Лиза Гарднер - Несчастный случай
— Давайте перейдем в переднюю гостиную, — предложила Мэри, по-прежнему старательно удерживая на лице нейтральное выражение. — Следуйте за мной.
Рейни послушно последовала. Передняя гостиная оказалась больше, чем весь ее чердак, и была заполнена белой антикварной мебелью. Здесь тоже преобладали бледные тона, только теперь голубой и кремовый. Когда Мэри опустилась на миленький диванчик, ее платье просто-напросто слилось с шелковыми подушечками. Только что Рейни разговаривала с человеком, и вдруг человек исчез, а ее собеседником стал диван с головой.
— Как я уже сказала по телефону, — начала Рейни, — у меня к вам несколько вопросов, имеющих отношение к Аманде Куинси.
Мэри подняла руку.
— Кофе, пожалуйста.
Рейни моргнула, не сразу сообразив, что хозяйка обращается не к ней, а к почтенному слуге, настоящему старому доброму Дживзу[5], внесшему в комнату серебряный поднос с изящным кофейником и двумя крошечными фарфоровыми чашечками. Водрузив поднос на столик, он собственноручно отмерил первую дозу. Рейни приняла свою с внутренним трепетом. Миниатюрная чашечка, чьи стенки были не толще листа бумаги, выглядела жутко древней и пугающе хрупкой. Вскоре выяснилось, что в чашечке содержится примерно три глотка кофе, но подливать Рейни пришлось уже самой, взяв в руки тяжелый серебряный кофейник. Предполагалось, наверное, что гость просто полюбуется раритетной вещью и этим удовольствуется.
— Милая штучка, — заметила Рейни, стараясь удержать чашку на колене и одновременно пытаясь ответить на вопрос, почему лучшая подруга Аманды так нервничает.
— Да, в семье мужа эти вещи уже несколько поколений.
— Он ведь врач?
— Да.
— Наверное, много работает?
— Конечно. Он один из лучших в стране нейрохирургов, и на нем большая ответственность. Кое-что начинало проясняться.
— Старше вас?
— Ему за сорок.
— Познакомились там, где раньше работали, да? Раньше получали чаевые, а теперь обеспечены талоном на обед! Неплохо.
Мэри покраснела.
— Наверное, на это можно смотреть и так.
— Нет-нет! Поверьте, я восхищаюсь вами. Сама бы не прочь встретить такого нейрохирурга.
— Марк — замечательный муж, — словно оправдываясь, сказала миссис Олсен, державшаяся пока на оборонительных позициях.
— Марк и Мэри. Здорово выглядит на рождественских открытках, правда?
— Вы, кажется, упомянули, что расследуете несчастный случай с Амандой Куинси.
— Точно, это я немного отвлеклась. Итак, насчет того вечера…
— А что насчет того вечера? — оборвала ее Мэри. — Боюсь, я не вполне понимаю, зачем вам понадобилось встречаться со мной. Несчастье произошло более года назад. Мэнди напилась, села пьяная за руль. У нее такое бывало. Не вижу смысла в каком-то дополнительном расследовании. Вам незачем было сюда приезжать.
— Ну, видите ли, я прослышала насчет кофе и решила заглянуть. — Рейни вздохнула — лицо ее собеседницы не выразило ничего, кроме недоумения. Похоже, тратить сарказм на эту женщину бесполезно. — Итак, вернемся к тому вечеру. Вы сказали отцу Мэнди, что она пришла поиграть в карты.
— Да, так все и было. Мы всегда играли в карты по средам. Раньше.
— Кто это «мы»?
— Мэнди, я, Томми и Сью.
— Где вы познакомились?
— До того как я встретила Марка, мы вместе работали в ресторане. А какое это имеет значение?
На лице Мэри снова появилось настороженное выражение.
— Просто спрашиваю, — небрежно бросила Рейни. — Значит, вы четверо играли в карты.
— В очко по маленькой, — добавила Мэри.
— Отлично. В очко по маленькой. А началась вечеринка в…
— Я бы не стала называть это вечеринкой, — тут же возразила Мэри. — Мы пили только содовую. Я сказала об этом мистеру Куинси.
— Понятно. Вы играли в карты, пили колу и все такое. А начали?
— В девять, может, в десять. Сью все еще официантка, и тогда у нее была вечерняя смена.
— Вы всегда так поздно начинали? Среда ведь не выходной день.
— Сью и Мэнди работали официантками, Томми — барменом. Им некуда было спешить, самое раннее — к полудню. А я… Для меня время теперь не имеет никакого значения.
Рейни показалось, что в голосе хозяйки прозвучала нотка сожаления. Не так-то все хорошо у Золушки и Принца.
— И до какого времени вы играли в карты?
— До половины третьего.
— И пили только содовую.
— Да, — быстро подтвердила Мэри.
Слишком быстро. Рейни перевела взгляд на ее сложенные на коленях руки и увидела сплетенные пальцы. «Вот мы и приехали», — подумала она.
— Вы сказали отцу Мэнди, что его дочь не пила в тот вечер ничего, кроме диетической колы.
— Я сказала, что не видела, чтобы она пила что-то, кроме диетической колы.
— Так вы не видели?
— Не видела.
Рейни поднялась. Поставила чашечку на серебряный поднос, радуясь, что избавилась от хрупкого предмета. Потом повернулась к Мэри. Теперь ее взгляд был тяжелым и твердым.
— Не видели, Мэри? Не видели? Похоже, вы намекаете, что Мэнди, возможно, и выпивала, только вам не хочется это признавать.
Мэри по-прежнему сидела с опущенной головой. Пальцы ее расплелись, повернули кольцо с бриллиантом в три карата и снова сплелись.
— Клянусь вам, я ничего не знаю, — прошептала она.
— Ну же, Мэри, сделайте доброе дело. Признайтесь, как все было.
Мэри вскинула голову. Глаза ее потемнели; похоже, огонь в ней все же тлел.
— Она везде таскала с собой банку с колой, понятно? Тогда я об этом как-то не думала, но банка с колой постоянно была при ней, ясно? Даже когда Мэнди шла в туалет.
— Полагаете, она подливала в банку что-то покрепче? Я пью колу, только колу, а потом — хлоп, добавляю чуток рому, и никто ничего не замечает.
— Возможно, она проделывала этот трюк и раньше.
— Алкоголики — народ на выдумки богатый, — согласилась Рейни, хотя сама никогда не одобряла смешанные напитки. Другое дело пиво. — Что ж, Мэри, давайте порассуждаем. Мэнди потихоньку накачивается своей колой. Предположим, она пришла к вам самое позднее в десять и оставалась по меньшей мере до половины третьего. Это как минимум четыре часа. Если она так долго пила, разве вы бы этого не заметили?
— Нет, — поспешно ответила Мэри. Теперь в ее голосе ощущалась уверенность, которой не было раньше. Интересно. — В том-то и дело, что Мэнди всегда держалась отлично. Сколько бы ни выпила, казалась трезвой как стеклышко. Еще когда мы работали вместе, Мэнди хвастала, что может выпить на работе и никто этого не заметит. Мы все ей верили. Никто никогда и не подозревал, что у нее какие-то проблемы.
— Значит, для вас было новостью то, что она вступила в общество «Анонимные алкоголики»?
— Да. Только потом, когда мы начали вспоминать некоторые детали, оценивать кое-что с иной точки зрения… Иногда она оставалась в баре после закрытия и выпивала шесть — восемь порций, прежде чем идти домой. И даже если со стороны все казалось нормально, то кто знает, как оно было на самом деле? Мэнди не была толстушкой, а алкоголь ведь просто так не испаряется, он попадает в кровь.
— Значит, она могла выпить в тот вечер, а вы бы ничего и не заметили?
— Да. — Мэри энергично закивала. — Именно так.
— А как быть с тем таинственным мужчиной?
— С каким таинственным мужчиной? — Мэри недоуменно заморгала.
— На похоронах вы сказали Куинси, что Мэнди встречалась с кем-то. Что она встретила свою любовь.
— Нет, ничего такого я не говорила.
— Не говорили?
— Не говорила. Не представляю, с чего это мистер Куинси взял, что я так говорила. С какой стати? Нет, я ничего такого не помню.
Слова лились из Мэри потоком. Рейни посмотрела на нее, слегка наклонив голову набок.
Кивнула.
— Может быть, Куинси неправильно вас понял.
— Возможно, — сразу же согласилась Мэри. — Это ведь было на похоронах. Он выглядел не лучшим образом. Да мы все… — Впервые за время разговора она поперхнулась словами, и голос ее дрогнул. — Нам всем было тяжело.
— Мэри, вы уверены, что хотите придерживаться именно этой версии? Что ваша лучшая подруга нагрузилась втихую, а вы и не заметили? Что она в одиночку поехала домой? Что пьяная сбила пешехода?
— Я рассказываю только о том, что знаю и видела сама.
— Но это не совпадает с тем, что вы говорили четыре недели назад на похоронах.
— Совпадает! Это мистер Куинси все перепутал! Может, на него смерть дочери так подействовала, что он теперь цепляется за соломинку и переиначивает мои слова. Кто знает, на что способен обезумевший от горя отец!
— Обезумевший от горя отец? — скептическим эхом отозвалась Рейни.
Наконец-то Мэри покраснела. Отвела глаза. Рейни глубоко вздохнула и задумчиво посмотрела на собеседницу. Потом кивнула. Не спеша прошлась по комнате.
— Красивая у вас мебель.
Мэри не ответила. Вид у нее был такой, будто она вот-вот расплачется.
