Александр Лекаренко - Сумеречная зона
— Пятьдесят долларов, — сказала она, коснувшись пальцем нижней губы.
Он кивнул.
— Куда пойдем?
— Здесь есть место. — Не оборачиваясь, она пошла в щель между домами, и он двинулся вслед за ней.
— Тебе нужен «кокс»? — спросил он, когда девчонка, присев за грудой картонных ящиков, наваленных у какой-то грязной стены, быстро управилась с делом.
— Нужен. Ну и что? — поколебавшись, ответила она.
— Мне тоже нужен. Но я не местный и не знаю, где взять. Я поделюсь с тобой, если ты купишь. Понятно?
— Понятно. Сколько?
— Пять грамм.
— Давай деньги.
Он отдал ей 250 долларов, пять грамм были предельным количеством, которое он мог себе позволить, чтобы не пустить круги по местной тусовке.
— Жди здесь. Не бойся и не ходи за мной, я вернусь минут через десять. — Он усмехнулся и присел на ящик, закуривая и глядя в ее удаляющуюся спину — ждать следовало от десяти до пятнадцати минут, а потом подниматься и валить отсюда.
Она уложилась в указанный срок, ладонь, на которой она протянула ему пять «закруток», слегка подрагивала. Он понимал, что ей надо нюхнуть, и без разговоров отдал один пакетик, бросив остальные себе за пазуху — их можно было «потерять» мгновенно, выдернув полу рубашки из штанов. Но потерять здесь можно было не только «кокс» и быстрее, чем приобрести, — едва в руках девчонки затрещала разворачиваемая бумага, как в щели между домами раздались мягкие шаги подпружиненных кроссовок и оттуда возникли четыре фигуры.
— Ну что, уже занюхался, пидор? — вкрадчиво спросила одна из них.
Девчонка дернулась, сминая в ладони пакет, четыре фигуры тихо хихикнули, рассыпаясь веером, ночной приятель девчонки произвел серию неуловимо-быстрых движений, как будто паук ткал паутину в темном воздухе, потом раздался визг.
Девчонка очнулась уже на освещенной улице, волочимая за руку лавирующим через толпу приятелем и сжимая в кулаке другой пустую бумажку от просыпавшегося кокаина.
— Стой! — она уперлась в тротуар обеими ногами.
— Я «кокс» потеряла!
— Я дам тебе еще, дура! — огрызнулся приятель, притормаживая. — Надо валить отсюда по дальше!
— Куда? Я их знаю, они меня найдут! — по лицу девчонки потекли слезы. — Это все из-за тебя, придурок! — Приятель остановился и посмотрел на нее задумчиво.
Воронцов сидел в баре, дожидаясь Илону, когда мобильник заныл во второй раз. На первый сигнал Воронцов не ответил, полагая, что это начальник розыска призывает его на вечернюю сходку и намереваясь ее продинамить. Илона была старой и очень цен ной знакомой, которая стоила того, но и надпись выскочившую на дисплее «Немедленно ответь!» — нельзя было проигнорировать и он, со вздохом, включился.
— Ты еще не сильно бухой? — спросил начальник.
— Не сильно.
— Ты где?
— В квартале.
— Там где-то рядом с тобой, — начальник назвал адрес, — порезали каких-то мудаков, пойди и посмотри, что там.
— У меня встреча.
— Вот и будем считать, что ты работаешь, а не сосешь самогон, — начальник отключился.
В этот момент в бар вошла Илона.
Илона не была проституткой, в обычном смысле этого слова, просто она навещала иногда пару-тройку пожилых состоятельных мужчин, да еще двое помоложе захаживали к ней самостоятельно, вот и все. Эти необременительные контакты позволяли ей вполне безбедно жить, не расставаясь с унаследованной от отца хорошей квартирой и унаследованными от него же приятелями, одним из которых и был Воронцов, знавший Илону с детства. Однако Илона была умной девочкой и биологом по образованию, а базовые знания по химии, полученные в университете, служили ей основой маленького хобби, дававшего возможность присовокупить к безбедной жизни приятные мелочи и невинные излишества, доводя до ума некоторые специфические субстанции, служившие основой дохода в квартале развлечений. Большинство дилеров и многие из ребят, заправлявших делами в квартале, были ребятами, с которыми Илона ходила в детский сад, в школу и умеренно допускала к себе на дискотеках, стоило ли удивляться, что их старая дружба оказалась еще и плодотворной? Воронцов никогда не позволял себе широко пользоваться плодами их дружбы, но Илона была умной девочкой, она сама понимала, что к чему, и знала, что дядя Воронцов поможет в случае чего.
— Давай пройдемся, — сказал Воронцов, вставая из-за стола ей навстречу. — Тут порезали каких-то чертей, хочешь посмотреть?
Когда они выходили из бара, по улице мимо них быстро прошел сосредоточенный мужчина, крепко придерживая за локоть всклокоченную девчонку. Воронцов вскользь заметил, что у мужчины белое, как у обитателя «крытки», лицо, но мало ли здесь было, обитателей ночи?
Они едва успели к месту происшествия — еще немного, и пострадавших увезла бы «скорая», которая прибыла на удивление быстро. Со старшим бригады о чем-то тихо переговаривался парень в элегантном шелковом костюме и с зализанными назад волосами.
Одной машиной здесь могло и не обойтись — двое пострадавших уже лежали на носилках, еще двое лежали на земле и вокруг них продолжали суетиться белые халаты, в свете фар было видно, что все вокруг забрызгано кровью. Двигаясь чуть впереди державшейся в тени Илоны, Воронцов подошел к врачу.
— Что с ними случилось?
— А что надо? — вскинулся зализанный. Не обращая на него внимания, Воронцов показал врачу удостоверение.
— Да ничего особенного, — усмехнулся врач — Расписали, как картину Пикассо. Кровищи много, но ни один крупный сосуд не задет. Порезы длинные, мелкие, направлены сверху вниз и снизу вверх по фронтальной части тела и рукам. Видок у них страшный, но опасности для жизни нет.
Пока он говорил, зализанный куда-то исчез. Воронцов подошел к тому из лежавших на носилках, у которого были открыты глаза.
— Что случилось, сынок?
— Ничего, — ответил тот сквозь зубы. — Упал, порезался об стекло.
— Ну и хорошо, ну и ладненько, — удовлетворенно произнес Воронцов. — Заяву писать не будем?
— Нет.
Остальных можно было не спрашивать. Воронцов мельком осмотрел место происшествия и, не заметив ничего интересного, вернулся к Илоне, доставая из кармана мобильник.
— Пошли отсюда. Это тухляк. Теперь они сунут бабки старшему бригады, чтобы тот не болтал лишнего и будут разбираться сами. Ну и скатертью им дорога, ну и флаг им в руки, — то же самое он повторил начальнику по телефону.
— Но кто-то позвонил на 0–2, — заметила Илона, когда они вышли на освещенную улицу.
— Дежурный «скорой» прозвонил, вероятней всего, — усмехнулся Воронцов. — Они так делают, чтобы подстраховать своих людей. Или какая-нибудь перепуганная официантка, которая не посоветовалась с хозяином. Ну и что? Она наверняка не назвалась — ложный вызов. Из приемного покоя любой больницы сообщат о ножевых ранениях.
— Я вижу ты разбираешься во взаимоотношениях медицины и милиции, — ухмыльнулся Воронцов. Не сообщат, если получат от врача «скорой» сопроводиловку, что ребята упали и порезались об стекло. А чего ты так волнуешься?
— Мне интересно, что ты будешь делать, если такое произойдет со мной.
— Я найду и закопаю человека, который это сделал, — твердо и не задумываясь, ответил Воронцов.
— А ты дашь мне свою кровь? — спросила Илона. — Я дам тебе свою кровь, я дам тебе свою… — он запнулся.
— Сперму, — вежливо подсказала Илона. Пошли ко мне. У меня есть джин, и я не хочу сидеть в вонючем баре, слушая там матюги.
Глава 13
За «улицей красных фонарей», за кварталом развлечений, рядами стояли хмурые многоэтажки, которые еще не захлестнул прибой веселой жизни, уже долетали его брызги. Для большинства их обитателей единственным средством существования являлась сдача своей квартиры в наем — на месяц, на неделю, на сутки, на час. Те из них, кто в светлые времена успели получить садово-огородные участки, переехали в хибары, построенные на участках, другие — ютились в гаражах и сараях, переоборудованных под жилье, некоторые объединялись в кооперативы, по очереди или постоянно живя в одной из квартир, а другую или другие сдавая в наем. Процесс был настолько повальным, что милиция никак не контролировала его, стараясь не замечать, и даже самым ушлым фискалам не приходило в голову собирать здесь налог, а когда сюда приезжала какая-нибудь из компаний, чтобы отключить свет, газ или воду, то ее встречали дрекольем всем сообществом и не пускали дальше дальних подступов к трущобам. Здесь на паях снимал комнаты и углы разный люд, приехавший на заработки в квартал развлечений из разных концов страны — проститутки, посудомойки, воры, начинающие сутенеры и девочки из кабаре, здесь находили приют наркоманы и все любовники, которым не нашлось места в нумерах побогаче.
Здесь, в одной из однокомнатных клеток, на самом верху ободранной многоклеточной трущобы, на ободранном и продавленном диване, расположился обитатель башни со своей бледной подружкой. Комнату с обшарпанными обоями освещал торшер в стиле 60-х с прожженным оранжевым абажуром, в углу торчало бельмо неработающего телевизора, на стене — эстамп, улыбающийся космонавт на фоне ракеты с надписью «СССР».
