Ричард Старк - Ограбление; Мафия; Лимоны никогда не лгут
«Фрэнк!
Если ты еще ничего не сделал в связи с моим первым письмом, то ничего страшного. Я уже все уладил сам, поэтому мы можем теперь оставить мафию в покое. Я вошел в контакт с тем мужиком, который всем там верховодил, и тот, кто ныне занял его место, вполне здравомыслящий человек. Я разговаривал с ним, и мы прекрасно поладили. Если ты уже нацелился на работенку, связанную с Бронсоном, то валяй — делай, но ко мне это уже не будет иметь никакого отношения. Всегда можешь связаться со мной через Джо Шира, что в Омахе. Может быть, нам снова удастся поработать вместе в недалеком будущем.
Паркер.»
Он только что приступил к написанию девятого письма, когда дверь открылась, и Паркер, подняв глаза и ожидая увидеть Генди или Мадж, увидел Этхел, помощницу Мадж; в руках у нее была кипа простыней.
— Я должна поменять постельное белье… прямо сейчас! — доложила она.
— Раз должна, меняй.
Она проследовала к кровати, а он вернулся к написанию письма. Паркер накропал их еще целых два. Наконец Этхел доложила:
— Окей! Все белье поменяла.
— Вот и хорошо!
— Выглядит отлично! — сообщила она.
Паркер обернулся, чтобы взглянуть на Этхел. Она была здоровенной девахой, с выпирающими буграми грудей и мясистыми ляжками; белокурые волосы в беспорядке падали на лицо, которое вполне можно было бы назвать миловидным, не будь оно таким тупым и апатичным.
— Да, хорошо! И даже очень! — размышлял он, полагая, что она выпрашивает чаевые.
— Вам еще что–нибудь нужно от меня? — спросила Этхел. — До того, как я уйду. Подумайте!
И только тут до него дошло. Паркер на полном серьёзе обдумывал секунду или две, не заняться ли с ней сексом. Работа была закончена, и он находился в состоянии возбуждения и желал женщину, как всегда после завершения очередного дела. Как было бы здорово оторваться от писем и завалить Этхел на чистые простыни. Но тупое лицо этой коровы остановило Паркера, ибо он знал, что будет иметь дело не с женщиной, а скорее с животным, лишенным каких–либо мыслей, кроме одной — об удовлетворении самых насущных своих потребностей. Сегодня ночью он, пожалуй, двинет в Скрэнтон, хотя по–прежнему опыту знал, что вряд ли найдет там что–нибудь стоящее. Если сорвется и на этот раз, то будет дожидаться завтрашней ночи. Бетт Харроу позаботится обо всем остальном… Нет, со Скрэнтоном пожалуй, лучше обождать. Его первая женщина после такой работы должна быть конфеткой, а не какой–то свиньей из Скрэнтона. Вот Бетт — это то, что надо!
— Мне ничего не нужно, — уверил он ее и добавил: — Выбрось это из головы!
— Ну, раз вы так говорите, то… — Улыбка сползла с ее лица, и оно стало тусклым и безжизненным. Этхел вышла, прикрыв за собой дверь, а Паркер все еще писал письма, когда ввалился Генди.
— Мадж позаботится, чтобы загнать ювелирные украшения, — сообщил он. — Она придержит вырученные за них денежки, пока мы к ней вновь не заявимся. Ты решил, куда двинешь отсюда?
— Меня кое–что ожидает в Майами.
— Другая работа?
— Не совсем так. — И он поведал Генди о Бетт Харроу и пушке, которой угодил в висок Стерна. — Не знаю, что у нее на уме. Если ничего особенного, я пойду ей навстречу. Иначе пусть катиться ко всем чертям! Сейчас самое время создать себе новую крышу.
— Ты хотел бы, чтобы с тобой поехал я?
— А как же столовка в Преск–Айл в Мэне?
Генди, пожав плечами, смущенно улыбнулся:
— А катись она к дьяволу, эта столовка вместе с военно–воздушной базой!
— Ну, тогда двинем на пару! — согласился Паркер.
Лимоны никогда не лгут
Эдгару Каррерасу посвящается, где бы он ни был.
Часть первая Лас–Вегас
Глава 1
Грофилд бросил в игорный автомат пятицентовую монетку, нажал на рычаг и понаблюдал, как появляются лимон, еще лимон и еще раз лимон. Автомат выплюнул в хромированный лоток четырнадцать пятицентовых монеток. Грофилд посмотрел на них неодобрительно: на что, черт возьми, годятся четырнадцать монеток по пять центов? Разве только костюм оттягивать.
Радостно настроенная тучная женщина лет пятидесяти, в одежде первого дня Пасхи — бледно–голубой, с черным плащом в руках, сиреневым зонтом, красно–белой хозяйственной и голубой сумкой авиалиний, большим черным ридикюлем из искусственной крокодиловой кожи, остановилась рядом и проговорила:
— А вам очень везет, молодой человек. Вы им тут еще зададите перцу.
Грофилд никогда не смотрел телевизор и потому не знал, что женщина процитировала популярное в последнее время изречение. А потому принял высказывание за чистую монету и какое–то мгновение просто смотрел на нее, пораженный, Что женщина такого вида говорит какие–то странные вещи.
С женщиной был человек, похожий на фермера, тощий, с Цыплячьей шеей.
— Пойдем, Эдна, — позвал он раздраженно. — Нам еще получать чемоданы. — Он нес зачехленный фотоаппарат и тоже, как и она, две сумки — хозяйственную и авиалиний.
Женщина ответила:
— Ты разве не видишь, что сделал этот молодой человек? Это я называю везением! Сошел с самолета, один раз сыграл с автоматом — и посмотри, что он выиграл. Настоящее везение!
— Да нет, напротив, невезение, — уныло сказал Грофилд и кивнул на автомат. — Лимоны. Вы ведь знаете, что говорят про лимоны.
— Не–а, — сказала женщина, лукаво взглянув на него. — Но зато я знаю, что говорят про китайских девушек! — Она веселилась от души.
Мужчина опять позвал:
— Пойдем же, Эдна!
Грофилд покачал головой, рассматривая лимоны:
— Терпеть не могу, когда все мое везение расходуется сразу. Это плохая примета.
Женщина, хотя и имела по–прежнему радостный вид, теперь выглядела также чуточку озадаченной.
— Но вы ведь выиграли! — утешала она, поглядывая на других пассажиров, проплывавших мимо потоком сквозь строй игровых автоматов от самолета к багажному сектору и к такси. Никто из них не останавливался поиграть, хотя многие улыбались, смотрели с оживлением и показывали на них друг другу.
Грофилд опять сокрушенно покачал головой, взглянув на лимоны, и повернулся, чтобы ответить женщине:
— Вообще–то я не играю в азартные игры, но каждый раз, оказываясь в этом городе, по прибытии я кладу пятицентовую монетку в один из этих автоматов и еще одну пятицентовую монетку перед отъездом. Что–то вроде дани. Прежде они никогда не пытались вернуть мне вознаграждение, и я считаю, что это плохая примета.
— Вы вообще не играете в азартные игры? — удивилась дама. В своем родном городе она интерпретировала эту фразу по–иному: «Вы не ходите в церковь?» Дама явно отдыхала на все сто процентов.
— Нет, если в состоянии от этого удержаться, — ответил Грофилд.
— Тогда зачем вы прилетели в Лас–Вегас? Грофилд ухмыльнулся и подмигнул.
— Это — секрет, — сказал он. — Ну все, пока. — Он повернулся и пошел прочь.
Женщина окликнула его:
— Вы забыли свои деньги!
Он оглянулся — она показывала на четырнадцать пятицентовых монеток в лотке.
— Это не мои деньги, — сказал он. — Они принадлежат автомату.
— Но вы их выиграли!
Грофилд поразмыслил, не сказать ли ей, что это, если умножить на пять, те же семьдесят центов, но покачал головой и раздумал:
— Тогда я отдаю их вам. Добро пожаловать в наш город. — Он помахал рукой и пошел дальше.
В дальнем конце, где коридор заворачивал вправо, он оглянулся и увидел эту странную парочку, все еще стоявшую перед игральным автоматом. Багаж обступал их полукругом наподобие импровизированной крепости. Правая рука женщины заталкивала монетки внутрь и нажимала на рычаг. Грофилд пошел дальше, и ему пришлось еще десять минут дожидаться своего чемодана. Получив его, он повернулся к такси и опять увидел человека с цыплячьей шеей, получающего сдачу в кассе авиалиний. Чувствуя себя чуточку виноватым, Грофилд вышел на улицу и присоединился к пассажирам, которые ждали такси.
Глава 2
Борец в водолазке ощупал Грофилда повсюду, пока Грофилд стоял, чуть расставив ноги и разведя вытянутые руки в стороны наподобие иллюстрации в учебнике. У борца скверно пахло изо рта. Грофилд не вызвал у него никаких подозрений, через минуту обыск подошел к концу и борец сказал:
— Ладно, ты чистый.
— Само собой, — пожал плечами Грофилд. — Я пришел сюда поговорить.
Борец ничего не ответил, это не входило в его функции: его наняли в качестве швейцара, и только.
— Они в соседней комнате, — пояснил он.
Грофилд зашел в соседнюю комнату, настроенный весьма пессимистично. Вначале три лимона в аэропорте, а теперь еще и это. Майерс, организатор дела, человек, незнакомый Грофилду, расположился в двухкомнатном номере башенной секции одного из отелей Стрипа[1]. С чего это человек станет тратить так много денег на место для встречи? Прежде всего, зачем назначать пусть и деловое свидание в Лас–Вегасе? Это наводило на мысли о том, что ему зачем–то хотят пустить пыль в глаза.
