил его.
Небось хочет забрать свои деньги обратно.
Он вернулся. Мать протянула ему конверт.
— Вот, тебе письмо, — сказала она.
— Что? — Джимми взял в руки конверт.
— Я уж не знаю, что тут. Пришло вчера. Я его не вскрывала.
Джимми глядел на конверт с выведенным на нем синими чернилами адресом Карлы и его именем. Кто бы это мог написать ему письмо? Перевернул его в надежде отыскать обратный адрес, какую-то ниточку к разгадке, но — ничего.
— Может, вернешься и вскроешь письмо? — спросила Карла, глядя на него с надеждой.
— Нет, не сейчас.
Почему-то это письмо вызвало у него неприятное ощущение в животе, даже тошнота подступила. Джимми не знал, захочет ли он вообще вскрывать письмо. По крайней мере, не здесь, не в присутствии матери.
Он хотел остаться один, когда будет его читать.
— Думаю, я прочту его попозже. — Он сложил конверт вдвое и сунул его в карман куртки. — Скоро увидимся, — сказал он бодро.
— Ладно.
Джимми пошел к выходу.
Когда он снова оказался в «Чикен Армз», то обнаружил, что их комната пуста. Ему стало здорово не по себе: Рэнди исчез — позавчера вечером. Джимми думал, что визит к матери отвлечет его от мыслей о Рэнди. Он всю ночь пролежал без сна, прислушиваясь, не скрипнет ли дверь, не раздадутся ли шаги на пороге. Он снова и снова мысленно проигрывал воображаемую сцену возвращения Рэнди. Как он скажет, что убил этого типа, что теперь они уже вне опасности и вообще все будет в порядке.
Но ночь прошла, а Рэнди не появлялся.
Джимми говорил себе, что Рэнди чего-то не успел, потерял счет времени, что у него какое-то деловое свидание, на котором он должен побывать, прежде чем вернется домой.
Поэтому он, собственно, и пошел навестить Карлу, надеясь, что в его отсутствие Рэнди как раз и появится. И так ярко представил себе: он открывает дверь в «Чикен Армз», а Рэнди сидит на полу, завернувшись в одеяло, и улыбается ему.
Но комната была пуста и так холодна, что дыхание у Джимми белым облачком вырывалось изо рта.
Джимми вспоминал время, когда в этом маленьком гнездышке постоянно кто-нибудь жил. Теперь, когда отсюда исчезли Уор Зон, Крошка Ти и Рэнди, почти не оставалось надежд, что тут вообще кто-то появится.
А где же Мирэнда?
Один Бог знал это. Джимми выглянул из окна и долго смотрел на низкое хмурое небо. Да, один Бог знает, где они все.
Он сел на подушку, привалившись спиной к стене и подтянув колени к животу. Какое-то время он сидел ни о чем не думая и прислушиваясь к шумам снаружи: транспорту на улице, реву клаксонов и сирен, к шуршанию мышей за переборкой, к скрипу половиц в доме — подрагивая на ветру, дом оседал под собственной тяжестью. Джимми вспоминал, как в последний раз разговаривал с Рэнди, пытаясь припомнить имя того типа, к которому он собирался.
Все утро хотел вспомнить его. Знай он это проклятое имя, мог бы обратиться в полицию или сделать еще что-нибудь.
Но имя не всплывало в памяти — и все тут. Что-то на букву Д, кажется. Он сотни раз прокручивал их разговор, мысленно просматривая каждую сцену, как кадры фильма, надеясь, что нужная часть разговора вдруг всплывет.
Сунув руку в карман, Джимми нащупал сложенный конверт. Конверт был там. Никуда не делся. По какой-то непонятной причине ему ужасно не хотелось его вскрывать.
Я за всю свою жизнь не получил ни одного письма. Кто бы мог мне написать сейчас?
Он вытащил конверт и снова взглянул на адрес и свое имя на нем, с обратным наклоном, острыми углами и глубокими выемками между буквами. Джимми пожал плечами и вскрыл его.
Из конверта выпал локон рыжих волос, вслед за ним прядь спутанных черных, а за ними прядь прямых темно-рыжих волос. И наконец из конверта появился еще один локон кудрявых черных волос.
Сердце Джимми застучало. Эти локоны могли принадлежать Крошке Ти, Уор Зону и Рэнди. Еще один — неизвестно кому. У Джимми моментально пересохло в горле. Господи, хотя бы глоток воды. Но в этой долбаной дыре, которую он называл своим домом, не было даже водопровода.
— Не хочу читать это письмо.
Он сказал это громко, и слова отозвались эхом. Он представил, что рвет письмо на части и обрывки выбрасывает из окна, и они летят вниз, как хлопья снега.
И все-таки он посмотрел вниз на синие каракули, бежавшие по желтому официальному бланку.
«Милый мальчик-шлюха!» — начиналось письмо. Джимми закрыл глаза. Он знал, от кого оно. Ему хотелось обратно вернуться в ту ночь, когда ему так нужны были деньги, — он хотел уйти прочь, отвернуться от машины, которая приближалась к нему.
Твою мать! — подумал Джимми. Что сделано, то сделано.
Он порылся в карманах в поисках сигареты и извлек чудом сохранившийся окурок. Закрыл глаза, наполняя легкие дымом.
Я знал, что дело нечисто. Я знал это, думал Джимми.
Он вытянул вперед руку с письмом и смотрел на него, как на что-то чужеродное, к нему не относящееся. Да, этот тип знал, где его найти. Неважно, что говорилось в письме. Важно, что этот тип смог добраться до него. Запросто взять и прийти к его матери. Но письмо надо дочитать. Надо узнать, чего хочет этот ублюдок, какие у него планы. Может быть, он настолько глуп, что подписался собственным именем.
