Ли Чайлд - Джек Ричер, или Я уйду завтра
Врач суетилась около меня с минуту, проверяла показания монитора и изучала графики. Потом положила пальцы мне на запястье и принялась считать пульс, что выглядело излишним – в ее распоряжении имелось множество сложной аппаратуры. Закончив, она ответила на вопрос, которого я не задавал: сообщила, что я нахожусь в больнице Белвью и что мое состояние вполне удовлетворительное. Врачи «скорой помощи» обработали мою рану, наложили швы, вкололи кучу антибиотиков, сделали прививку от столбняка и серьезное переливание крови. Она посоветовала мне не поднимать тяжести в течение месяца и ушла в сопровождении медбрата.
Я посмотрел на Терезу Ли.
– Что со мной произошло? – спросил я.
– Ты не помнишь?
– Конечно, помню. Меня интересует официальная версия.
– Тебя нашли на улице, в восточной части Виллидж. Ты получил ножевое ранение – такое часто случается. Здесь тебе сделали анализ на токсины, нашли в крови барбитураты и пришли к выводу, что причина случившегося – конфликт во время сделки с наркотиками.
– Они вызвали полицейских?
– Полиция – это я.
– И как я оказался в восточной части Виллидж?
– А тебя там и не было. Мы сразу доставили тебя сюда.
– Мы?
– Я и мистер Спрингфилд.
– Как вы меня нашли?
– Мы произвели триангуляцию сотового телефона. Так мы получили представление о районе. Ну а точный адрес указал мистер Спрингфилд.
– Один из лидеров моджахедов двадцать пять лет назад рассказал нам об их склонности возвращаться на брошенные позиции, – сказал Спрингфилд.
– У этой истории будет продолжение? – спросил я.
– Нет, – ответил Сэнсом.
Как все просто.
– Вы уверены? – спросил я. – В доме девять трупов.
– Сейчас там парни из Министерства национальной безопасности. Они сделают громкое заявление, будут ухмыляться с важным видом и присвоят себе все заслуги.
– А если ветер переменится? Вы же знаете, что такие вещи иногда случаются.
– На месте преступления полная неразбериха.
– Там осталась моя кровь.
– Там очень много крови. Речь идет о старом здании – если кому-то взбредет в голову сделать тесты, они главным образом обнаружат ДНК крыс.
– На моей одежде кровь.
– В больнице сожгли всю твою одежду, – сказала Тереза Ли.
– Почему?
– Биологическая опасность.
– Одежда была совсем новая.
– Она пропиталась кровью. Теперь никто не хочет рисковать с кровью.
– Отпечатки пальцев правой руки, – сказал я. – Они остались на ручках окон и на люке.
– Старое здание, – вмешался Сэнсом. – Оно будет полностью перестроено еще до того, как ветер переменится.
– Гильзы, – сказал я.
– Именно такие патроны использует Министерство национальной безопасности, – сказал Спрингфилд. – Я уверен, они будут счастливы и почти наверняка допустят утечку для прессы.
– Меня все еще ищут?
– Они не могут себе это позволить. Твое появление только спутает все карты – придется изменить историю.
– Борьба за сферы влияния, – сказал я.
– Судя по всему, они только что одержали в ней победу.
Я кивнул.
– Где флешка? – спросил Сэнсом.
Я посмотрел на Джейкоба Марка.
– Ты в порядке?
– Не совсем.
– Тебе кое-что придется выслушать, – сказал я.
– Ладно, – кивнул он.
Я приподнялся и сел на постели, совсем не чувствуя боли. Наверное, меня накачали анальгетиками. Подтянув колени, я сделал из простыни тент, приподнял край пижамы и посмотрел на рану, но ничего не сумел разглядеть – от бедра до ребер мое тело было запеленато бинтами.
– Ты обещал показать нам место с точностью до пятнадцати футов.
Я покачал головой.
– Уже нет, прошло слишком много времени. Нам придется провести расчет траектории движения.
– Замечательно, ты с самого начала вешал нам лапшу на уши и понятия не имел, где она.
– Мы знаем общую ситуацию, – сказал я. – Хосы планировали операцию в течение почти трех месяцев, но для ее реализации им потребовалась неделя. Они оказали давление на Сьюзан через Питера. Она стартовала из Аннандейла, но застряла в четырехчасовой пробке, которая началась приблизительно в девять часов вечера и продолжалась до часа ночи; в результате Сьюзан прибыла на Манхэттен немногим раньше двух часов ночи. Полагаю, нам точно известно, в каком именно месте она выехала из Гудзонова тоннеля. Так что остается только вернуться туда и выяснить, в каком именно месте ее машина застряла в полночь.
– И какая нам от этого польза?
– В полночь она выбросила флешку из окна машины.
– С чего ты взял?
– Потому что в метро у нее не было при себе сотового телефона.
Сэнсом посмотрел на Ли, и та кивнула.
– Ключи и бумажник, больше ничего, как и в машине. ФБР составило список, – сказала Тереза Ли.
– Не все пользуются сотовыми телефонами, – сказал Сэнсом.
– Верно, – согласился я. – Я один из таких людей. Единственный человек в мире, у которого нет сотового телефона. Но у Сьюзан телефона не могло не быть.
– У нее был сотовый телефон, – сказал Джейкоб Марк.
– И что? – спросил Сэнсом.
– Хосы установили крайний срок. Почти наверняка это была полночь. Сьюзан не появилась, и Хосы принялись за работу. Они угрожали Сьюзан и привели угрозу в исполнение. И послали ей доказательство. Отправили фотографию на сотовый телефон. Или даже видеоклип: Питер лежит на камне, и они делают первый длинный разрез. В полночь жизнь Сьюзан мгновенно изменилась. Она была совершенно беспомощна в уличной пробке, телефон у нее в руке вызывал отвращение. Тогда она выбросила его в окно, а за ним – флешку, которая стала символом ее несчастий. Телефон и флешка до сих пор лежат среди мусора на обочине автострады I-95.
Все молчали.
– Вероятно, где-то в среднем ряду. Подсознательно Сьюзан переместилась в самый левый ряд, ведь она торопилась. Мы могли бы произвести триангуляцию сотового телефона, но я думаю, что уже поздно. Аккумулятор наверняка разрядился.
Почти целую минуту в палате царила тишина, лишь гудело и попискивало медицинское оборудование.
– Это безумие, – сказал Сэнсом. – Хосы должны были понимать, что они лишатся шанса получить флешку, как только отправят фотографию на телефон Сьюзан. Они теряли единственную возможность давления на нее. Сьюзан могла обратиться в полицию.
– Два ответа, – сказал я. – В некотором смысле Хосы безумны. Они являлись фундаменталистами. На людях они играли роль, но для них самих все было либо белым, либо черным. Никаких нюансов. Угроза есть угроза: полночь – значит, полночь. Кстати, в любом случае они практически не рисковали. Их человек все время следил за Сьюзан. Он бы помешал ей пойти в полицию.
– Кто?
– Двадцатый член отряда. Я не думаю, что он прилетел в Вашингтон по ошибке. Он вовсе не опоздал на самолет в Стамбуле. Просто в последний момент они внесли уточнения в план. Хосы поняли, что им необходим человек в Вашингтоне или на другом берегу, в одном из корпусов Пентагона. Поэтому двадцатый боевик отправился прямо туда. Он следовал за Сьюзан всю дорогу, в пяти или десяти машинах позади, как и вы. Все шло хорошо, пока не возникла пробка, но расстояние в пять или десять машин в пробке хуже, чем миля. Все машины стоят впритык; возможно, перед ним оказался большой внедорожник, который загораживал обзор. Поэтому он не увидел, что произошло, однако оставался с ней. Он последовал за Сьюзан в вагон метро, на нем была футболка НБА. Когда я снова его увидел, мне показалось, что мы встречались раньше. Но я не успел получить подтверждение, потому что через мгновение выстрелил ему в лицо. Потом его уже трудно было узнать.
В палате снова воцарилось молчание.
– Так где же находилась Сьюзан в полночь? – наконец спросил Сэнсом.
– Вы это должны вычислить сами – время, расстояние, средняя скорость. Вам потребуется карта, линейка, бумага и карандаш.
Джейкоб Марк был из Джерси и сказал, что у него там знакомые полицейские, которые обязательно помогут. Они патрулируют I-95 днем и ночью и автостраду знают как свои пять пальцев. У них есть камеры наблюдения, записи помогут уточнить вычисление. Все оживились и заговорили о деталях, перестав обращать на меня внимание. Я лежал, откинувшись на подушки, а они начали по одному выходить из палаты. Последним остался Спрингфилд. Он помедлил в дверях и посмотрел на меня.
– Что ты чувствуешь относительно Лили Хос?
– Я чувствую себя превосходно, – ответил я.
– В самом деле? Я бы чувствовал себя иначе. Тебя едва не прикончили две женщины. Небрежная работа. Такие вещи нужно либо делать как следует, либо вообще за них не браться.
– У меня было слишком мало патронов.
– У тебя была целая обойма – тридцать штук. Тебе следовало вести одиночную стрельбу. Очереди свидетельствовали о гневе. Ты позволил эмоциям взять верх над здравым смыслом. Я тебя предупреждал.
Он целую секунду смотрел на меня, но его лицо ничего не выражало. Потом вышел в коридор, и больше я его никогда не видел.
