Ричард Пратер - Больше, чем страх

— А при чем здесь этот генерал? — поинтересовался я.

— А при том, что моя графиня его жена. Очень скоро она будет здесь. Так что быстро излагаю суть дела. Начну с того, что генерал Лопес очень занят на службе. Всякие там заседания в комитетах и всякое такое прочее. Дома по вечерам бывает редко. Жена иногда тоже отлучается и время проводит, увы, не в тех же компаниях, что супруг. Внимательно слушаешь?

— Пока да.

— В один из таких вечеров я и познакомился с ней. Тогда я еще не знал, кто она такая. А если бы знал, то держался бы от нее подальше. Ты бы видел, какими голодными глазами пожирала она меня в тот вечер. Понимаешь? Так что большую часть того вечера я провел с ней. И не только того, но и последующих тоже. О, сеньора оказалась то что надо. — Амадор с минуту рассказывал мне о том, что так восхитило его в графине, а потом сказал: — А роман наш закончился тем, что она попросила меня познакомить ее с другими мужчинами. С кобелями своего сословия встречаться она не хотела. Понимаешь? Ей нужны были парни попроще.

Я понял, что хотел сказать Амадор, еще до того, как он углубился в подробности, касающиеся запросов генеральши.

— Я, не ожидая ничего плохого, свел ее с одним малым. Тот отвез ее к себе и сделал все, что от него требовалось. Та была удовлетворена, более того, она осталась в восторге. Но этот малый отснял то, чем они занимались. И не на фото, а на кинопленку. Теперь любовник требует от нее сто тысяч песо. Если она ему не выплатит эту сумму, шантажист грозится передать пленку мужу.

— Вот поганец. Коль ты их познакомил, значит, хорошо знаешь, кто этот мерзавец?

— Вот здесь-то я и допустил промах. Я его почти не знаю. Мы случайно познакомились в баре, несколько раз вместе выпивали. На меня он произвел отличное впечатление. И вот, после того как начался шантаж, графиня обвинила меня в том, что я с ним заодно. Как ни клялся я ей и ни божился, что не виноват, она мне все равно не поверила: если свел их я — значит, я и виновен. Тогда я сказал, что знаю одного очень умного человека, который сможет в один миг разрешить все ее проблемы, и что, обратившись к нему, я смогу доказать свою невиновность.

Я покачал головой:

— Да. И этот умный человек...

— Ты, — выпалил он. — Кто же еще? После моих слов графиня немного успокоилась. Особенно ей, как я заметил, понравилось, что ты из los Estados Unidos.[4] В связи с высоким положением мужа у нее много знакомых из высшего общества. Многие правительственные чиновники самого высокого ранга дружны с семейством Лопес. Однако она предпочла обратиться к помощи какого-нибудь тупоголового иностранца, которого здесь никто не знает, чем привлечь самого опытного детектива из местных. Понимаешь?

— И самым умным из тупоголовых иностранцев оказался я?

— Точно так. Да, и вот еще что. До того как графиня набросилась на меня с упреками, она успела заплатить шантажисту и навести о нем справки. Его имя — Джейм Гуерара. Давным-давно был осужден за вымогательство и некоторое время отсидел в тюрьме. До того как попасть в тюрьму и после выхода из нее этот парень участвовал в акциях в поддержку коммунистов.

— А он что, коммунист?

Амадор пожал плечами:

— Бог его знает. Попробуй спроси коммуниста, коммунист ли он. Так он в ответ пошлет тебя к черту, скажет, что ты сошел с ума, и заявит, что он всего лишь законопослушный мексиканец, и никто более, хотя на самом деле не раз участвовал в проводимых коммунистами митингах. Вот и этот Гуерара такой же. Найти его сейчас невозможно. В телефонных книгах номер его не значится, адреса у него нет. Ничего, словно растворился.

— Ты мне это пытался объяснить по телефону?

— Да. Когда я рассказал графине, что ты крупный специалист по криминальным делам, особенно по тем, в которых замешаны коммунисты, она сразу же дала согласие, чтобы я обратился к тебе. Неужели ты ничего не помнишь? Я же тебе все четко изложил в нашем телефонном разговоре.

Я пропустил его замечание мимо ушей.

— А почему, собственно говоря, этот малый отснял фильм, а не сделал фотографии? Это было бы гораздо проще, а эффект такой же.

Амадор вновь пожал плечами:

— Не знаю. Фотографии можно и подделать, а вот кинопленку — ни за что. Покажи генералу такой фильм — и у него челюсть отвалится. Это уж точно.

Я вздохнул:

— И вот этот фильм я должен разыскать?

— Si. Для этого ты и прибыл сюда, amigo. Когда графиня согласилась с моим предложением обратиться к тебе, мы решили, что встретимся втроем в воскресенье. С этим можно было не спешить, но сегодня ей позвонили и снова потребовали денег, — сказал Амадор. Сделав паузу, продолжил: — Слушай, я сказал графине, то есть сеньоре Лопес, что ты самый опытный в таких делах детектив и что лучше тебя не отыскать во всей вселенной. Я уверил ее, что ты стоишь всего ФБР. Что ты без особых трудов отыщешь все, что от тебя потребуется.

— Уж не сказал ли ты ей, что меня зовут Эдгар Гувер?

— Да нет. Но тебе лучше заверить графиню, что ты его ближайший помощник, если, конечно, хочешь выбраться из этой камеры. В противном случае зачем ей хлопотать о твоем освобождении?

— Хорошо. Выступлю перед графиней в качестве помощника шефа Федерального бюро расследований, — согласился я.

Амадор взглянул на часы.

— Мне пора. Пойду встречу твою клиентку у ворот и провожу ее к тебе, — поспешно сказал он и нахмурился. — Возможно, в разговоре с тобой она будет чувствовать себя неловко.

— Но я не собираюсь объясняться с ней намеками, Амадор.

— Да-да, конечно. С какой стати? Благодари судьбу, что тебя в том фильме нет, — оскалив в улыбке свои белые зубы, сказал он и поспешил к выходу.

Буквально через полминуты тюремный надзиратель открыл дверь моей камеры и впустил в нее Амадора, за которым вошла и моя клиентка. Я бы сказал, потенциальная.

Сеньора Лопес в туфлях на высоком каблуке была одного роста с Амадором, довольно изящная, но при формах. На ней был черный костюм деловой женщины и черная шляпка с густой вуалеткой, почти полностью прикрывавшей ее лицо. Судя по тому, что предстало моему взору, я мог судить, что она была из тех женщин, которых я обычно называю «персиками». Войдя в камеру, она остановилась и, держа корпус прямо, подождала, пока надзиратель закроет дверь, а затем сделала шаг вперед и протянула мне руку.

— Добрый вечер, — сказал я, обменявшись рукопожатиями.

— Вы и есть мистер Скотт, тот самый известный детектив? — мягким грудным голосом произнесла она.

— Известный?.. Да, мадам, тот самый, — ответил я и указал на кровать, единственный предмет мебели моей камеры, на который можно было присесть.

Графиня села и, похлопав ладонью рядом с собой, сказала:

— Садитесь, пожалуйста.

Я обратил внимание, как естественны и в то же время грациозны были ее движения.

Я сел рядом с мадам Лопес, а Амадор прислонился плечом к голой стене камеры. Проникающего из коридора света было вполне достаточно, чтобы рассмотреть лица друг друга.

— Полагаю, сеньор Монтальба рассказал вам о моих... проблемах, — тихо произнесла графиня. — Если вы пообещаете мне помочь, я сделаю так, чтобы вас освободили. Сеньор Монтальба заверил меня в ваших невероятных... способностях.

— Этот детектив творит чудеса, сеньора. О нем в lоs Estados Unidos ходят легенды. Причем самые невероятные. Подтверди же, Шелл.

— Ну, — произнес я, — да, я... хм...

— Посмотрим. А ситуация такова... — прервала мои мычания сеньора Лопес и стала излагать подробности дела.

Говорила она минут пять, медленно и очень спокойно. Совсем недавно она получила по почте четыре фотографии большого формата и кусок кинопленки из десяти кадров, с которой были сделаны эти фотографии. То, что на них была изображена она сама, сомнений не вызывало. Затем кто-то позвонил по телефону и сказал, что весь фильм она сможет получить, заплатив пятьдесят тысяч песо. В противном случае пленку перешлют генералу Лопесу, ее супругу. Она заплатила, за что вскоре получила по почте весь ролик. Но шантаж на этом не закончился. Вновь раздался телефонный звонок, и с нее опять потребовали такую же сумму денег. Она заплатила во второй раз. Сегодня рано утром ей позвонили в третий раз и уже в третий раз потребовали пятьдесят тысяч. Теперь она решила не поддаваться дальнейшим вымогательствам и попыталась было возразить, однако спокойный голос в трубке сказал, что этот вопрос обсуждению не подлежит, и пообещал ей, что в случае отказа уже завтра утром ей придется давать объяснения мужу или читать о своих похождениях в газетах. Мадам Лопес вновь пыталась протестовать и даже пообещала достать денег, но только днем позже, однако звонивший не стал ее слушать и повесил трубку.

— Похоже, ваше предложение заплатить им завтра их не заинтересовало? — спросил я.

— Нет.

— Голос в трубке был мужской или женский?