Озверевшая - Кристофер Триана

Иногда нужно изобразить феминистку.　

— Не вали все на меня. — Он указал на девчонок: — Они тоже болтали.　

Эми стукнула его по руке:　

— Мудак.　

Дакота отвернулась.　

— Да мы ничего такого не говорили, — сказала мне Эми. — Нас все спрашивали потому, что мы тоже были на вечеринке.　

Ложь была неумелой, но я притворилась, что поверила.　

— Видели сегодня мистера Блэкли? — спросила я.　

— Да, он пришел. Кажется, он в ярости.　

— Еще бы.　

Дакота прикусила губу:　

— А Кейтлин... в норме, Ким?

Ее человечность меня удивила, особенно потому, что была искренней.　

Чувство вины — восхитительная вещь.　

— Она расстроена, но я знаю Кейтлин. Она отомстит тому, кто это сделал.　

Эми нахмурилась, уже защищаясь:　

— Но она ведь не знает, кто это... если, конечно, не написала сама.　

— Она отплатит каждому, на кого подумает, каждому, кто поливает ее грязью. Она очень мстительна.　

— Правда? — спросил Брайан. — А казалась такой милой.　

Эми искоса на него посмотрела:　

— А еще казалась такой невинной. Может, эта Кейтлин насквозь фальшивая. — Она бросила взгляд на меня: — Почему ты вообще с ней тусила, Ким?　

— Просто хотела помочь.　

Эми покачала головой:

— Не думаю, что такой можно помочь.　

***

Я не знала, чего ждать, когда пришла в класс ОБЖ, но была уверена, что мистер Блэкли захочет поговорить со мной после урока. Сегодня он рассказывал только об истории. Никаких разговоров о сексе, по очевидным причинам. Тьма клубилась вокруг него — подавленная ярость, смущение, даже скорбь. Но если какая-то из этих эмоций касалась меня, мистер Блэкли хорошо это скрывал.　

Когда одноклассники потянулись к выходу, он шепотом позвал меня по имени и я остановилась.　

— Надо поговорить, — сказал мистер Блэкли, когда мы остались одни.　

Я стояла перед его столом:　

— В чем дело?　

Он казался помятым, постаревшим. Его глаза покраснели.　

— Ты что-нибудь знаешь о сплетнях?

— Я уже говорила с директором.　

— Это было?　

— Что было?　

— Она с ним переспала?　

— Не знаю. С кем трахается ваша дочь — не мое дело.　

Он поморщился:　

— Я тебя знаю, Ким. Конечно, это твое дело. Да или нет?　

Я пожала плечами.　

— Я хочу, чтобы ты оставила ее в покое.　

— Почему? Я-то как с этим связана?　

— Не уверен, но чувствую, что связь есть.　

— Мы с Кейтлин дружим. Спросите ее. И вашу жену. Вы воображаете невесть что, потому что запутались в наших отношениях.　

Он посмотрел на дверь и шикнул на меня, хотя я говорила негромко.　

— У нас нет отношений, Ким.　

— Еще как есть.　

— Теперь нет.　

— Не стоит решать так сразу.　

Он встал из-за стола:　

— Скажу прямо. Если думаешь, что я не рискну всем ради дочери, ошибаешься. — Он ткнул меня в грудь, подчеркивая свои слова. — Можешь играть со мной, но, если я узнаю, что ты играешь с Кейтлин, я сотру тебя в порошок, Ким Уайт. Клянусь, я тебя распну.　

Я улыбнулась:　

— Вы сделаете все что угодно, чтобы защитить своих детей.

— Именно.　

— Приятно это знать.

15

Я залетела.　

Наконец смирилась со страхами и купила тест на беременность, результат был ужасным. В моем животе поселился мелкий гребаный демон. Вот почему у меня появились странные желания, а груди болели так, словно по ним били молотком. Это объясняло выделения, которые я сочла знаком приближающихся месячных, — обычное явление для будущих мам, особенно в первый триместр. При виде маленькой розовой точки на пластиковом аппликаторе у меня закружилась голова. Я попыталась дышать размеренно, чтобы унять панику.　

Делай аборт, кричал мне мозг.　

Но я не могла просто воспользоваться деньгами на медицинском сберегательном счете отца. Оплатить аборт страховкой тоже нельзя, он мог заметить. Но это не главное. Мне не было восемнадцати. Клинике потребуется согласие родителей. Неприемлемо.　

Какие еще были варианты? Сбежать в Мексику на подпольный аборт? Упасть с лестницы и надеяться на выкидыш? Какой-то выход оставался, иначе и быть не могло. Надо было все обдумать и собрать информацию. Воспользоваться советом взрослого, опытного человека.　

Имя всплыло в водовороте мыслей.　

Я позвонила ему домой:　

— Надо поговорить.

***

Сперва он не хотел меня видеть, отчасти потому, что я не рассказала, о чем именно будет разговор. Тогда я солгала и заявила, что дело касается Кейтлин, и мистер Блэкли согласился встретиться. Но подвезти меня не решился. Заявил, что, забравшись к нему в машину, я начну принуждать его к сексу. Я не знала, прав он или нет. Мистер Блэкли не хотел, чтобы мы ехали в парк, где виделись до этого. Сказал встретиться с ним у старого здания Коттонвуд-плаза — закрытого торгового центра на обочине глухой дороги.　

Завернув за этот мавзолей, я увидела его машину и припарковалась рядом. Уже стемнело — ночь была черной. Ни луны, ни фонарей. Мы вышли из машин. Я надела юбку без карманов, так что держала ключи в руке, крутила их.　

— Что такое? — спросил он. — Пусть это будет действительно что-то важное. Знаешь, Симоне кажется подозрительным, что я отлучаюсь так поздно.

Было почти десять. Я гадала, что он ей наврал.　

— Это не о Кейтлин. А о нас.　

Он фыркнул:　

— Черт! Так и знал!　

— Это не то, что вы думаете.　

— Ну конечно. Достать его прямо сейчас, это тебя осчастливит?　

— Нет.　

Мистер Блэкли шагнул ко мне:　

— Может, я его просто достану, а? — Он ткнул меня в грудь, сильнее, чем раньше. — Задеру твою юбочку и засажу тебе в зад.　

— Послушайте...　

— Нет, это ты послушай! Я сыт по горло твоими играми! Ты лезешь ко мне, к моей дочери, в мою семью. Возможно, пора показать тебе, что к чему.　

Он говорил сквозь зубы. Мурашки побежали у меня по спине, я попыталась отступить, но врезалась в свою машину.　

— Я хочу кое-что вам рассказать. Мне нужен совет.　

Отчасти это было правдой. Из знакомых мне взрослых он лучше всех разбирался в вопросах беременности. Кроме того, я знала. что мистер Блэкли не проговорится. Но был и другой мотив: мне не хотелось страдать одной. Пусть его тоже тошнит