Владимир Гурвич - Челюсти пираньи

Минуты две с той стороны двери царило молчание. Внезапно она отворилась, я увидел ту самую девушку с фотографии. Она была совсем молоденькая, чуть за двадцать, ее лицо отражало сильный испуг — она явно боялась своего поступка. И все она открыла нам! Молодец, она смелая.

Мы вошли в квартиру. Я дотронулся до ее плеча.

— Не бойтесь, мы не причиним вам вреда.

Она посмотрела на меня и ничего не сказала. Но мне показалось, что после моих слов и жеста она чуть-чуть успокоилась. Все вместе мы прошли в комнату.

Это была довольно странная квартира. Мебели в ней почти не было, только диван, служивший кроватью, да пара стульев. Зато все стены были увешены картинами, среди них было несколько работ, написанных под Ренуара. В середине комнаты стоял подрамник с натянутым на нем холстом.

— Садитесь, — предложила хозяйка. Сама же она устроилась на диване, поджав под себя ноги. — У вас нет сигарет, мои кончились? — вдруг спросила она.

Я не курил, но Арсений живо подбежал к ней, предложил сигарету, затем поднес к сигарете огонь. Девушка была симпатичная и, кажется, флюиды ее очарования начали действовать на моего помощника. Впрочем, я уже заметил, что схожим образом действовала на него едва ли не любая симпатичная женщина.

— Так что вы хотели мне рассказать о Мите? — нетерпеливо напоминила она.

— Его звали Дмитрий? — спросил я.

— Да, — слегка удивленно произнесла она, — Дмитрий Филиппов.

Теперь я понял, откуда произошло имя Филипп Ренуар.

— Мы с вами не познакомились, как зовут вас?

— Анна, — раздраженно проговорила она, словно говоря: какое это имеет значение. — Расскажите, что вы знаете о Мите?

Я почувствовал себя неловко, я не мог говорить ей правду, это было бы более чем опрометчиво, но и лгать ей мне не хотелось. Но выбора у меня не было.

— Я понимаю ваше нетерпение, но дело очень серьезное, — сказал я. — Давайте начнем с вас, я хочу, чтобы вы рассказали все, что знаете о нем. И о себе.

— Почему я? — возмутилась Анна. — Вы мне обещали рассказать о Мите, только поэтому я вас впустила.

— Я не отказываюсь от своих слов, но прежде чем начать свой рассказ, я должен понять, что ему предшествовало.

— Я вам не верю, вы из тех, кто обманывает. Я такими сыта, навидалась.

— Мы теряем попусту время, будет так, как я сказал.

— А если я откажусь?

— Не волнуйтесь, применять насилие мы не будем. Я только могу сказать: от вашего рассказа зависит в том числе и ваша судьба. Я знаю человека, который хочет вас убить.

— Кто же? — недоверчиво прищурилась Анна.

— Тот человек, с которым вы встречались сегодня и который ничего вам не сказал о судьбе Мити.

— Откуда вы знаете, вы что стояли за ширмой?

— Меня не было при вашей встречи, но я знаю его цели. Вы для него представляете большую угрозу. Кстати, ему известен этот адрес.

— Да, я сказала ему.

— А что это за квартира?

— Это моя квартира. Она досталась мне от родителей.

— Думаю, когда здесь жили ваши родители, обстановка тут была немного другая.

Анна отвела глаза в сторону.

— Я художница, у меня нет студии.

— Это мне понятно. Но я полагаю, что студии не было и вашего друга. Анна, прошу вас, расскажите мне все по порядку.

Я видел, что она колебалась, однако готовность поведать мне свою историю возрастала в ней с каждой минутой.

— Учтите, у нас мало времени, события в любой момент могут принять неожиданный оборот.

— Ну хорошо. Только можно еще одну сигарету? — Арсений снова устремился к ней с сигаретой и зажигалкой. — Я расскажу. — Она откинула налезшую на лоб густую прядь. — Мы с Митей познакомились полтора года назад. Я окончила художественную школу, а он тоже пробовал свои силы в живописи. Мы стали встречаться, потом — вместе жить. В этой квартире.

— Это он предложил вынести отсюда всю мебель.

— Мебель мы стали продавать, когда у нас кончились деньги, — неохотно поведала Анна. — Ему не везло, никто не хотел его признавать всерьез, все считали, что его картины не дотягивают до уровня профессионалов.

— А вы?

Анна как-то нерешительно посмотрела на нас.

— Он обладал потрясающим умением передавать стиль других художников. Но собственного стиля у него не было. Хотя он старался его выработать. Он очень переживал свои неудачи и во всем винил художников. С некоторых пор он стал считать, что они ему завидуют, а потому затирают.

— Что было дальше?

— Однажды он пришел и предложил мне уехать, как он выразился «из этой чертовой страны, где не никогда не ценился талант». Он предложил мне отправиться с ним во Францию, где люди лучше понимают: кто есть кто. Сперва я думала, что он говорит несерьезно, просто со злости, потом я долго отказывалась его сопровождать, а потом согласилась. Полгода мы добивались визы во Францию. Сперва с нами никто не хотел разговаривать, но затем нам все же дали вид на жительство, когда узнали, что мой родной дядя был послом в Париже.

— Это правда?

— Да, только это было лет тридцать назад. Но у нас одинаковая с ним фамилия, однажды один чиновник в посольстве спросил: не родственница ли я ему? А когда я подтвердила, то вскоре разрешение было получено. Так мы оказались там.

Она замолчала.

— Что было в столице мира?

— Ничего хорошего! — раздраженно произнесла она. — Парижские художники приняли его также, как и московские, никто его не воспринимал всерьез. А потом у нас кончились привезенные с собой деньги и начался самый настоящий кошмар. Я говорила ему, чтобы он нашел бы себе работу, но он кроме как заниматься живописью, ничего не хотел делать.

— Скажите, что же вас удерживало рядом с ним?

Анна дерзко посмотрела на меня.

— Вы все равно не поймете, — с вызовом проговорила она.

— Я постараюсь, — как можно мягче произнес я.

— Мы любим друг друга.

Она произнесла эту фразу в настоящем времени, мысленно отметил я.

— Что случилось потом?

— У него возникла странная идея: написать картину под какого-нибудь знаменитого художника и продать ее кому-нибудь.

— В качестве художника он выбрал Ренуара, — заметил я.

Анна удивленно посмотрела на меня.

— Да, откуда вы знаете?

— Я знаю, что он взял новую фамилию: Филипп Ренуар. Непонятно только, где он достал паспорт? Расскажите все по порядку.

— Он написал эту картину. Я никогда бы не отличила, что это не Ренуар. Он был очень горд таким сходством.

— Но ведь старую картину и новую отличить очень легко. Как он собирался ее продавать?

— Есть способы состарить картину. И не профессионалу же ее всучивать, а так какому-нибудь лопуху. В Париже до черта богатых русских, они не знают, куда девать деньги. Швыряют их направо и налево. Почему бы им не помочь нам.

— Он стал ходить по таким швыряющим?

— Да, только никто не желал покупать картину. Пока не наткнулся на этого Яблокова. Он купил. И это он сделал ему паспорт. А как, не знаю. Сказал лишь, что купил.

Анна замолчала, ее щеки вдруг стали пурпурными.

— Ненавижу его, это он во всем виноват.

— В чем именно?

Ее ответ немного меня удивил.

— Не знаю, но только это он виноват в том, что Митя исчез.

— Расскажите, пожалуйста, как это произошло?

— Денег что он нам дал, была капля в море, они очень быстро кончились. И нам ничего не оставалось, как пойти к нему снова. Он пообещал нам дать еще, если мы будем работать на него.

— В чем же состояла ваша работа?

— У меня ни в чем, — пожала Анна плечами. — А что касается Мити, то этот Яблоков стал часто с ним беседовать.

— О чем?

— Не знаю, Митя мне ничего не рассказывал. Все это продолжалось до тех пор, пока однажды Митя не сказал мне, что уезжает в Россию.

— И он ничего не сообщил о цели поездки?

— Ничего, только сказал, что когда он вернется, испытывать нужду в деньгах мы больше никогда не будем. Единственное, что мне удалось у него вытянуть, что его дело связано с концерном «Русский Альянс».

Я молчал, обдумывая услышанное.

— Скажите, Дмитрий владел каким-либо оружием?

Анна с некоторым удивлением посмотрела на меня.

— Да, конечно, он же бывший офицер, но ему не нравилась военная служба. Я все вам рассказала, теперь ваша очередь, — требовательно произнесла она.

Я понял, что попал в щекотливую ситуацию. Я не мог ей рассказать об истинной судьбе ее друга, так как в этом случае я бы подставил не только себя, но и Ланину. Но и обманывать мне ее не хотелось; то, что она отправилась на поиски возлюбленного, вызывало во мне уважение и симпатию к ней.

Выйти из этого мучительного для меня положения помогла мне судьба. Внезапно раздался звонок в дверь. Мы все посмотрели друг на друга.

— Вы кого-нибудь ждете? — спросил я.

— Нет, никого.

— Ведите себя как можно тише. Я посмотрю в глазок, кто к нам пожаловал.