Дэшил Хэммет - Детектив США. Выпуск 6
— Это вполне понятно, — согласился я. — Не имело смысла что-либо сообщать полиции до тех пор, пока ты не услышал его объяснения по поводу случившегося.
— Вот именно, а потом все дело заключалось в том, что мне так и не довелось услышать его объяснения. Я ожидал, что он объявится, позвонит мне, в конце концов, но от него ничего не было слышно — до четверга, когда я получил то его письмо из Филадельфии, а в письме ни слова не говорилось о нашей несостоявшейся встрече в пятницу, ни слова о… впрочем, ты читал это письмо. Что ты о нем думаешь?
— Ты имеешь в виду, похоже ли оно на письмо, написанное человеком, которого терзают угрызения совести?
— Да.
— Не особенно, — сказал я. — Примерно такого письма можно и ожидать от него в случае, если он не убивал Джулию — никакой озабоченности по поводу подозрений на его счет со стороны полиции за исключением того, что это может отразиться на его работе, желание прояснить дело, избежав при этом каких-либо неудобств лично для него — словом, не слишком блестящее письмо, если бы оно было написано кем-нибудь другим, однако вполне соответствующее тем причудам, которые отличают его от других людей. Я могу себе представить, как Уайнант отправляет письмо, и ему даже в голову не приходит, что самым разумным было бы отчитаться в своих действиях в день убийства перед полицией. Насколько ты уверен, что, когда ты его увидел он ехал от Джулии?
— Теперь я вполне уверен. Тогда же мне это показалось вероятным. Затем я подумал, что он, возможно, был в своей мастерской. Она находится на Первой авеню, всего лишь в нескольких кварталах от места, где я его видел, и хотя мастерская была закрыта со времени его отъезда, мы в прошлом месяце возобновили ее аренду, так что все было готово к его возвращению, и он вполне мог поехать туда в тот день. Полиция не обнаружила там ничего, по чему можно было с уверенностью судить о том, был он в мастерской или нет.
— Я хотел спросить тебя: говорили, будто бы он отрастил бороду. Была ли у него…
— Нет — я видел все то же длинное, худое лицо с теми же общипанными, белесыми усами.
— И еще: был такой парень по имени Нанхейм, которого вчера убили — маленький, с…
— Я как раз собирался об этом сказать.
— Я подумал о том маленьком человечке, который, как тебе показалось, следил за тобой.
Маколэй уставился на меня.
— Ты полагаешь, это мог быть Нанхейм?
— Не знаю. Я просто подумал.
— И я не знаю, — сказал он, — Я никогда не видел Нанхейма, насколько мне…
— Он представлял собою невысокого мужчину, не более пяти футов и трех дюймов ростом, а весил, пожалуй, фунтов сто двадцать. Я бы сказал, что ему было лет тридцать пять-тридцать шесть. Желтоватый цвет лица, темные волосы и такие же темные, довольно близко посаженные глаза, большой рот, длинный обвислый нос, торчащие, словно крылья летучей мыши, уши… бегающий взгляд.
— Это вполне мог быть он, — сказал Маколэй, — хотя я не видел его с близкого расстояния. Думаю, полиция позволит мне взглянуть на него, — он пожал плечами, — впрочем, теперь это не имеет значения. О чем я говорил? Ах да, о том, что никак не мог связаться с Уайнантом. Это поставило меня в неловкое положение, поскольку полиция полагала, будто я поддерживаю с ним контакт и не говорю по этому поводу правды. Ты ведь тоже так считал, верно?
— Да, — признался я.
— И ты тоже, как и полиция, наверное, подозревал что в день убийства я все же встречался с ним в гостинице «Плаза» или в другом месте.
— Это представлялось вероятным.
— Да. И, конечно же, вы были отчасти правы. По крайней мере, я видел его, да еще в таком месте и в такое время, что, узнай об этом полиция, его бы, вне всяких сомнений, немедленно сочли виновным, и потому, солгав поначалу несознательно, косвенным образом, я стал затем лгать прямо и преднамеренно. Херманн весь тот день безвылазно провел на совещании и не мог знать, как долго я ждал, пока он освободится. Луиза Джекобз — моя хорошая приятельница. Не вдаваясь в детали, я объяснил ей, что если она скажет, будто я появился у них в конторе через одну-две минуты после того, как пробило три, то может помочь мне выручить клиента, и она с готовностью согласилась. Я также объяснил ей, что в случае, если возникнут какие-либо непредвиденные неприятности, она всегда сможет обезопасить себя, сказав, будто не обратила внимания, в котором точно часу я прибыл, однако на следующий день я случайно упомянул о своем прибытии именно в это время, и у нее не было причин сомневаться в моей честности; таким образом вся вина возлагалась на меня. — Маколэй глубоко вздохнул. — Теперь все это неважно. Важно то, что сегодня я получил от Уайнанта весточку.
— Очередное нелепое письмо? — спросил я.
— Нет, он позвонил и я назначил ему на сегодняшний вечер встречу — с тобой и со мной. Я сказал ему, что ты, если не увидишься с ним, ничего для него не сделаешь, поэтому он обещал встретиться с нами сегодня вечером. Естественно, я собираюсь пригласить и полицию; мне уже трудно оправдать тот факт, что я покрываю его подобным образом. Я могу добиться того, что его оправдают, признав невменяемым, и затем изолируют. Это все, что я могу — да и хочу — сделать.
— Ты уже сообщил полиции?
— Нет. Он позвонил лишь после того, как они ушли. К тому же, сначала я хотел поговорить с тобой. Я хотел сказать тебе, что не забыл, чем я тебе обязан и…
— Ерунда, — сказал я.
— Совсем не ерунда. — Он повернулся к Норе. — Я полагаю, он никогда не говорил вам, что спас мне однажды жизнь, в окопе под…
— Он сошел с ума, — сказал я Норе. — Он выстрелил в одного парня и промахнулся, а я выстрелил и не промахнулся, только и всего. — Я вновь обратился к Маколэю: — А может, пусть полиция еще немного подождет? Предположим, ты и я встретимся сегодня с Уайнантом и выслушаем его. Мы можем придержать его и, если убедимся, что он — убийца, забить тревогу в конце встречи.
— Ты до сих пор сомневаешься, верно? — Маколэй слабо улыбнулся. — Что ж, если ты пожелаешь, я готов пойти на это, хотя такой шаг мне представляется… Впрочем, быть может, ты передумаешь, когда я расскажу тебе о нашем телефонном разговоре.
В гостиную, зевая, вошла Дороти, одетая в слишком длинные для нее Норины ночную рубашку и халат.
— Ах! — воскликнула она, увидев Маколэя, а затем, узнав его, произнесла: — Ой, здравствуйте, мистер Маколэй. Я не знала, что вы здесь. Есть новости о моем отце?
Маколэй посмотрел на меня. Я покачал головой. Он ответил Дороти:
— Пока нет, но, возможно, сегодня мы что-нибудь узнаем.
— Зато Дороти уже кое-что случайно узнала. Расскажи Маколэю о Гилберте, — сказал я.
— Вы имеете в виду, о… о моем отце? — уставившись в пол, неуверенно спросила она.
— О Бог ты мой, конечно, нет! — сказал я.
Лицо ее залилось краской, она с упреком посмотрела на меня, а затем торопливо сказала Маколэю:
— Гил виделся вчера с отцом, и отец сказал ему, кто убил мисс Вулф.
— Что?
Она энергично четыре или пять раз кивнула головой. Глазами, в которых читалось изумление, Маколэй посмотрел на меня.
— Совсем не обязательно, что это действительно произошло, — напомнил я ему. — Это Гил так говорит.
— Понятно. Тогда, по-твоему, он мог…
— Тебе ведь не так часто с тех пор, как заварилась эта каша приходилось беседовать с членами этой семейки, верно? — спросил я.
— Верно.
— Захватывающее занятие, доложу я тебе. У них у всех сдвиг на почве секса, и это глубоко укоренилось в их подсознании. Они начинают…
— Вы просто отвратительны! — сердито сказала Дороти. — Я изо всех сил стараюсь…
— Чем ты недовольна? — спросил я. — На сей раз я делаю тебе поблажку: я склонен верить, что Гил действительно так тебе и сказал. Не требуй от меня слишком многого.
— И кто же убил Джулию? — спросил Маколэй.
— Не знаю. Об этом Гил мне не сказал.
— А твой брат часто виделся с отцом?
— Не знаю, насколько часто. Он просто сказал, что виделся с ним.
— А он говорил что-нибудь о… о человеке по имени Нанхейм?
— Нет. Ник спрашивал меня об этом. Гилберт ни о чем больше мне не говорил.
Я поймал Норин взгляд и сделал ей знак. Она поднялась и произнесла:
— Пойдем в другую комнату, Дороти, надо дать ребятам шанс заняться их сверхважными делами.
Дороти явно хотела остаться, однако, она все же вышла вслед за Норой. Маколэй сказал:
— После того, как она подросла, у нее есть на что посмотреть. — Он откашлялся. — Надеюсь, твоя жена не…
— Не беспокойся. С Норой все в порядке. Ты собирался рассказать мне о своем разговоре с Уайнантом.
— Он позвонил сразу после того, как ушли полицейские, и сказал, что видел мое объявление в газете «Таймс» и хотел бы знать, чего мне надо. Я объяснил ему, что ты не горишь желанием впутываться в его неприятности, не переговорив предварительно с ним, и мы условились встретиться сегодня вечером. Потом он спросил, видел ли я Мими и я сообщил ему, что видел ее пару раз после того, как она вернулась из Европы, и что видел также его дочь. И тогда он сказал следующее: «Если моя жена попросит денег, выдай ей любую сумму в разумных пределах».
