Роджер Эллори - Красная лента
Они расспрашивали Наташу о ее парне, отце Хлои. Его звали Дэррил Кинг. Наташа вспомнила, что все пыталась понять, кто эти двое и откуда они знают Дэррила.
Хлои подняла на нее взгляд лучистых глаз, непорочных, словно первый снег.
— Как ты считаешь, кто ее убил?
Наташа снова рассмеялась.
— Это не она, — ответила она. — Я уверена, что это другая женщина.
Она сложила газету, сунула ее под мышку и взяла Хлои за руку.
Они молчали до самого дома. Войдя в квартиру, Наташа посидела немного в прихожей. Словно ждала чего-то. Она слышала, как Хлои играет у себя в комнате. Наташа размышляла: о чем дочка могла догадаться? Она казалась спокойной. Наташа всегда хотела, чтобы Хлои знала: мама может оградить ее от внешнего мира. Им с Дэррилом это удавалось. Когда он умер, Хлои было всего четыре года, но Наташа знала, что дети очень восприимчивы и зачастую бывают невероятно сообразительными. Было сложно. Действительно сложно. Наташа не должна была допустить мир Дэррила в мир Хлои. Ни при каких обстоятельствах. Задача непростая, практически невыполнимая, но Хлои, похоже, смогла выжить, оставаться несломленной… до тех пор, пока не увидела эту газету.
Она посмотрела еще раз на лицо на фотографии и попыталась вспомнить, когда в последний раз видела эту женщину. За несколько недель до смерти Дэррила — до того, как Дэррил покончил с собой из-за того, что оказался замешанным в том, в чем ему не стоило быть замешанным. Независимо от того, та это была женщина или нет, Наташе стало не по себе. Она осознала, что Хлои понимала тогда, что происходит, и могла теперь вспомнить события, которые произошли перед смертью ее отца. Тогда приходила эта женщина, чтобы поговорить с Дэррилом. С ней был мужчина. Он был очень внимателен к Хлои, словно чувствовал себя в чем-то виноватым. Он дал Наташе двадцать баксов. Просто вытянул деньги из кармана и отдал ей. Тогда они купили куклу, которая так долго была любимой игрушкой Хлои. Полли Петаль. Глупая чертова кукла Полли Петаль! И теперь, пять лет спустя, Хлои увидела лицо этой женщины в газете.
Наташа поежилась. Ей стало не по себе, даже страшно. Она не хотела думать об этом. Не хотела вспоминать прошлое. Она хотела, чтобы прошлое оставалось там, где она его оставила.
Позже она вышла из кухни и остановилась в коридоре, наблюдая за дочерью. Она вздрогнула, когда увидела эту куклу, которая лежала как раз напротив двери. Словно они вдвоем смотрели телевизор.
«Все полетело к черту, ведь так?» — подумала Наташа и вспомнила, какая у них с Дэррилом была жизнь. Как сильно он ее любил. Как она верила, что он — ее единственный, любовь всей жизни. И даже потом, когда он стал другим. Она помнила его отношение, его поведение, когда жизнь начала расползаться по швам.
— Это герыч, детка! Это дурь, понимаешь? Это героин, как его ни назови. Я седлаю его, или он седлает меня. Да кому какое дело?.. Это не крек, милая. Это штука покрепче. Это слон, кэг, перец, мультяшка, хлеб, лекарство. Я заправляю трубу и получаю приходы… У меня весь мир в кармане, милая. Ты тоже должна попробовать. Эта дрянь сделает из тебя горячую цыпочку.
Иногда он впадал в истерику, обвиняя весь мир в своих проблемах:
— Ты знаешь, что мир думает о таких людях, как мы? Такие, как мы, не оглядываются назад, не думают о последствиях. Мы берем то, что хотим. Внаглую грабим. Обворовываем собственных бабушек. Черт подери, вот кем они нас считают и кем мы станем!
Сколько раз Наташа думала о том, чтобы покончить с подобной жизнью! Она думала об этом постоянно, особенно после того, как Хлои рассказала, что кто-то назвал ее шлюхой-наркоманкой: «Что такое шлюха-наркоманка, мама?» Нельзя называть пятилетнего ребенка шлюхой-наркоманкой!
И что в результате? В результате оказалось, что Дэррил не был для нее всем. Как бы сильно Наташа его ни любила и какой бы глупой эта любовь ни была, она знала, что его представления о мире неверны. Она не жила, словно животное. Она не жила в грязи и дерьме, в убогих комнатушках, заваленных крадеными телевизорами, игровыми приставками и покрытыми жиром пакетами с едой навынос. Здесь не было сыро, не пахло мочой, рвотой и смертью. В коридорах дома ее мечты не было слышно, как харкают больные туберкулезом старики и кричат от колик нежеланные новорожденные. Возможно, ее презирали и ненавидели, как Дэррил и хотел, чтобы она думала. Но она так не думала. Во всяком случае, не всегда.
У нее была девятилетняя дочка. Ее звали Хлои. Она не была нежеланной и неухоженной. Ее не звали Делиция, Лакейша или Шенайнелекванда.
Отец Хлои умер. Его звали Дэррил Кинг. Он был безумен, но Наташа любила его: поначалу отчаянно, без оглядки, но и потом, когда все пошло наперекосяк, продолжала любить, надеясь, что все станет как прежде. Она любила Дэррила достаточно сильно, чтобы подарить ему ребенка, а позже, когда наступили тяжелые времена, — чтобы быть рядом, когда у него прыгало давление и была гипервентиляция, когда он потел и исходил рвотой, когда ему казалось, что у него под кожей ползают жуки. Она выдержала все: его паранойю, эйфорию, депрессию, ликование, панику, психоз, припадки.
Она любила его достаточно сильно, чтобы сделать все возможное, только бы он прекратил принимать наркотики.
Но зависимость была сильнее любви и верности. Он забрал все, что у них было, даже то, что им не принадлежало.
Однажды Дэррил покинул их. Его не было два дня.
Наташа знала, что в один прекрасный день он уйдет и не вернется.
Она знала, что в жизни ты убегаешь от того, что тебе не нужно, пытаясь держаться поближе к тому, что тебе необходимо. Ты либо упорствуешь в своем стремлении, либо принимаешь то, что люди думают о тебе, и приходишь к выводу, что не способен измениться.
Дэррил так и поступил: он стал тем, кем, как считали окружающие, он должен быть. Неудачником. Подонком. Черным наркоманом.
Газета заставила Наташу вспомнить все. Это лицо на первой странице «Пост»… Наташа не хотела, чтобы эта женщина оказалась той, которая приходила к ней в поисках Дэррила. Она была хорошо одета, вела себя очень вежливо. Она пришла с каким-то мужчиной. Он жевал жвачку и молчал. Когда они уходили, он дал ей двадцать баксов для Хлои. Наташа думала, что они легавые. Но это было не так. Говорила только женщина. Она казалась нормальной. Хотя и испуганной. Она назвала свое имя. Наташа не помнила его, но была уверена, что она представилась иначе, не Кэтрин Шеридан. А теперь какой-то псих, прозванный Ленточным Убийцей, лишил ее жизни. Говорят, это его четвертая жертва. Одно Наташа Джойс знала наверняка. Она знала, что убийца был белым.
А что, если окажется, что это именно та женщина? Она на нее похожа. Похожа. И только-то. Многие люди на кого-то похожи.
Но интуиция подсказывала ей, что это не так. Интуиция или шестое чувство, называйте, как вам угодно.
Хлои увидела это лицо в газете и не колебалась ни секунды.
Наташа посмотрела на дочь и подумала: «Я должна забрать тебя отсюда. Забрать любой ценой. Ты не должна прожить мою жизнь. Ни мою, ни Дэррила, ни ту, которую, как считают напуганные белые из Джорджтауна, ты заслуживаешь. Я сделаю все, что нужно».
Что-то вроде того. У нее уже возникали подобные мысли, но на этот раз Наташа была уверена, что надо что-то делать, причем как можно быстрее.
Она снова вспомнила Дэррила. «Кем бы ты ни был, в какое бы дерьмо ни влез, твоя дочь, наша дочь заслуживает лучшего. Что думаешь, ты, конченый, обдолбанный, черномазый неудачник? О боже, Дэррил, я ведь так любила тебя! Видя, как ты рассыпаешься на глазах, я испробовала все. Я отдала все, что могла. А потом я решила, что смогу все забыть. Я не хотела знать, что случилось. Я сделала вид, что все дерьмо осталось позади. Но это не так. Правда, что проблемы, с которыми ты отказываешься иметь дело сейчас, однажды тебя отыщут».
Потом она снова посмотрела на газету: «Чертова сука! И почему тебя угораздило быть убитой каким-то конченым ублюдком?!»
Она подумала и решила, что не стоит ждать, пока перепуганная мисс Антробус позвонит легавым и начнет рассказывать им басни. Эта мисс, горячо любящая Иисуса, вполне может так поступить. Наташа поняла, что ей придется самой позвонить в полицию и сказать, что она, возможно, знает кое-что об этом деле.
Наташе Джойс было двадцать девять лет. Отец Хлои умер пятью годами раньше. Какой бы ни была его жизнь, ей пришлось наблюдать, как наркотики медленно уничтожают его изнутри. Теперь к ней домой снова придет полиция. Если мисс Антробус уже позвонила, то полиция нагрянет довольно скоро. Они захотят узнать, откуда Хлои знает женщину из газеты. Наташа никогда не умела врать. Она скажет, что кто-то приходил, чтобы поговорить с Дэррилом Кингом. Потом они захотят узнать, в чем был замешан Дэррил Кинг, откуда он знал эту мертвую женщину. Наташа ответит, что не уверена, что это именно та женщина. Они увидят по ее глазам, что она не хочет впутываться в эту историю. Наташа не хотела ничего знать пятью годами раньше и не желала ничего знать теперь. Но что-то внутри подсказывало, что, если она поймет хотя бы часть из того, что произошло пять лет назад, ей станет легче. И не потому, что это будет хорошая новость. Когда Дэррил подсел на героин, хорошие новости прекратились. Просто это должно принести ей облегчение. Тогда было сумасшедшее время, действительно безумное, но это была ее жизнь. Жизнь, которая подарила ей Хлои. Этой причины было достаточно, чтобы она захотела разобраться в этой истории. Почему? Да потому что тогда она сможет рассказать Хлои правду. Когда Хлои станет достаточно взрослой, чтобы понять, она, возможно, сможет посмотреть ей в глаза и сказать, что ее отец был не совсем конченым человеком. Что он был личностью. Что он сделал по крайней мере одно доброе дело. Возможно, эти люди были хорошими. Возможно, они хотели помочь Дэррилу. А может, он помогал им. Возможно, он даже хотел изменить что-то в своей жизни, и эти люди пытались сделать так, чтобы ему это удалось.
