Джеймс Чейз - …И вы будете редактором отдела

Карлотти пожал руку Максуэллу и поклонился Джине.

– Выкладывайте, – сказал я, усаживаясь на письменный стол Джины и приглашая его сесть на стул. – Вы уверены, что это Хелен Чалмерс?

– Полагаю, в этом нет никакого сомнения, – начал он, останавливаясь прямо передо мной и даже не собираясь занимать стул, на который я ему указал. – Три часа назад я получил сообщение из управления полиции Неаполя, что у подножия утеса в пяти милях от Сорренто обнаружено тело молодой женщины. Возможно, она свалилась с тропинки на утесе. Полчаса назад мне сказали, что ее личность установлена. Это синьорина Хелен Чалмерс. Очевидно, она сняла какую-то виллу недалеко от того места, где упала. Когда виллу обыскали, из содержимого багажа стало ясно, кто она. Я хочу, чтобы кто-нибудь из вашей редакции поехал со мной в Сорренто для опознания тела.

Этого я и ожидал. При мысли о том, чтобы идти в морг и опознать то, что осталось от красоты Хелен, меня чуть не вывернуло.

– Ты встречал ее, Эд, – поспешно проговорил Максуэлл. – Ехать придется тебе. Я ведь видел только ее фотографии.

– Я отправляюсь прямо сейчас, – сообщил Карлотти, глядя на меня. – Вы можете поехать со мной?

– Поехали, – согласился я и соскользнул со стола.

Повернувшись к Максуэллу, я продолжал:

– Ничего никому не сообщай, пока я не позвоню. Возможно, это не она. Сиди здесь и жди вестей от меня.

– А как быть с Чалмерсом?

– Его я беру на себя, – заявил я и, повернувшись к Карлотти, добавил: – Ладно, идемте.

Выходя за Карлотти из приемной, я похлопал Джину по плечу.

По дороге к римскому аэропорту я нарушил молчание:

– Вы имеете представление, как это случилось?

Он посмотрел на меня серьезным долгим взглядом:

– Я же сказал вам: она упала с утеса.

– Я слышал. А нет ли каких других сведений?

Он пожал плечами так, как это делают только итальянцы.

– Не знаю. Она сняла виллу на имя миссис Дуглас Шеррард. По-моему, она не была замужем, так?

– Насколько я знаю, нет.

Он курил мерзкую сигарету и выпускал дым в окно.

– Есть некоторые осложнения, – произнес он после продолжительного молчания. – Синьор Чалмерс – большой человек. Я не хочу нажить неприятности.

– Я тоже. Он не только большой человек, он еще и мой босс. – Я уселся поудобней. – Кроме того, что она назвалась миссис Дуглас Шеррард, какие еще осложнения?

– Вы о ней что-нибудь знаете? – Его холодные голубые глаза искали ответ в выражении моего лица. – Сейчас об этом деле известно только нам с вами и неаполитанской полиции, но долго замалчивать его нельзя. Похоже, у нее был любовник.

Я скорчил гримасу:

– Чалмерсу это не понравится. Будьте осторожны в разговоре с газетчиками, лейтенант.

Он кивнул:

– Я понимаю. Насколько я слышал, она сняла виллу на имя господина и госпожи Дуглас Шеррард. Как вы думаете, она не могла выйти замуж тайно?

– Все может быть, но я считаю это маловероятным.

– Я тоже. Я думаю, в Сорренто она отправилась на греховный медовый месяц. – И снова он выразительно передернул плечами. – Вы знаете, кто этот Дуглас Шеррард?

– Нет.

Он постучал по сигарете, стряхивая пепел.

– Гранди, который ведет это дело, похоже, склонен считать, что произошел несчастный случай. Меня он попросил подключиться к расследованию только потому, что синьор Чалмерс – большой человек. К несчастью, тут замешан любовник. Не будь любовника, все было бы куда проще.

– А о нем необязательно упоминать, – сказал я, глядя из окна машины.

– Возможно. Вы точно знаете, что у нее не было любовника?

– Я о ней практически ничего не знаю. – Я почувствовал, как у меня повлажнели ладони. – Мы не должны делать поспешных выводов. Пока не видели тела, мы вообще не знаем наверняка, что это она.

– Боюсь, что она. На всей одежде и на багаже стоит ее имя. Среди ее вещей нашли письма. На этот счет нет никаких сомнений.

Мы замолчали, и лишь в самолете на Неаполь он вдруг сказал:

– Вам придется объяснить положение синьору Чалмерсу. Тот факт, что она сняла виллу под чужим именем, обязательно всплывет на дознании у коронера1. Этого никак не избежать.

Я видел, что он боится сам связываться с Чалмерсом.

– Да, разумеется, – согласился я. – Это не ваше дело, да и не мое.

Он искоса посмотрел на меня:

– Синьор Чалмерс пользуется большим влиянием.

– Безусловно, но ему следовало бы хоть отчасти употребить его на дочь, пока она не угодила в такую передрягу.

Он снова закурил свою мерзкую сигарету, поглубже уселся в кресло и погрузился в размышления. Я тоже.

То, что он больше ничего не сказал о Дугласе Шеррарде, меня даже встревожило. Я знал Карлотти: он работал медленно, но на совесть.

Мы добрались до Неаполя около полудня. Нас поджидала полицейская машина. Рядом с ней стоял лейтенант Гранди из неаполитанской полиции.

Это был человек среднего роста, с продолговатым лицом, выступающими скулами и резко очерченным носом, темными серьезными глазами и оливковой кожей. Он пожал мне руку, глядя куда-то поверх моего правого плеча. У меня сложилось впечатление, что он не очень рад моему обществу. Он устроил так, чтобы Карлотти уселся на заднее сиденье, а я на переднее, рядом с шофером. Сам он уселся рядом с Карлотти.

Ехали мы долго и быстро. Я почти не слышал того, что тараторил Гранди, его голос был чуть громче шепота. Из-за шума ветра и рева двигателя я отказался от всяких попыток что-нибудь разобрать, закурил сигарету и стал глазеть в ветровое стекло на раскручивающуюся ленту дороги, стремительно несущейся нам навстречу, а сам вспоминал поездку предыдущей ночью, которая была гораздо быстрее и гораздо опаснее.

Мы добрались до Сорренто, и полицейский шофер повез нас по задворкам железнодорожной станции к небольшому кирпичному зданию, служившему городским моргом.

Карлотти обратился ко мне:

– Вам будет неприятно, но ничего не поделаешь. Ее надо опознать.

– Ничего страшного, – ответил я.

Но оказалось страшно. Меня бросило в пот, и я знал, что, наверное, побледнел. Хорошо, что не нужно было беспокоиться о том, как я выгляжу. В подобных обстоятельствах так бы выглядел любой.

Я прошел за ним в здание. Мы преодолели выложенный кафелем коридор и оказались в маленькой пустой комнате. Посреди комнаты – настил, на котором лежало тело, накрытое простыней. Мы подошли к настилу. Сердце у меня почти не билось, к горлу подкатывала тошнота, от которой я испытывал страшную слабость.

Я смотрел, как Карлотти потянулся и отогнул край простыни.

Да, это была Хелен, и, разумеется, она была мертва. Вид ее разбитого лица лишил меня мужества. Я отвернулся, мне стало плохо. Когда Карлотти вернул простыню на место, подошедший сзади Гранди положил свою руку на мою.

Я смахнул руку Гранди и вышел в коридор. Сквозняк, тянувший в открытую дверь, здорово мне помог.

Два сыщика молча вышли, и мы втроем неторопливо двинулись к машине.

– Да, это она, – произнес я. – Никакого сомнения.

Карлотти пожал плечами:

– А я надеялся на ошибку. Трудно нам придется. Шумиха будет большая.

Я видел, что он не на шутку тревожился из-за Чалмерса. Он знал, что Чалмерс достаточно влиятелен, чтобы лишить его места, стоит Карлотти сделать хоть один неверный шаг.

– Да уж, – кивнул я. Мне не было жаль его. Жалел я только самого себя.

– Сейчас мы поедем в управление. Вы можете позвонить оттуда, – сказал Карлотти, закуривая очередную вонючую сигарету и отшвыривая горящую спичку.

Мы сели в машину: Карлотти и Гранди сзади, я рядом с шофером. Пока мы ехали по перегруженной транспортом главной улице к управлению полиции, никто не проронил ни слова. Когда мы туда добрались, я немного пришел в себя, хотя шок еще давал о себе знать. Они оставили меня в какой-то комнате, а сами ушли в другую посовещаться.

Я позвонил Максуэллу.

– Никакого сомнения, – произнес я, когда нас соединили. – Это Хелен.

– Боже мой! Что будем делать?

– Я собираюсь послать телеграмму Чалмерсу. Дам ему три часа, чтобы прийти в себя, потом позвоню.

Я слышал, как он дышит, будто старый астматик.

– Пожалуй, это все, что ты сможешь сделать, – отозвался он после долгой паузы. – Ладно, если я могу чем-то помочь…

– Присматривай за работой, Джек, – ответил я. – Если дочь Чалмерса срывается с утеса, это вовсе не означает, что работа должна стоять.

– Об этом не беспокойся, ты только возьми на себя Чалмерса, – попросил он. – Мне ни к чему встревать в это дело, Эд. Лучше уж ты. Тебя он любит. Тебя он считает докой. А меня ни в грош не ставит. Я присмотрю здесь за работой, а ты займись Чалмерсом.

– Ладно, будь добр, передай трубочку мисс Валетти.

– Сейчас. Одну минуточку. – Облегчение в его голосе едва не рассмешило меня.

Немного погодя послышался спокойный голос Джины:

– Значит, она мертва, Эд?

– Да. Мертвее не бывает. Блокнот у тебя под рукой? Я хочу послать телеграмму Чалмерсу.