Тайник вора - Александр Жигалин
В бинокль я видел все передвижения Креста. Как только он поднялся на крыльцо, я кинулся бежать в сторону заимки. Сначала была мысль спрятаться в сарае, но что-то подсказывало, что этого делать не надо. И тогда я решил схорониться в подвале, ключ от которого мне передал Шепелев, предварительно получив тот от Степаныча. Так что старик во всей этой истории сыграл далеко не последнюю роль. К тому же Крест проверил подвал, второй раз соваться туда не было смысла. Отключив рацию, которая могла заверещать в самый неподходящий момент, я стал ждать. Дальше…
– А дальше я в курсе, – перебил Дмитриева Матерый. – За моей спиной разрабатывалась целая ментовская операция, а я и ухом не ведал. Если кто узнает, что я под мусорское крыло залез и тем самым спасся от мести Басмача, подумают, что ссучился Матерый. Вот уж позабавится братва.
– Никто из людей Кречетова и не собирался спасать Матерого. Мало того, при разработке операции, о тебе думали меньше всего.
Главной задачей было взять Креста. Три года, как он числится в федеральном розыске и буквально на днях должен был свалить за рубеж. Так что можешь не обольщаться, что вся милицейская братия кинулась на выручку Матерому. Это еще заслужить надо.
– Успокоил, – съязвил Николай.
«Мерседес», свернув с трассы и проехав еще метров пятьсот, замер у центрального входа в небольшой супермаркет с многообещающим названием «Все для вас».
Дмитриев полез во внутренний карман пиджака за бумажником.
– Стоп, Костя. Сегодня ты мой гость, поэтому угощать буду угощать. К тому же ты мой спаситель.
Николай достав деньги, протянул водителю.
– Саша, будь добр, организуй нам праздник для души. Сделай так, чтобы мы сегодня ни в чём не нуждались. И пожалуйста, не экономь на наших желаниях.
– Сделаем все в лучшем виде, можете не сомневаться.
– Ну вот и отлично. – Матерый открыл дверцу. – А мы пока на свежем воздухе постоим, насладимся дымом отечества, которые, как уверяют великие, тот сладок и приятен.
– Обрати внимание, – нарушил молчание Константин, – вокруг по-прежнему течёт жизнь, мечутся автомобили, суетятся люди, и нет никому никакого дела до чужих проблем.
– У них своих полный чемодан.
– Дело не в этом. Всех этих людей в какой-то степени можно назвать счастливыми, а счастье этих людей в том, что они живут. Пусть не всегда весёлой и полноценной жизнью, но они живут, и какая бы она ни была, но это их жизнь, и они знают, на что и как её потратить. В этом и есть их счастье.
– Жениться тебе надо, – остановил рассуждения Константина Николай, – нарожать детей, купить дачу, собаку, кошку, и тогда ты тоже познаешь, что такое семейное счастье.
– А ты чего не женишься?
– Я? Наверное, потому, что не встретил ту единственную.
– А я потому, что уже потерял, – задумчиво сказал Дмитриев, и серая тень скользнула по его лицу.
Николай, уловив настроение в глазах друга, постарался увести разговор в сторону.
– Мне кажется, что сегодняшний день стоит того, чтобы занести его в разряд особенных. Смотри, небо и солнце сегодня тоже как праздничные.
Дмитриев огляделся. Находясь во власти эмоций, которые пришлось испытать всего лишь час назад, он всё ещё находился там, по другую часть своей жизни. Воспоминания нахлынули грозовой тучей. Всплыли последние часы семейного счастья. Где-то глубоко – глубоко, ближе к сердцу, чем к сознанию возник голос жены, за ним заразительный, по-детски заполошный смех дочурки. Защемило под сердцем, побежали мурашки по спине, и вот она, тоска по навсегда ушедшей в небытие полной счастливых дней семейной жизни.
– Ну, показывай свою берлогу. – Войдя вслед за Матёрым в квартиру, Константин остановился. Осмотревшись,
многозначительно, скорее для себя, чем для Николая, протянул: – Н-да…
– Чего ты там прячешься? Иди сюда, помогать будешь, а то и тут один до вечера не управлюсь, – нарушил раздумья Дмитриева голос Матерого.
– А ничего ты себе гнездышко свил… – Константин войдя в кухню, уперся руками в косяк. – Только это не твоя заслуга. Тут явно не обошлось без женского участия, причём не лишенного таланта и интеллигентности. И это присутствует во всём: в мебели, в картинах, в дизайне. Или я не прав?
– Прав. Наталья постаралась.
– Я так и думал. Кстати, чем эта девушка не тот человек, которого ты ещё не встретил?
Николай, держа в руках бокалы, посмотрел на Дмитриева.
«Откуда он знает? – мелькнула в голове мысль. – Может быть, так сказал, на дурака?»
– Ничем. – Он молча сунул в руки Константину нож и указал пальцем на груду консервных банок. – Дерзай, психолог.
Через десять минут всё было готово. Стол хотя и был холостяцкий, но выглядел великолепно.
Красная, ягодка к ягодке икра в хрустальной креманке, тонкие кружочки лимона, консервированные крабы, кальмары, грибочки…
Пышущие жаром, разогретые в микроволновке котлеты по-киевски и не менее аппетитный цыпленок-гриль, завернутый в лаваш, вели себя явно обособленно, степенно дожидаясь своей очереди.
Запотевшая бутылка «Абсолюта», как часовой, возвышалась над всем этим великолепием, выставив перед собой, словно эскорт, две хрустальные рюмочки.
– Ну вот, кажется, всё, – вздохнул Николай, скручивая пробку с бутылки и разливая водку по рюмкам.
И полетело время, без оглядки назад, без дум о прошлом и будущем. И было место за этим столом только празднику, скупому и бесхитростному, свободному, как полет птицы, настоянному на твердом, как гранит, мужском характере и мягкой человеческой доброте.
– Все хочу спросить тебя, но никак не соберусь с мыслями, как это лучше сделать, – сказал Дмитриев чуть расслабленно, но ещё достаточно твердо.
– А ты говори как есть, хотя я и так знаю, о чём пойдёт речь, – не задумываясь, словно ждал этого разговора, откликнулся Николай.
– О чем же?
– О тайнике Дохлого. О том, знаю ли я, где он? И если знаю, как намерен распорядиться?
– А ты догадливый.
– Это нетрудно.
– Ну и каков будет ответ?
– Хочешь, услышать правду?
– Хочу.
– Тогда изволь.
Матерый полную рюмку водки и, не приглашая Константина, словно сам себе был собутыльником, выпил. Закрыл глаза, мысленно возвращаясь к разговору с Дохлым, и собравшись с мыслями, тихо произнёс:
– Ты, как всегда, прав, да и Кречетов твой тоже прав. Все вы правы. Все. И
