Епитимья - Рид Рик Р.
Он промышлял на улице проституцией. В те времена, в 1981 году, на этом можно было заработать хорошие деньги. И никто в Чикаго особенно не беспокоился о СПИДе, а подростки вроде Рэнди продавались и перепродавались по цене баллона бензина.
Рэнди дрожал, но не от холода. Тогда-то, в возрасте «относительной невинности» он и получил (теперь он был в этом уверен) ВИЧ, но узнал об этом только четырьмя годами позже, когда работник социальной сферы уговорил его сделать анализ на СПИД.
В двадцать лет он решил положить конец своей карьере уличной проститутки — но это все равно что запирать двери конюшни после того, как конь уже украден.
Главной причиной, почему Рэнди решил идти один, был СПИД, хотя он никогда бы не сказал этого мальчику. Рэнди фыркнул: мне уже нечего терять.
Рэнди остановился под фонарем на автобусной остановке. Закурил сигарету, размышляя об опасности уличного ремесла. Как бы там ни было, я уже слишком стар для такой работы. Он оглядел пустынную улицу, высматривая серо-зеленый автобус, идущий на запад.
А вирус даже в эти минуты размножается и размножается в его теле. Он ощущал его как некое чужеродное существо, которое поселилось в нем. К счастью, пока что не проявлялось никаких особых симптомов, правда, иногда от азитотимидина, который ему давали в отделе социальной помощи, его мутило, что было достаточно противно. Но он все ждал, когда сляжет с пневмонией (об этом его предупреждали врачи), или с кожными поражениями, или с туберкулезом, — пока что проносило. Кто знает, когда это проявится?
Ему говорили даже о вероятности того, что он вообще никогда не заболеет. Конечно, если его зарежут или он попадет под автобус прежде, чем болезнь проявится.
Рэнди увидел автобус. Он не хотел думать, что будет потом. Во всяком случае не сейчас, когда ему нужно беречь энергию для предстоящей борьбы. Когда он отсчитывал мелочь, которую собирался опустить в кассу, его вдруг посетила мысль, связавшая его инфекцию с человеком, которого он собирался посетить: будем думать, что я получил ее от тебя.
Автобус, громыхая, мчался на запад по Лоренс-авеню — мимо складов, ресторанов, маленьких бакалейных лавчонок, окошечек банковских пунктов с прорезями для кредитных карточек. Мелькали вывески порнотеатров и книжных магазинов для взрослых, поражающие своим убожеством.
А помимо всего этого в душе Рэнди горело желание встретить Дуайта Морриса. С той ночи, когда Дуайт Моррис подцепил его на Фостер-авеню-бич, в парке, а это была одна из последних ночей, когда Рэнди работал на улице, прошло много лет. Дуайт привез его в одноэтажное кирпичное бунгало, похожее на все остальные одноэтажные дома в этом квартале. (Боже, как я найду его?)
Ему не хотелось думать о той ночи. Но она все равно всплывала в памяти. Он позволил этому человеку, хлипкому и слабому на вид, со странными белыми глазами и мерзким хихиканьем, связать себя и в таком виде ласкать. Но он не должен был позволять ему прижигать себя сигаретами и вырезать на груди греческую букву «лямбда» лезвием бритвы. «Пусть этот знак твоей извращенности останется с тобой», — бубнил тип, не отрывая глаз от крови, которая сначала по каплям, а потом ручьем потекла по его гладкой коже. Он не должен был позволять вставлять себе в анус бутылку из-под кока-колы, не должен был позволять ему хихикать и радоваться и говорить о том, что почувствует Рэнди, когда бутылка сломается у него внутри, а стеклянные осколки порежут его прямую кишку и убьют его. Он не должен был позволять ему размазывать по своему лицу экскременты, хотя в его рот был засунут кляп, чтобы он еще дышал этим запахом.
Нет, он не должен был позволять проделывать с собой все это. Но этот человек проделал все! Потому что Рэнди был связан. И никто не мог услышать его криков в пустоте хорошо изолированного дома.
Не могли услышать и самого Дуайта, когда болезненные взрывы его похоти и вопли достигли своего пика и он взывал к Богу, чтобы тот не стал помогать этому порочному мальчику, а его, Дуайта, действия и муки Рэнди расценил бы как неизбежную жертву очищения от грехов — и его самого, и мальчика. Боль отмоет от черноты душу этого «куска грязи», запятнавшего себя пороком, — так он считал.
Только притворившись, что он принимает эти болезненно извращенные игры, Рэнди смог незаметно ослабить свои путы. Задушив нестерпимую боль, загнав ее внутрь и притворившись, что он даже благодарен за «спасение», Рэнди сумел установить контакт с Дуайтом. Освободившись от веревок, он извернулся и больно лягнул Дуайта в низко свисавшие яички, а затем — в лицо, угодив в глаз. Так он убежал из этого дома. Голый и истерзанный. Он был благодарен судьбе, что вообще остался жив.
Этой ночью он поклялся покончить с проституцией. Поклялся также, что никогда не вернется в этот кошмарный дом. Даже чтобы отомстить.
Теперь, просматривая улицу на север от Харлем, он пытался и не мог вспомнить, где расположено это проклятое логово. Ведь это было много лет назад.
А что я предприму, когда попаду в дом? Ну, пока что не решена и первая задача. Ты опережаешь события.
Поднялся ветер. Он швырял дождь со снегом в обожженное непогодой лицо Рэнди, колол его иголками. Продвигаясь на юг, он оказался перед «Бургер Кинг», маленьким ресторанчиком, и подумал: а вдруг справочник платного телефона окажется на месте. Это был выстрел наугад, но с дальним прицелом. Он придвинул к себе том в черной обложке и раскрыл его. Однажды человек по имени Дуайт Моррис вошел в мир себе подобных людей. Вампир, но с семьей и домом, купленным в кредит. Возможно, даже с собакой.
И почему бы здесь не остаться его телефону? Рэнди повел пальцем по списку напечатанных мелким шрифтом имен и... нашел Дуайта Морриса. Слишком просто. Улица Брунер находилась отсюда всего в трех кварталах.
Рэнди смотрел на «Бургер Кинг». Ресторанчик казался ему теплым и уютным. У кассового аппарата стояла одинокая девушка. «Привет. Принять у вас заказ?» Накручивая прядь темно-рыжих волос на указательный палец, он почувствовал тошноту. Ему не хотелось идти дальше. Как славно было бы зайти в «Бургер Кинг», заказать чашечку кофе, посидеть у окна, глядя на падающий снег. Он мог бы сказать потом, что не сумел найти Дуайта Морриса или что тот переехал, ушел в подполье — все что угодно! Ну а как насчет Крошки Ти и Уор Зона? И мальчика, который всплыл в озере Мичиган? Возможно, он спасет Крошку Ти и Уор Зона от той же участи.
Но решение крепчало по мере того, как он шел дальше. Что он, собственно, теряет? Маловероятно, что он увидит свой тридцатый день рождения...
Когда он нашел нужный дом, казалось, что тот не освещен. Окна, прикрытые простынями, без занавесок, похожие на пустые глазницы, отражали снег, освещенный уличными фонарями с противоположной стороны улицы. Машина, зарывшаяся в снег на несколько дюймов на подъездной дорожке, казалась каким-то затаившимся животным, готовым прыгнуть на него.
Рэнди не останавливаясь прошел мимо дома. Пока еще рано. Он не подумал, как справиться с ситуацией. Он дошел до угла, засунув руки в карманы куртки, сердце его глухо билось. Тошнота была почти непреодолимой. Джимми, борясь с Дуайтом, поджег дом этого типа и его самого. Каков теперь этот безумец, если он заклинился на мысли о мести?
Рэнди передернуло от холода — или от страха? Я должен все тщательно продумать. Мне надо было принести с собой оружие. У Дуайта преимущество фунтов в пятьдесят по сравнению с тобой. Что ты вообще собираешься сделать — задушить его? Надо вернуться в «Бургер Кинг»... и вызвать копов по платному телефону.
Эта мысль пришла к нему вдруг, сразу. Почему он не подумал об этом раньше? В ответ всплыло воспоминание: он увидел себя четырнадцатилетним, изрядно наширявшимся ЛСД где-то на улице Сан-Франциско, в каком-то боковом переулке. Удар по голове дубинкой мгновенно поверг его на землю. Это методы копов... он никогда не доверял им.
Рэнди потянул за шнурок, и капюшон плотно обтянул его голову и сомкнулся вокруг щек. Воздух, казалось, становился все холоднее и холоднее. Он прошел немного дальше по Брунер, все еще размышляя. А что, если я ошибся? В Чикаго столько психов. Уж Рэнди знал об этом не понаслышке. А что, если Дуайт Моррис не виновен в том, что произошло с этим парнишкой, которого выудили из озера Мичиган? И Уор Зон просто спрятался в нору с одним из своих клиентов, а Крошка Ти укатил обратно во Флориду на «Грейхаунде», почувствовав, что Чикаго навяз у него в зубах?
