Алексей Большаков - Изгой
Пришедшие воспоминания потрясли его, он так надеялся, что все закончится кошмарным сном! Вот он проснулся, полежит немного, вспомнит сейчас, почему он на самом деле оказался в лесу на голой земле, отряхнется и пойдет домой. Но мозг его постепенно прояснялся, в памяти постоянно всплывали четкие картины жуткой расправы, на куртке, ботинках и штанах были видны четкие пятна крови.
И тут до слуха его донесся подозрительный шум, легкое шуршание травы, как будто кто-то осторожно крался в его направлении. Шуршание было слабым, но Борису вдруг ни с того ни с сего показалось, что его выследили и крадутся, чтобы застать врасплох, арестовать за убийство деда и тетки. Сон как рукой сняло. Испуганный Борька вскочил на ноги, сердце его бешено заколотилось. Он не знал в какую сторону бежать и метнулся на свою незаметную для посторонних глаз полянку. Здесь он осмотрелся, выглядывая из-под дерева.
Оказалось, шум исходил не со стороны зарослей, откуда действительно можно было подкрасться незаметно, а из прошлогодней травы на лугу под боком. Борис подумал было, что это — змея. Но, внимательно всмотревшись в траву, он увидел, что на него испуганно смотрят маленькие глазки ежика. Ежик затаился, когда недалеко от него пробежало страшное существо — человек.
Борис решил, что к нему пожаловал его знакомый еж, посещавший стоянку и в прошлом году. Этого зверька он даже кормил как-то прямо из рук принесенной из дома халвой. Отломил кусочек и поднёс к носику ежика. Тот высунул острую мордочку и давай потешно орудовать своими зубками: кусать и, аппетитно чавкая, жевать халву.
Боря выбрался из своего укрытия. Увидев приближающего человека, ежик сморщил нос, недовольно фыркнул, развернулся задом к Борису, но убегать не стал, а втянул мордочку в иголки, свернулся, сгруппировался и превратился в колючий фыркающий клубок. Он был явно не рад появлению здесь человека. Борис где-то читал, что ежей едят, но даже сильный голод не мог заставить его надругаться над колючим созданием. Наоборот, он предложил ежику остатки хлеба, однако ежик проигнорировал его предложение. Он даже не вытянул мордочку из своих иголок.
Борис решил успокоить, погладить незваного гостя. Но ежик злобно зашипел, он чуть не подпрыгнул, выпячивая свои иголки. Нет, это был не его старый знакомый. Того можно было спокойно трогать, он интересовался остатками пищи, принесенной из дома. А этот едва не повредил Борису ладонь. Боря решил наказать злобного ежа. Он оглянулся в поисках палки. Но палки поблизости не было. Тогда юноша подцепил носком ботинка недовольный шипящий клубок. Еж угрожающе фыркал. Бориса накрыла волна злости. Он с силой пнул ежа. Тот пролетел несколько метров в воздухе как футбольный мячик и приземлился в самом центре поляны. Попав в траву, ежик некоторое время лежал неподвижно, затем стал пыхтеть, высунул свою мордочку и, прихрамывая, устремился в заросли кустов, туда, откуда пришел.
Борис догнал убегающего ежа, пиная, выкатил его ногой назад, на открытое пространство. Затем подскочил к скрюченному ежу, расстегнул ширинку и зачем-то окатил беднягу своей мочой. Надругавшись над колючим существом, Борис отпустил его. Парню вдруг стало жалко ежика. Зачем он унизил, обидел его? Зачем едва не лишил жизни беззащитное создание, которое не причинило ему никакого вреда. Пусть бы ежик бежал себе, куда хотел.
Раньше Борис не обижал и не пытался обидеть никого-то из обитателей леса. Он только наблюдал за ними. Боря никогда не посещал зоопарк, ему интересны были даже живые зайцы, ежи, белки.
Он вспомнил, что не видел еще свою знакомую белку, которая частенько прыгала здесь по веткам деревьев в прошлом году. Как-то раз полуобглоданная шишка шлепнулась с сосны прямо на его голову. Боря посмотрел наверх. На крупной ветке сосны сидел рыжий зверек. Белка не обращала на человека никакого внимания, она сорвала очередную шишку и стала спокойно вышелушивать ее.
Вольный зверек поразил Бориса, он зачарованно смотрел на ее дальние прыжки. Забравшись на высокий сук, белка соединяла вместе лапы, вытягивала вперед свой острый носик, нацеливаясь глазами на желанную точку полета, затем начинала в нарастающем темпе раскачиваться взад и вперед, набираясь сил, создавая дополнительную инерцию своему телу, и смело прыгала в полет к намеченной точке. При этом зверек широко растопыривал лапы, словно создавая «парашют», затем выпускал острые коготочки и, подлетев к ветке, крепко хватался за нее.
Борис хотел было приручить белочку, он заманивал ее семечками, прикреплял на ветки хлеб и печеную картошку, но дикая белка никак не шла на контакт.
Впрочем, сейчас белка его больше не интересовала. Он перестал испытывать интерес к живой природе, у него были другие задачи. Борис очистился от прилипших травинок и листиков, рассмотрел синяк на плече, которое немного опухло и болело, и пошел к ручью оттирать пятна крови.
Вернувшись, он погрелся еще в лучах уходящего солнца, которые потоком лились на луг через щель между деревьями. Борису по-прежнему хотелось спать. И он задремал опять прямо здесь, на лугу. В его воображении возникло злое красное лицо матери, и Боря понял, что ему нужно срочно ее убить. Он почувствовал, что мать олицетворяет собой темную силу, которая мешает ему жить, и чтобы избавиться от этой злой силы он немедленно должен задушить свою мамашу. Если он не убьет мать, то мать убьет его. Боря проник в ее комнату. Мать лежала на боку, отвернувшись к стене. Он подкрался незаметно, сзади накинул на шею удавку и стал с остервенением затягивать ее.
Он душил мать, со всей силы стягивая удавку, но мать никак не хотела умирать. Она повернулась к нему со злорадной улыбкой, захохотала и стала оскорблять его последними словами. И вдруг Борис понял, что у него нет сил задушить это толстое создание, что мать его бессмертна, она постоянно будет преследовать его.
Борис застонал от бессилия, ослабил свою хватку и проснулся в холодном поту. Он открыл глаза и опять не сразу сообразил, где он. Однако довольно быстро мысли вернули его в этот реальный мир. Хорошо, что он видел мать лишь во сне. Страшный сон немного растворился в его сознании, но ощущение отчаяния и бессилия осталось.
В последнее время Борису и дома стал сниться этот навязчивый сон, который тревожил его. В реальной жизни мать он боялся, вреда ей не делал и только позавчера сорвался, ударив ее. Он стал думать о матери, пытаясь понять, почему он столько времени терпел ее издевательства и был таким беззащитным. Он вспомнил, что даже жалел мать, когда она плакала. Эта жестокая властная женщина тоже плакала иногда, а он сочувствовал ей.
Первый раз Борис услышал, как рыдает мать, в ту ночь, когда отец обвинил ее в измене. Мать была беременна Татьяной, а отец никак не мог поверить ей, что именно он — отец будущего ребенка.
Борис слышал, как отец кричал на мать, что она нагуляла ребенка. Мать поначалу оправдывалась, но отец не хотел ее слушать. Он кричал, что правильно ее избивал Марков, с которым она жила раньше.
Маленький Боря вовсе не расстроился, что какой-то незнакомый ему Марков поднимал руку на его мать. Боря почему-то испытал даже удовлетворение по этому поводу. Ему нравилось и то, что отец кричит на мать, а она вынуждена оправдываться.
Но затем мать сама перешла в атаку. «А ты мне не изменял?!» — кричала она. «Не выдумывай!» «А кто, сволочь, с Веткиной гулял?! Мне бабы все рассказали!»
После скандала отец собрал вещи и ушел, а мать плакала в спальне навзрыд. Борис был еще мал, он только готовился идти в первый класс, но от этого плача у него бегали по спине мурашки, ему было не по себе: как это — его мать и плачет?!
Он долго стоял перед дверью спальни, прислушиваясь. Затем без стука вошел. Мать сидела на кровати, ее плечи вздрагивали от рыданий, слезы ручьем текли по лицу. Борис замер пораженный. Он никогда не видел, чтобы его мать вот так давала волю своим эмоциям. У Бориса даже задрожали коленки. Мать, которая своей несправедливостью, своими бесконечными упреками и унижениями заставила его пролить столько слез, теперь рыдала сама.
— Не плачь, мама, не надо, — несмело попросил Борис. Он очень редко называл ее мамой. Она в лучшем случае звала его Борькой, а он старался без особой надобности и вовсе не обращаться к ней.
— Уйди! — потребовала мать, не злобно, а как-то отрешенно.
Вскоре родилась Танечка. Но еще несколько раз Борис, проходя вечером или ночью мимо комнаты матери в туалет, слышал характерный шум и всхлипывания. На людях мать его никогда не давала волю своим эмоциям, а по ночам иногда предавалась печали.
Впрочем, Борис и сам скрывал от окружающих свои слезы. Он не любил мать. Временами, после того как она срывала на нем свою злость, он ненавидел ее, но ненависть быстро отступала. Оставалась засевшая глубоко внутри обида и страх. Он боялся мать, но в то же время иногда ему было жаль ее. Она не любила работать, но была вынуждена кормить двоих детей и чувствовала себя несчастным человеком.
