Ли Чайлд - Джек Ричер, или Я уйду завтра
Я снова промолчал.
– Вроде режиссерской версии, – сказала она и тихонько рассмеялась.
Я переместил мышь, и маленькая пухлая ручка остановилась возле кнопки «пуск». Компьютер терпеливо ждал.
Я кликнул мышкой.
Компьютер вновь заурчал, пустое окно на экране осветилось, и я увидел две неровные горизонтальные линии. Изображение дважды мигнуло, и пошла запись, сделанная на открытой местности. Была ночь. Камера не дрожала – вероятно, стояла на высоком штативе. Галогеновые лампы, находящиеся вне поля зрения, заливали все вокруг ослепительным светом, который показался мне слишком резким. Складывалось впечатление, что съемка велась где-то за границей. На экране появилась утоптанная земля цвета темного хаки, небольшие валуны и один крупный плоский камень размером с огромную двуспальную кровать. В каждом из четырех углов были просверлены отверстия и вставлено по железному кольцу.
К кольцам был привязан обнаженный человек. Невысокий, худой, жилистый мужчина с оливковой кожей и черной бородой. На вид около тридцати лет. Он лежал на спине, в форме большой буквы «Х». Камера находилась примерно в ярде от его ног. В верхней части экрана дергалась голова с плотно закрытыми глазами. Рот был широко открыт. Жилы на шее натянулись, как веревки.
Он кричал, но я его не слышал.
Немой фильм.
В ухе у меня раздался голос Лили Хос.
– Что ты видишь? – спросила она.
– Парня на камне, – ответил я.
– Продолжай смотреть.
– Кто он такой?
– Он был водителем такси, выполнял поручения американского журналиста.
Вероятно, камера была наклонена под углом в сорок пять градусов. Из-за этого ноги таксиста казались большими, а голова – маленькой. В течение целой минуты он продолжал отчаянно дергаться, поднимал голову и бился ею о камень. Пытался потерять сознание или даже покончить с собой, но у него не получалось. На экране появилась стройная женщина, которая подсунула ему под голову сложенный кусок ткани, и я узнал Лилю Хос. Качество изображения было не слишком хорошим, но сомнений у меня не возникло. Ее волосы, глаза, пластика.
Кусок ткани, наверное, был простыней.
– Только что появилась ты, – сообщил я.
– С подушкой? Это необходимо, чтобы избежать травм, которые он может себе нанести. Кроме того, так приподнимается голова, и у них появляется искушение увидеть.
– Что?
– Смотри дальше.
Я огляделся. Все трое моих временных коллег продолжали работать и полностью сосредоточились на своих проблемах.
На моем мониторе ничего не происходило в течение двадцати секунд. Таксист безмолвно кричал. Затем в кадре, откуда-то сбоку, появилась Светлана Хос. Ее тоже невозможно было не узнать: тело, похожее на пожарный гидрант, прямые седые волосы.
В руке она держала нож.
Светлана взобралась на камень и присела на корточки рядом с мужчиной. Долгую секунду без малейшей суеты она задумчиво смотрела в камеру, судя по всему, оценивала угол, чтобы не закрыть собой обзор. Наконец она устроилась так, что оказалась над левой рукой и частью груди мужчины.
Он не сводил глаз с ножа.
Светлана наклонилась вперед и направо и приставила кончик ножа к точке, находящейся между пупком и пахом. И надавила вниз. Мужчина забился в судорогах. Из разреза выполз толстый червь крови. В ярком свете она казалась черной. Мужчина не переставая кричал. Я видел, что он произносит слова: «Нет!» и «Пожалуйста!», понятные на любом языке.
– Где это снято? – спросил я.
– Недалеко от Кабула, – ответила Лиля Хос.
Светлана повела нож вверх, к пупку, и кровь полилась рекой. Светлана продолжала увеличивать разрез. Как хирург или мясник, небрежно, уверенно и умело. И я понял, что она уже делала такое множество раз.
У грудины она остановилась. Положила нож. И провела указательным пальцем вдоль разреза. Он легко скользил по крови. Тогда она надавила, палец погрузился в тело на одну фалангу, и она начала водить им вверх и вниз, периодически останавливаясь.
– Она проверяет, удалось ли ей разрезать мышечную стенку.
– Откуда ты знаешь? Ты ведь не видишь изображения.
– Я слышу, как ты дышишь.
Светлана снова взяла нож, вернулась к тем местам, где останавливался ее палец, и принялась очень аккуратно орудовать кончиком ножа, пока не справилась со всеми оставшимися препятствиями.
Потом она отодвинулась немного назад.
Живот водителя такси был открыт, как если бы кто-то потянул за молнию. Длинный прямой разрез слегка разошелся в стороны, стенки мышц были рассечены, и они больше не сдерживали внутреннее давление.
Светлана вновь наклонилась вперед. Теперь она работала двумя руками. Она осторожно раздвинула кожу в стороны и засунула пальцы внутрь. На этот раз ее руки погрузились в тело жертвы по запястья. Потом она напряглась и расправила плечи.
И вытащила наружу кишки.
Они напоминали блестящий мягкий футбольный мяч розового цвета – сплетенные, скользкие и влажные, окутанные облачком пара.
Светлана осторожно положила кишки на грудь мужчины. Затем соскользнула с камня и пропала из поля зрения.
Немигающий глаз камеры продолжал фиксировать происходящее.
Таксист с ужасом смотрел вниз.
– Теперь это вопрос времени. Разрез его не убьет. Мы не трогаем важные сосуды, и кровотечение довольно быстро останавливается. Все дело в боли, шоке и инфекции. Сильные люди сопротивляются всем трем факторам. Мы думаем, что они умирают от переохлаждения. Естественно, температура тела понижается. Естественно, многое зависит от погоды. Рекорд составил восемнадцать часов. Кое-кто утверждает, что они видели, как человек в таком состоянии прожил два дня, но я им не верю.
– Тебе известно, что ты безумна?
– Так сказал Питер Молина.
– Он это видел?
– Он там есть. Продолжай смотреть. Можешь перемотать вперед. Все равно без звука это не так интересно.
Я снова окинул взглядом комнату. Три человека продолжали напряженно работать. Я переместил пухленькую ручку на быструю перемотку и щелкнул клавишей мыши. Действие заметно ускорилось, голова таксиста дергалась из стороны в сторону, образовывая почти сплошную дугу.
– Обычно мы не делаем такие вещи только с одним человеком. Гораздо лучше получается, когда они идут друг за другом. Второй ждет того момента, когда первый умрет, и так далее. Тебе бы следовало на них посмотреть, как они хотят, чтобы те, кто перед ними, прожили на минуту дольше. Но рано или поздно они умирают, и наступает очередь следующего. Вот когда начинаются сердечные приступы. Если им суждено случиться. Если те, кто к нам попадают, им подвержены. Но далеко не всегда удается установить живую очередь. Вот почему теперь мы используем видео для достижения похожего результата.
Я хотел снова сказать ей, что она безумна, но не стал этого делать – тогда она бы вновь заговорила про Питера Молину.
– Продолжай смотреть, – сказала она.
Я не отводил глаз от монитора. Руки и ноги таксиста дергались, и его движения на удвоенной скорости выглядели диковинными и какими-то рваными. Голова моталась из стороны в сторону.
– Питер Молина видел весь фильм, – сообщила Лиля Хос. – Он хотел, чтобы парень продолжал держаться, – мне это показалось необычным, ведь водитель такси умер несколько месяцев назад. Но таков эффект. Как я уже говорила, видео – неплохая замена.
– Ты больна, – сказал я. – И считай, что уже мертва. Как если бы ты только что сошла на проезжую часть. Грузовик еще в тебя не врезался, но очень скоро это случится.
– Ты, что ли, тот самый грузовик?
– Можешь прозаложить за это свою задницу.
– Я рада. Продолжай смотреть.
Я начал нажимать на клавишу мышки, все больше увеличивая скорость – в четыре раз выше обычной, в восемь, шестнадцать, наконец, в тридцать два. Время проносилось быстро. Час. Девяносто минут. Затем изображение застыло. Водитель такси перестал двигаться. Довольно долго он лежал совершенно неподвижно, потом на экране появилась Лиля Хос. Я нажал на кнопку «пуск», и скорость стала обычной. Лиля наклонилась над таксистом, пощупала пульс, подняла голову и радостно улыбнулась.
Прямо в камеру.
Для меня.
– Запись закончилась? – спросила она.
– Да, – ответил я.
– Какое разочарование. Он продержался совсем недолго, оказался больным. У него были паразиты. Глисты. Мы видели, как они извивались в его кишках. Это было отвратительно. Наверное, они умерли вместе с ним. Паразиты умирают, если гибнет их хозяин.
– Как умрешь и ты.
– Мы все умрем, Ричер. Вопрос лишь в том, как и когда.
У меня за спиной один из менеджеров встал и направился к двери. Я повернулся в кресле так, чтобы заслонить от него экран. Не думаю, что мне это удалось. Он бросил на меня странный взгляд и вышел из комнаты.
Или услышал конец нашего разговора.
– Продолжай смотреть, – послышался голос Лили.
Я снова включил быструю перемотку. Мертвый водитель такси несколько мгновений лежал где-то в предместьях Кабула, потом изображение исчезло, и по экрану побежали черно-белые полосы. Наконец появилась новая картинка. Я нажал кнопку «пуск» и установил нормальную скорость. На сей раз все происходило в помещении, где горел такой же яркий свет. Но мне не удалось определить, ночь это или день и где установлена камера. Возможно, в подвале. Стены и пол были выкрашены в белый цвет. В центре находился широкий плоский блок из камня, похожий на стол, но меньше, чем кусок скалы в Афганистане. Блок имел прямоугольную форму и был сделан с вполне определенной целью. Вероятно, когда-то он служил частью какой-то старой кухни. К нему был привязан огромный молодой парень, вдвое моложе меня и процентов на двадцать крупнее во всех измерениях.
