Чарльз Вильямс - Дип. Месть «Красной вдовы». В аду все спокойно

— Это мы с Равелем натворили, — сказал Керстерс.

Г. М. и Местерс подошли к кровати, Терлен их сопровождал, но долго около них не задержался. Скрюченное тело, извлеченное из‑под кровати, лежало недалеко от того места, где был найден Бендер, но на этот раз около ножек кровати находились ботинки, а не голова. Тело было покрыто пылью, которая обычно собирается под кроватью, если в доме не убирается некоторое время, а тем более — в течение семидесяти лет. Ноги его были скрещены, руки прижаты к груди: убийца, видимо, затолкал его под кровать, повернув лицом к полу. Если бы не совершенно искривленная нижняя челюсть, лицо его в полумраке казалось бы довольно спокойным.

— Я тоже готов произнести «бедный мальчик», — сказал Г. М. Местерсу. — Умереть под кроватью — это почти так же печально, как утонуть в каком‑нибудь канале.

Тут его нога наткнулась на какой‑то предмет.

— Что это такое? Черт возьми, разве тут нет света? Ах, это наша старая знакомая — серебряная шкатулка. — Г. М. надел перчатки и осторожно поднял ее. — Каким предметом было совершено убийство?

— Могу вам это сообщить, — сказал печально Аллан, зажигая спичку и заглядывая под кровать. — Помните молоток, который я вынул вчера из ящика, чтобы открыть дверь? Нагнитесь, и вы увидите его здесь в углу… Я не могу вспомнить, где я его оставил… забыл…

— Это не имеет значения, я помню, — ответил Местерс, который с засученными рукавами возился под кроватью. — Мы пользовались им и вашими ножницами, когда ломали резьбу ставней, чтобы открыть окно. Молоток остался на кровати… покрытый отпечатками наших пальцев, — прошипел инспектор с покрасневшим от гнева лицом. — Сколько, по вашему мнению, прошло времени с тех пор, как он мертв, сэр Генри?

Опустившись на колени, Г. М. попросил побольше света, и Местерс открыл окно. В первый раз все могли рассмотреть эту комнату при дневном освещении, правда, довольно тусклом, но все‑таки натуральном.

В окно Терлен увидел узкий проход, разделявший высокую кирпичную стену без окон. Посмотрев в сторону кровати, он заметил, что Г. М. поднял голову мертвеца, чтобы осмотреть его рану, и затем резко отвернулся.

— Время смерти… — проговорил Г. М. — На первый взгляд, я бы сказал, что смерть наступила восемь или девять часов назад, вероятнее — восемь. Сейчас чуть больше двенадцати часов дня. Этот молодой человек убит не позже, чем в четыре часа.

— В четыре часа? — воскликнул Керстерс с расширенными от страха глазами. — Вы хотите сказать, в четыре часа утра?

— Да, — подтвердил Местерс, — почему это вас так взволновало?

Керстерс стал искать какую‑нибудь опору, чтобы прислониться. Не найдя ничего, он поглядел на труп.

— Вы хотите сказать, что он лежал мертвый под этой кроватью в то время, когда я здесь выжидал в темноте, а я ничего об этом не знал?

— Действительно, — сказал Г. М., — я понимаю вас, это неприятное ощущение. Если вы дрались с Равелем в половине пятого, как мне сообщили, то это произошло после того, как было совершено убийство. Будет лучше, если вы оба расскажете обо всем Местерсу, так как перевернутая мебель, я вижу, его интересует не менее, чем проломленный череп.

Керстерс подошел к окну. Он не был особенно красив, а в эту минуту его бледное как полотно лицо, запыленная одежда не красили его, но все же в его облике было что‑то честное, здоровое, благодаря чему люди с такой внешностью обычно считаются симпатичными. Он как‑то резко отличался от всего, что было в этой проклятой комнате. Терлен подумал, что он скорбит о смерти Гийо гораздо глубже, чем Ментлинг.

— Поймите меня, — начал Керстерс, сдерживая волнение, — я был убежден в том, что кто‑то воспользуется темнотой, чтобы явиться в комнату в поисках чего‑то.

Местерс достал свою записную книжку.

— А как вы предполагали, кто бы это мог прийти, мистер Керстерс? — спросил он.

— Но, черт возьми, вы же сами это сказали, вы или кто‑то другой, когда обыскивали комнату и открывали ставни. Позднее вы изменили мнение и даже не потрудились оставить полицейских, чтобы охранять комнату.

— Это неважно, сэр, значит, вы подслушивали за дверью!

Керстерс покраснел.

— Да, если так считать… я туда заглядывал.

— Зачем?

— Если хотите, я вам расскажу. Дело в том, что вчера я снова поссорился с Джудит. С того дня, как я получил эту проклятую ранку от стрелы, о которой утверждал, что она отравлена, мы были в плохих отношениях. Вчера она разозлилась на Арнольда, а всякий раз, когда она рассердится на кого‑то, она срывает свою злость на мне. Позднее, вечером, перед тем как пойти спать, она продолжала меня отчитывать: «Почему вы не можете стать настоящим человеком?» Затем она прибавила: «Но для этого надо иметь способности, вы же не способны даже сотворить что‑нибудь страшное». Я был вне себя от ярости, поскольку Арнольд всегда казался рядом со всеми самым сильным, что ему свойственно, и…

— Успокойтесь, мистер Керстерс, я вас спрашиваю о фактах. Когда вы начали этот разговор?

— Я почти убежден, что это было сейчас же после ухода этих троих… — Он указал на Г. М., Терлена и сэра Джорджа. — Это значит, — около двух часов пятидесяти минут. Я помню это, так как ранее я не мог говорить с Джудит; она и я — мы были в библиотеке, затем мы вошли в холл в ту минуту, когда Равель вошел в свою комнату. Вместе с ним был Гийо. Несколькими минутами позднее Арнольд спустился вниз, очевидно, он как раз тогда успокоил мисс Изабеллу. В эту минуту Джудит сказала мне эту фразу про «страшное», и мне мгновенно пришла в голову идея: «А если бы мне удалось открыть убийцу?» — Он сжал кулаки. — Пока Джудит и этот тип разговаривали, я вернулся в столовую, чтобы поразмышлять и попробовать узнать, что установлено расследованием. Тут я подумал: а что, если случайно окажется, что Бендера убил Арнольд, и мне удастся разоблачить убийцу?

Местерс резко поднял голову.

— Вы полагаете, что это доктор Арнольд?

— Он внушает такие же подозрения, как и все мы, так мне, по крайней мере, кажется, — ответил возбужденным тоном Керстерс. — Да. Но, по правде сказать, я не верю, чтобы он был убийцей: он слишком хитер, чтобы пойти на преступление; но, если вы хотите знать правду, я бы хотел, чтобы именно он оказался убийцей, так как он может быть преступником не менее, чем любой из нас. Вот почему я решил проследить за комнатой в эту ночь. Я, разумеется, ушел из дома, но позднее вернулся…

— Каким образом вы рассчитывали проникнуть в дом?

Ментлинг нетерпеливо вмешался в разговор:

— В этом нет ничего загадочного! Боб — наш друг и, конечно, имеет свой ключ.

— Хорошо. А что вы сделали затем, мистер Керстерс?

— Пожелал всем доброй ночи и покинул дом вместе с Арнольдом, но тут же сказал ему, что мне нужно идти в противоположную сторону, и благодаря туману незаметно последовал за ним.

— Вы последовали за ним? — спросил Г. М. — Для чего?

— Я хотел изобразить из себя детектива. Думал, что, возможно, Арнольд сделает что‑то подозрительное. Кроме того, мне нечего было больше делать, поскольку все равно нужно было дождаться, пока все в доме лягут спать. Он отправился к себе домой! Когда я возвратился сюда, была почти половина четвертого. Аллан стоял в дверях, и вы, мистер Местерс, вместе с двумя другими полицейскими прощались с ним. Мне пришлось дожидаться, когда в доме наступит тишина, стоя на другой стороне улицы, притаившись в тени одних ворот. Спустя полчаса, когда все огни были потушены, я перешел улицу. В ту минуту, когда я приближался к подъезду, в одной из комнат второго этажа зажегся свет.

— В какой комнате? — спросил Г. М.

— В комнате Гийо. — Керстерс остановился на минуту, размышляя. Его глаза расширились от ужаса. — Слушайте! Я об этом не подумал. Тогда было немногим больше четырех часов… но, если вы…

— Поймите, молодой человек, что человек, зажегший свет, не был Гийо!

Керстерс немного помолчал, затем продолжал свой рассказ:

— Я спрятался за укрытием. Было холодно, я измучился, весь промок и чуть было не передумал идти. Шторы на окнах были спущены, и я видел только тень, движущуюся по комнате.

Картина освещенного окна над окутанной мглой улицей, за которым шевелилась какая‑то тень, не принадлежащая Гийо, встала перед глазами, вызывая дрожь.

Керстерс продолжал:

— Когда свет погас, я подумал: Гийо, должно быть, поднялся, затем почувствовал сонливость и снова лег. Теперь я могу попытаться. Это я и сделал. Между тем, я боялся, что Гийо… я боялся…

— Чего? — спросил Местерс.

— Об этом я расскажу позднее. Я вошел в дом. Везде было темно и тихо. Признаюсь, ощущение у меня было тяжелое. Попробуйте войти в комнату, подобную этой, без света, среди ночи… и потом расскажите мне, каково было ваше самочувствие! Я зажег несколько спичек. Казалось, все было в полном порядке, но я все же решил не садиться и ни к чему не прислоняться. Я выжидал вот здесь. — Он направился на середину комнаты и бросил взгляд кругом, точно был не в состоянии связать окружающую обстановку с ощущением ужаса, пережитого им здесь ночью. — Я простоял здесь едва ли более десяти минут, как вдруг послышались шаги. Кто‑то приближался к комнате, светя электрическим фонариком. Ко мне вернулось хладнокровие, так как я заметил, кто это был.