Роберт Уокер - Инстинкт убийцы
— Переложите ее на катафалк! — закричал владелец похоронного бюро своим рабочим, когда те, наконец убрали бетонную плиту.
— Подождите, кто там, Лем! Стэнли! — закричал шериф. — О, всемогущий Боже!
Услышав эти слова, Д. С. бросился и шерифу и взмолился:
— Что? Теперь что не так? Почему мы должны ждать?
— Это не она.
— Что?!
— В этом гробу не Мелани Трент.
— О, Боже, нет, — простонал Д. С. — Ваши люди вырыли не ту могилу?
— Нет, нет, это ее могила, ее надгробная плита, — ответил шериф. — Но тело не ее.
Д. С. бросился к владельцу похоронного бюро.
— Кто отвечает за это? Где, черт возьми, похоронена Трент?
Снова вмешался Форсайт и попытался слегка успокоить Д. С.
— Мы найдем ее. Нужно просмотреть регистрационную книгу кладбища. Скольких людей могли похоронить здесь в тот же день, что и эту девушку? Мы просто отправимся к той могиле и…
Дождь поливал их так нещадно, и струи его обрушивались с таким шумом, что Форсайт был вынужден кричать, чтобы его услышали.
— Утром, шериф, при дневном освещении, черт побери! Мы ничего не сможем сделать в этой кромешной тьме. Выкопайте тело Мелани Трент и доставьте его в морг городской больницы к девяти часам утра.
— Я сделаю все возможное, — произнес шериф так спокойно, словно заказывал в ресторане завтрак.
Встречи с родственниками умершей и местной полицией были неизбежны, но никто не собирался этому посодействовать. Д. С. встретился с местным коронером и патологом, который казался таким же злым и раздраженным, как и семья убитой, назвавшая Джона «человеком, греющим руки на бесчеловечном поступке и ужасных страданиях семьи».
Джон чувствовал себя самым настоящим злодеем, и Форсайт, убедившийся в подобном отношении властей, пытался уверить их, что сам он прибыл по распоряжению определенных органов и постарается поддерживать внешние приличия этого непристойного дела. А Джону больше всего на свете хотелось как можно скорее получить то, зачем он сюда приехал, и покинуть этот чертов городок.
На следующий день, практически, не сомкнув ночью глаз, Д. С. встал рано утром и, поймав такси, отправился на кладбище, оставив Форсайта мирно спать. Джон, не желавший больше никому доверять, хотел лично проследить, чтобы из земли извлекли нужный ему гроб. Он был слегка удивлен, когда увидел, что работа на кладбище уже кипит. Как раз в этот момент из могилы доставали второй гроб. Для этой цели огромным экскаватором вырыли яму значительных размеров. Когда поднимали второй гроб, среди горстки людей, настоявших на своем присутствии, прошел шепоток. Никто не позвонил Джону, чтобы он приехал, но все в Париже знали, что сейчас происходит на кладбище, за исключением, разве что, Форсайта.
В толпе стояли родители и другие родственники убитой. Ночью их здесь не было. Но теперь они выстроились у могилы, словно маленькая армия. Это было в высшей степени неправильно, но дело происходило в очень маленьком городке. Если в каком-то уголке земли и жили ксенофобы[20], то скорее всего, здесь, в Париже, штат Иллинойс. Жители этого городка не любили чужаков и говорили так, будто все они были из Кентукки.
Гроб опустили на ожидающий его катафалк, и люди закричали:
— Это несправедливо! Негуманно!
— Господи, человек, неужели у тебя нет своих детей? Неужели?
У Джона не было детей, но он понимал, что потеря ребенка для родителей — самое страшное горе… А когда похороненного ребенка тревожат, открывают гроб и извлекают останки… Не мудрено, что эти люди считают его вурдалаком и кладбищенским вором.
Но Д. С. во что бы то ни стало должен получить то, за чем прилетел за тысячу миль. Он отвезет это Джессике и Баутину, он сделает это, потому что от этого зависит исход их дела.
ГЛАВА 11
На кладбище, где нашла свой последний приют Джанел Макдонелл с ноября прошлого года, землю все еще покрывали островки грязного снега. Снег, казалось, так и льнул к надгробиям, словно их мертвящий холод мог продлить ему жизнь. Надгробие Джанел, украшенное цветами и херувимами, сняли с могилы, чтобы его случайно не задел ковш экскаватора, вгрызавшийся зубьями в землю могилы, поднимавший комья земли и камни и ссыпавший все это снова и снова на растущий холмик.
Было девять часов утра, ярко светило солнце, его блики играли на надгробиях, слышалось веселое чириканье птиц, кружащихся над мрачной группой людей, стоящих у могилы. Гроб выкапывали почти два часа, но Джессика понимала, что ей все же повезло. Семья отправила свою дочь в последний путь достойно, не скупясь на расходы, все говорило об этом, начиная от надгробия и кончая цементным склепом, предохраняющим гроб от сырости. Родители Джанел, чернокожие, хорошо одетые люди, настоявшие на том, чтобы сейчас присутствовать здесь, купили для дочери еще и металлический гроб.
Когда рев экскаватора смолк, над кладбищем воцарилась полнейшая тишина, казалось, она давит на уши. Могильщики спустились вниз, чтобы вскрыть склеп с помощью особых инструментов, которые издавали звуки, напоминающие работу камнедробилки. Эхо разносило этот шум по всему кладбищу.
Когда вскрыли склеп, к работе приступил экскаватор, который приподнял и отложил в сторону непомерно тяжелую крышку. Гроб находился в отличном состоянии, он выглядел точно так же, как и в тот день, когда его опустили в могилу и был все так же герметично закрыт.
Чугунные гробы, которыми пользовались в гражданскую войну, открывали спустя столетие и убеждались в их изумительных сохраняющих свойствах. Тела солдат находились в удивительно хорошем состоянии. У некоторых из них были вполне различимы черты лица, неразложившимися оказывались внутренние органы. Форма солдат так хорошо сохранилась, что ее некоторые образцы отправили даже в такие места, как, например, Смитсоновский институт.
Обмотав гроб длинными полотнищами прочной ткани, могильщики вытащили его и поставили на землю. Раздался безумный, исполненный боли, крик миссис Макдонелл. К ней присоединился и ее муж. Мы разбередили их незаживающую рану, подумала Джессика.
Посмотрев мимо Касима, она обратилась к доктору Кевину Льюису, патологу местной больницы.
— Пожалуйста, отправьте этих людей в больницу, — Джессика с радостью узнала, что крупнейшая университетская больница Айовы оснащена всем необходимым оборудованием для подобной работы.
Макдонеллов сопровождал их адвокат, продолжавший постоянно что-то нашептывать мистеру Макдонеллу. Джессика была уверена, что адвокат говорит со своими клиентами о предстоящем судебном иске относительно морального ущерба, причиненного им, невзирая на то, что сейчас им было вовсе не до подобных разговоров. На кладбище присутствовали двое полицейских в форме. Кроме доктора Льюиса здесь находились еще два врача из больницы и Касим.
Теперь все зависело от того, в каком состоянии находилось тело Джанел внутри гроба. Достаточно ли хорошо оно сохранилось, чтобы в образцах, которые должна взять Джессика, можно было разглядеть все необходимое. Или разложение и время уничтожили все улики? Работник местного морга сообщил Джессике, что Джанел была бальзамирована, поэтому вполне можно было надеяться, что какие-то следы работы убийцы сохранятся. Тот ли это человек, убивший Коуплэнд?
Спустя еще полчаса гроб доставили в больницу при Университете Айовы и установили в операционной, очень похожей на операционную C в Квонтико, правда, поменьше и не так хорошо оснащенной. Джессика понимала, как ей повезло, что она будет работать в таких отличных условиях, и невольно задумалась, будут ли такие возможности у Д. С. в Париже. Почему-то девушка в этом сомневалась.
Единственным недостатком операционной было то, что она оказалась переполненной специалистами самого различного профиля.
Здесь находился токсиколог, собиравшийся взять пробы, стенографист, два работника морга, которые должны были поднимать, перекладывать и зашивать труп после вскрытия, фотограф, окружной прокурор, Льюис, главный патолог больницы, его ассистенты и, конечно, Касим.
Когда работники морга принялись отвинчивать крынку гроба и осторожно приоткрывать ее, все напряженно замерли, но в этот момент еще кто-то вошел, в операционную. Это был медицинский эксперт штата, старичок, которого так же, как и Джессику, заинтересовало это дело. Он буквально влетел в операционную и принялся расталкивать локтями присутствующих, чтобы пробраться поближе к столу, на который укладывали тело Джанел. Старик то и дело повторял тем, присутствие кого считал необязательным.
— Расступитесь, расступитесь.
Взгляд его холодных голубых глаз мог, казалось, разрезать стекло, подумала Джессика. В них, словно угольки, тлели злоба и негодование.
И на самом деле, Джессика чувствовала, что воздух буквально пропитан негодованием. Все присутствующие в операционной или одобряли, или не одобряли эксгумацию. Скорее всего, смерть Джанел была случаем, который повредил чьим-то репутациям, ввел в замешательство влиятельных людей и целые агентства, и даже сейчас судьба многих зависела от исхода дела. Этот случай был самым скандальным в истории города за последние годы и все еще числился, как нераскрытое убийство. Пресса все еще склоняла полицию и контору окружного прокурора.
