Борис Старлинг - Мессия
— Это Ред Меткаф. А с кем я говорю?
— Хлоя Курто.
Имя ему не знакомо. Возможно, это та блондинка, которая несколько раз за последнюю пару месяцев попадалась ему на глаза. Он слышал, что они приняли новенькую. Это объясняет, чего ради она притащилась на работу в такую рань — хочет произвести хорошее впечатление на начальство. Ну, это скоро пройдет.
— У вас есть под рукой что-нибудь пишущее, Хлоя?
— Да.
— Хорошо. В Фулхэме произошло убийство. Убит парень по имени Филипп Род. Владелец ресторана. Жил на Рэдипоул-роуд. Если кто-нибудь позвонит, скажите им, что дело расследуется. Основная версия — убийство, совершенное при ограблении. Грабитель проник в помещение, застал хозяина… Ну и все такое. Короче, представьте все это как самое заурядное дело. Вернусь, расскажу подробнее.
— Как он был убит?
Ред на секунду задумывается.
— Скажите им, что причина смерти устанавливается и о ней будет объявлено только после вскрытия. Я вернусь попозже.
Он заканчивает разговор.
Цифровой индикатор на приборной панели сообщает, что наружная температура уже достигла девятнадцати градусов по Цельсию. А к середине дня, если верить синоптикам, будет за двадцать. Лето в этом году раннее и теплое. Милое дело, если ты можешь целыми днями играть во фрисби на лужайке, но излишне упитанному старшему полицейскому офицеру, с утра пораньше успевшему потолкаться возле повешенного с вырванным языком, жара видится несколько иначе.
Путь до Фулхэмского полицейского участка, всего-то четверть мили, занимает пятнадцать минут. У Хекфилд-плейс Ред сворачивает налево, увертывается напоследок от грузовика с прицепом, выехавшего с автостоянки в конце улицы, паркуется на двойной желтой линии и, оставив на ветровом стекле табличку «полицейский детектив», осведомляется у дежурного насчет Элисон Берд.
— Та, у которой убили дружка?
Дежурный сержант выглядит так, словно это убийство стало самым волнующим событием года.
— Она в кабинете тринадцать «А». Я бы сказал, уже битый час. Не в себе девица, это уж точно.
Он открывает загородку и пропускает Реда внутрь.
— Вверх по лестнице, за вращающуюся дверь, потом вторая дверь направо. Впрочем, сами найдете, как услышите причитания и зубовный скрежет.
Ред без труда находит нужный кабинет и тихонько стучится в дверь. Слышатся шаги, а потом в проеме появляется упоминавшаяся Эндрюсом женщина-констебль. Через ее плечо Ред видит голову Элисон.
— Я Ред Меткаф.
— Констебль Лайза Шоу.
— Как она?
— Лучше. По крайней мере, говорит уже связно. Хотите с ней потолковать?
— Если она готова к этому. Вы-то ее о чем-нибудь расспросили?
— Считайте, что нет. Не до того было, я пыталась хоть чуточку ее успокоить. Но сейчас она уже в состоянии отвечать на вопросы. И, думаю, возражать не будет. В конце концов, ей все равно придется через это пройти, так уж лучше сразу, не откладывая. — Шоу открывает дверь шире. — Заходите.
Ред входит и идет прямо к Элисон, которая поднимает на него глаза.
— Элисон Берд? Я детектив, старший полицейский офицер Меткаф. Примите мои соболезнования.
Элисон молча кивает. Ее глаза покраснели от слез.
Ред садится напротив нее, успевая при этом окинуть девушку быстрым, все примечающим взглядом.
Коротко стриженная блондинка, но не натуральная. Корни волос темные. Нос чуточку великоват для ее лица. Милый ротик. Никакой косметики, да оно и к лучшему. Во что превратили бы такие рыдания любой, самый стойкий макияж, лучше даже не думать.
— Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Достаточно ли хорошо вы себя чувствуете, чтобы отвечать?
Элисон снова кивает.
— Не хотите ли чаю или кофе, перед тем как мы начнем?
— Чай, пожалуйста.
Голос Элисон звучит хрипловато, словно в горле у нее еще стоят слезы.
Шоу, все еще стоя, говорит:
— Я принесу чай. — Она смотрит на Реда. — Может быть, и вам?
— Мне, пожалуйста, кофе. С молоком.
При этих словах Ред вспоминает священную утреннюю чашку кофе, так и оставшуюся недопитой, поскольку сегодня утром его сорвал с места телефонный звонок из Фулхэма.
Сегодня утром. Если быть точным, то менее полутора часов тому назад. А сейчас кажется, будто уже прошли годы.
Констебль Шоу уходит, со щелчком закрыв за собой дверь.
— Чем вы занимаетесь, Элисон?
Ред заговаривает с ней спокойно, словно это непринужденная беседа за коктейлем.
— Я работаю в компании компьютерного программного обеспечения. В Рединге. Я опоздаю на работу.
Последнюю фразу девушка произносит так, будто эта мысль только что пришла ей в голову. «Возможно, так оно и было», — думает Ред.
— Я уверен, что они отнесутся к вашему случаю с пониманием.
— На девять тридцать у меня назначена деловая встреча. Уже никак не успеть!
— Ваш жених был зверски убит, а вы переживаете из-за того, что опоздаете на работу.
На самом деле такая реакция не представляет собой ничего исключительного. У людей, переживших сильное потрясение, мысли часто начинают путаться.
— Элисон, мне нужно задать всего несколько вопросов. Это займет несколько минут. Идет?
— Конечно.
— Как давно вы знакомы с Филиппом?
Черт. Надо было сказать «были знакомы». Но Элисон, похоже, ничего не заметила.
— Пять лет.
— И сколько времени вы помолвлены?
— Он сделал мне предложение шесть недель тому назад. Пятнадцатого марта, на Мартовские Иды. Мы частенько шутим на эту тему.
Ну вот, она тоже путает времена.
— Я зашла к нему спозаранку. Вчера вечером мы поспорили. Ничего особенного, обычный спор насчет свадьбы. Он хотел кое-кого пригласить, я была против.
«Парень наверняка хотел пригласить бывшую подружку», — думает Ред. Спор, вероятно, вышел шумный.
Он жестом предлагает ей продолжить.
— Поэтому я вернулась домой…
— Домой? Вы не жили вместе?
— Нет. У меня очень строгие родители. Католики. Они не одобряют такие вещи.
— И где вы живете?
— Западный Кенсингтон. Каслтаун-роуд. Недалеко отсюда.
— Да. Я знаю этот район. И к какому часу вы добрались домой?
— Примерно в десять тридцать или одиннадцать, думаю.
— И что делали потом?
— Легла спать, но заснуть долго не могла. Очень уж злилась на Филиппа. Но в конце концов, наверное, отключилась, потому что пришла в себя уже около четырех часов утра. И тут мне очень захотелось пойти к Филиппу и сказать, что я была не права и что он может пригласить К… того человека, которого хотел. В конце концов, это была и его свадьба. Конечно, я не могла отправиться к нему в такую несусветную рань, и будить не хотелось, и родители бы меня не поняли. Поехала тогда, когда это показалось мне допустимым, но все же довольно рано. Завтрак купила по пути, в круглосуточном магазине напротив больницы… («Ага, — отмечает Ред, — тот мешок с покупками, что валялся у входа») и вошла.
— У вас есть свой ключ?
— Да. Конечно.
— И вы открыли дверь своим ключом?
— Да.
На сей раз она выглядит озадаченной.
— Значит, дверь не была взломана или открыта раньше?
— А. — Она понимает, к чему он клонит. — Нет.
— Есть ли ключи у кого-нибудь еще?
— Нет.
— Ни у кого? А у родственников? Друзей? Агентов по недвижимости? Приходящей прислуги?
— Нет. Одна женщина приходила к Филиппу делать уборку, но он отказал ей на прошлой неделе. Подыскивает новую.
— И, уволив ее, он забрал у нее ключ?
— Да.
— Может быть, она сделала дубликат ключа?
— Нет. Замок от Бэнема, дубликат ключа к нему просто так не сделать.
— Хорошо. Продолжайте.
— Я вошла и стала подниматься наверх, и тут я увидела его ноги…
Дверь за спиной Реда открывается, и входит Шоу. Пальцы ее сцеплены вокруг трех пластиковых стаканов. Она ставит их на стол.
Элисон вытирает глаза, используя эту паузу, чтобы собраться с духом. Ред обращается к Шоу:
— Не могли бы вы распорядиться насчет машины, чтобы Элисон отвезли домой. Минут через пять. Да, и еще. Позвоните ей на работу и скажите, что ее сегодня не будет.
— Конечно.
Шоу выходит, закрыв за собой дверь.
— Она так старалась меня успокоить, — говорит Элисон. — А можно, чтобы она сегодня немного побыла со мной?
— Думаю, это можно устроить, — улыбается Ред. — А мне осталось уточнить совсем немного. Вернемся к тому моменту, когда вы обнаружили тело Филиппа. Что первым делом пришло вам в голову?
— Я подумала, что он повесился. Решила, что он убил себя из-за нашего спора.
— То есть это казалось вам возможным?
— Что?
— Я хочу сказать, что Филипп из тех людей, которые способны… — он подыскивает нужную фразу, — отреагировать на ссору в такой… э-э… экстремальной манере?
