Я сам похороню своих мертвых. Реквием для убийцы. Проходная пешка - Чейз Джеймс Хедли

Гораздо позже, лежа в постели, после любви, он понял: о том, чтобы выбросить это из головы, не могло быть и речи. За словами еще можно уследить, а за мыслями нельзя, и в полной темени, рядом с теплой Мери, трудно было заглушить в себе горькое сопротивление. Долгие годы, подвергаясь неисчислимым опасностям, он работал, чтобы снова вернуться, купить Альвертон и ввести туда жену. Но теперь, в темном беспорядке ночных мыслей, ему казалось, что есть какая-то сила, направленная против него, она препятствует его возвращению, хочет разорвать святую нить семейственности, которая ему так дорога. Один раз он уже возвращался, но лишь для того, чтобы попасть в лапы к Сарлингу. Он освободился от него и теперь возвращался вновь — и вот, пожалуйста. С Сарлингом он сумел справиться, но Мери — другое дело. Против ее прямолинейной честности, когда она в отчаянии предложила ему свободу, у него — сейчас, по крайней мере — нет достойного оружия. Ему было бы в тысячу раз легче, не будь она столь искренней, не сходи она к врачу в Плимуте, оставь она свои сомнения при себе — тогда перед ним не стоял бы этот ультиматум. Они прожили бы годы, прежде чем все открылось бы. А потом? Что бы он сделал потом? Одному богу известно. Рейкс знал только одно: если нельзя вернуться в Альвертон хозяином, возвращаться туда не стоит вообще. Зачем ему это поместье и дети? Может быть, он чего-то боится? Знает, что сумеет спрятаться от страхов и забыть их только в Альвертоне? Неужели он и впрямь Фрэмптон, а не Рейкс и связался с Бернерсом не для того, чтобы отплатить за отца, снова обосноваться в Альвертоне и восстановить имя Рейксов, а лишь потому, что такова его натура? И все то время, когда он кричал, что работает на тихую деревенскую жизнь… неужели за этим скрывался тот чудовищный вызов, который заставляет людей презирать законы, обращать и себя, и свой ум против общества, потому что в обществе нет такого занятия, в которое они могли бы уйти с головой.

Глава 10

Белль выстирала белье, подвязки и чулки и повесила их в ванной на нейлоновой нити. Потом вымылась сама. Из спальни доносились звуки радио. Оставаясь одна, она включала его на ночь, чтобы меньше скучать. У порога спальни Белль сняла ночную рубашку, бросила ее в изножье кровати. Она хотела включить свет, как вдруг бесшумно отворилась входная дверь.

Белль невольно вздрогнула и вскрикнула от страха, сердце у нее лихорадочно забилось.

На пороге стояла женщина. Она тихо сказала:

— Простите, я не хотела вас испугать.

Белль не ответила. Она просто не в состоянии была говорить.

— Не волнуйтесь, — добавила женщина. — Никто не собирается делать вам ничего дурного. Накиньте халат и выйдите в гостиную.

— Кто вы? Как вы вошли? Зачем?!

— Так много вопросов… Но я все же отвечу на них, — улыбнулась женщина. — Наденьте что-нибудь и выходите.

Не сводя с нее глаз, Белль потянулась к халату. «Надо было закричать, — подумала она. — Почему я не закричала, вдруг бы кто-нибудь услыхал». Женщина наблюдала за ней с любезной улыбкой. Она была маленькая, очень изящная, в черно-белом клетчатом костюме, в очках в голубой оправе. Лет тридцати.

— Я бы позвонила, — добавила она, — но патрон сказал, что вы можете не открыть. Поэтому мы вошли сами. Извините, что испугала вас. На вашем месте я, наверное, закричала бы. Кстати, меня зовут Этель Саундерс. А там — Бенсон. Джон Бенсон.

Она подошла к Белль и по-дружески завязала пояс ее халата, положила руку ей на плечо и вывела в гостиную.

У картины с лошадьми уже стоял мужчина. Он отвернулся от холста и улыбнулся Белль, чуть заметно кивнул в сторону полотна:

— Я как-то был там и видел подобных лошадей. Картина вообще-то неважная. Надеюсь, мисс Виккерс, вы не очень сердитесь, что мы явились без приглашения?

— Конечно, сержусь, — ответила Белль, немного приходя в себя. — Так никто не делает. Чего же вы, в конце концов, хотите?

— Поговорить, — ответила Этель Саундерс. — Мы постараемся честно ответить на ваши вопросы, а потом кое-что расскажете вы сами. Давайте присядем, так будет удобнее.

Мужчина легонько подтолкнул Белль к стулу, заставил сесть.

— Я — Бенсон, а это — мисс Саундерс, мой секретарь, — сказал он. — Этого для вас пока достаточно. Дверь мы открыли вот чем. — Он достал связку ключей. Сверкнула белоснежная манжета, золотая запонка, улыбка осветила загорелое лицо. Он был уверен в себе, высок, опрятен, нетороплив… «Кажется, иностранец, — подумала Белль. — И волосы у него, по-моему, напомажены. Боже мой, зачем они пришли?»

Белль уже оправилась от первого потрясения. Теперь она думала только об одном: «Господи, что все это значит?»

Мужчина, видимо, понял ее, потому что сказал мисс Саундерс:

— Дайте ей бренди. Оно укрепляет нервы.

— Нет, спасибо, — отказалась Белль. Сейчас ее бы просто вытошнило от спиртного.

— Ну, как хотите.

— Думаю, вы не собираетесь меня обокрасть, правда? — Ничего умнее Белль выдумать не могла. — Здесь ведь ничего нет.

Они засмеялись.

— Мы пришли только за ответом на некоторые вопросы, — ответил Бенсон. — Обычные житейские вопросы. Вы мисс Виккерс, не так ли?

— Да, но…

— Нет, нет, сейчас моя очередь. Мисс Белль Виккерс. Но табличка на дверях гласит: «Миссис и мистер Виккерс».

— Ну и что? — Присутствие духа возвращалось к ней. В конце концов, они не собирались грабить.

— Мы все прекрасно поняли. Миссис и мистер Виккерс, но не в глазах закона. Кому какое дело? Так где же мистер Виккерс?

— Уехал.

— Куда?

— Не знаю. Путешествовать. Он только и делает, что ездит. По делам фирмы, я имею в виду.

— Понятно, — кивнул Бенсон. Потом он повернулся к женщине: — Этель, осмотрите все кругом. Хорошенько осмотрите. Начните со спальни мистера Виккерса.

— Это уж слишком! — не выдержала Белль.

— Не волнуйтесь, — ответила мисс Саундерс. — Я ничего не возьму и сделаю все аккуратно.

Она пошла в спальню Рейкса.

— Сколько лет мистеру Виккерсу? — спросил Бенсон.

Белль и в голову не пришло, что они интересуются Рейксом, поэтому она не знала, как вести себя.

— Около пятидесяти.

— Какой он из себя? То есть как он выглядит?

— Ну, я не знаю… Можно, пожалуй, сказать, что он невысокий, полный, начал лысеть. Послушайте, почему вы не ответите мне, что все это значит?

— А отчего вы, еще не зная, что нам нужно, чувствуете потребность лгать? Я, знаете ли, встречал мистера Виккерса. Он вовсе не толстый и не лысый. Но не будем об этом. Вы служили секретарем у мистера Сарлинга?

— Ну и что?

— Он знал, что вы живете с мистером Виккерсом?

— Я только работала у мистера Сарлинга. Он не интересовался моей личной жизнью.

— Звучит разумно. Вас огорчила его смерть?

Белль поджала губы. «Держись, — говорила она себе, — держись».

— Естественно. Но я требую, чтобы вы немедленно ушли, иначе придется позвонить вниз швейцару… Или даже вызвать полицию.

Бенсон слегка пожал широкими плечами.

— Хорошо. Мы остаемся, поэтому делайте, что хотите. Лично я предпочел бы полицию. — Он кивнул в сторону телефона.

Белль не двинулась с места. Зачем она это сказала? Какие глупости! Не нужны ей здесь ни швейцар, ни полиция.

— Я предоставил вам возможность, но вы ею не воспользовались, — усмехнулся Бенсон. — Интересно, почему? У меня есть свои соображения на сей счет, но не будем в них углубляться. Скажите, у кого ключи от сейфа, что за картиной?

— У мистера Виккерса, и он увез их с собой.

— Разумный человек. А теперь скажите, и, пожалуйста, без колебаний, как зовут мистера Виккерса?

— Боб. Полное имя Роберт.

— Спасибо. Значит, Боб, или Роберт. А сейчас, раз уж вы не хотите видеть у себя швейцара или полицию, попробуйте ответить еще на несколько вопросов, так сказать, без паники. Хорошо?

Белль встала:

— Думаю, бренди мне все-таки не помешает.

Она достала бутылку.

— Не трудитесь предлагать мне, — послышался за спиной голос Бенсона. — Я не пью и не курю. Почти как мистер Сарлинг. Вы спали с ним?