Сидни Шелдон - Лицо без маски
И вот теперь Харрисон Бурк, сжав кулаки, стоял перед ним.
— Итак, каковы же ваши доказательства?
— Они ворвались в мой дом прошлой ночью. Они пришли, чтобы меня убить. Но я для них слишком умен. Я сплю в кабинете и, кроме того, врезал дополнительные замки в каждую дверь, чтобы они не смогли добраться до меня.
— Вы сообщили о взломе в полицию?
— Конечно нет! Полиция с ними заодно. Они получи ли приказ застрелить меня. Но не решаются стрелять, когда вокруг люди. Поэтому я избегаю пустынных улиц.
— Благодарю, что вы сообщили мне эту информацию.
— Что вы собираетесь с ней делать? — заинтересованно спросил Бурк.
— Я внимательно слушаю все, что вы говорите. Кроме того, — Джад кивнул на включенный диктофон, — сказанное вами остается на пленке, чтобы, если они до вас доберутся, у нас было свидетельство о наличии заговора против вас.
— Мой Бог, отлично! — Бурк широко улыбнулся. — Пленка. Ну, теперь они попались.
— Почему бы вам снова не лечь? — предложил Джад.
Бурк улегся на кушетку.
— Я устал, — сказал он. — Я не сплю ночами, я не решаюсь закрыть глаза. Вы не представляете, каково это, когда все охотятся на тебя.
«Неужели?» — подумал доктор, вспомнив Макгрейви.
— Ваш слуга не слышал, что кто-то взламывает дверь?
— Разве я не сказал, что выгнал его две недели назад?
Джад стал быстро вспоминать последние беседы с Бурком. Лишь три дня назад тот красочно описывал свою ссору со слугой, которая произошла в тот же день.
— Мне кажется, вы не упоминали об этом, — осторожно заметил он. — Вы уверены в том, что слуга покинул вас две недели назад?
— Я никогда не ошибаюсь, — отрезал Бурк. — Как вы думаете, почему я стал вице-президентом одной из крупнейших компаний мира? Потому что я далеко не глуп, доктор, и, пожалуйста, не забывайте об этом.
— Почему вы его уволили?
— Он пытался меня отравить!
— Каким образом?
— Щедро сдобрив мышьяком яичницу с ветчиной.
— Вы ее пробовали?
— Конечно нет, — хмыкнул Бурк.
— А как вы узнали, что она отравлена?
— Я чувствую яд по запаху.
— Что вы сказали слуге?
Бурк удовлетворенно улыбнулся.
— Я ничего ему не сказал. Просто как следует отлупил его.
Разочарование охватило Джада. Он понимал, что смог бы помочь Бурку, если б тот пришел к нему раньше. А теперь времени не оставалось. В практике психоанализа всегда есть опасность, что в тот период, когда пациент свободно, бездумно говорит об всем, что приходит ему в голову, облекая в слова любую случайную мысль или ассоциацию, тонкая оболочка цивилизованности прорвется и даст выход самым примитивным страстям и эмоциям, скрытым в подсознании, подобно хищникам в дремучем лесу. Свободное выражение словами всех мыслей — основа психоанализа. Но в случае с Бурком это ударило бумерангом. Беседы с Джадом освободили существовавшие в его подсознании агрессивные инстинкты. Казалось, с каждой встречей с доктором Бурку становилось лучше, он уже соглашался, что никакого заговора нет, что он просто переутомлен и его нервы истощены. Джад думал, что они вот-вот уже перейдут к глубокому анализу и начнут атаку на причину заболевания. Но Бурк, оказывается, все это время врал и проверял, не является ли Джад одним из заговорщиков. И теперь Харрисон Бурк — настоящая ходячая бомба с часовым механизмом, которая может взорваться в любую минуту. Родственников у него нет. Значит, надо сообщить президенту компании. А это означает конец карьеры Бурка. Его отправят в психиатрическую лечебницу. Действительно ли Бурк потенциально опасен для окружающих? Хорошо бы с кем-нибудь проконсультироваться, но Бурк никогда на это не согласится. Джад понимал, что решение придется принимать самому.
— Харрисон, я хочу, чтобы вы пообещали мне кое-что.
— Что именно? — подозрительно спросил Бурк.
— Если они захотят обмануть вас, совершить над вами насилие, то будут пытаться вас где-нибудь поймать. Вы для них слишком хитры. Как бы они вас ни провоцировали, прошу об одном: не применяйте силу. В этом случае они вас не тронут.
— Мой Бог, конечно, вы правы. — У Бурка загорелись глаза. — Вот какой у них план! Ну мы их раскусили, не так ли?
Джад услышал, как открылась дверь в приемную и взглянул на часы: прибыл следующий пациент.
— Думаю, на сегодня достаточно, — сказал он, выключая диктофон.
— Вы все записываете на пленку? — недоверчиво спросил Бурк.
— Каждое слово, — ответил Джад и, помолчав, добавил: — Мне кажется, вам не стоит идти сегодня на работу. Почему бы вам не поехать домой и не отдохнуть немного?
— Я не могу, — прошептал Бурк, в его голосе сквозило отчаяние. — Если я не приду в кабинет, они тут же снимут с двери табличку с моим именем и повесят другую. — Он наклонился к Джаду. — Будьте осторожны. Если они узнают, что вы мой друг, то постараются добраться и до вас.
Бурк встал, подошел к двери, ведущей в коридор, и, приоткрыв ее, осторожно выглянул наружу. Затем выскользнул из кабинета.
Джад смотрел ему вслед, размышляя о том, что ждет впереди Харрисона Бурка. Если бы тот пришел к нему на полгода раньше… И тут неожиданная мысль пронзила доктора. А что если Харрисон Бурк уже стал убийцей? Не имеет ли он отношения к смерти Джона Хансена и Кэрол Робертс? Бурк и Хансен — его пациенты. Они могли встретиться друг с другом. В последнее время Бурк неоднократно приходил следом за Хансеном. И часто опаздывал. Он мог видеть Хансена в коридоре. И вообразить, что тот следит за ним, угрожает ему. Что же касается Кэрол, то Бурк, приходя на прием, каждый раз видел ее. А вдруг ему почудилось, что она представляет для него опасность, от которой можно избавиться, лишь устранив Кэрол физически? Давно ли он болен? Его жена и трое детей погибли в результате несчастного случая. Случая ли? Надо уточнить.
Джад подошел к двери, ведущей в приемную, и, открыв ее, сказал:
— Входите!
Анна Блейк грациозно поднялась с кресла и вошла в кабинет с улыбкой на лице. У него вновь, как и при первой встрече, учащенно забилось сердце. Впервые после Элизабет он испытывал к женщине не только профессиональный интерес.
Что удивительно, они были совершенно разными. Элизабет — невысокого роста голубоглазая блондинка, Анна — высокая брюнетка с огромными фиолетовыми глазами в обрамлении длинных черных ресниц. Она походила на знатную римлянку времен Империи, прекрасную и, казалось, недоступную, если бы нё тепло глаз. Никогда еще Джад не встречал такой красавицы. Но не красота манила Джада, а какая-то неведомая сила, необъяснимое чувство, будто он знал ее всю жизнь. В нем проснулись, удивляя своей остротой, давно умершие желания.
Она появилась в приемной три недели назад. Кэрол объяснила ей, что время доктора расписано по минутам и у него нет возможности брать новых пациентов. Но Анна попросила разрешения подождать. Она просидела в приемной два часа, прежде чем Кэрол, сжалившись, отвела ее к доктору. Увидев Анну, Джад буквально остолбенел и потом так и не смог вспомнить, о чем они говорили в первые минуты. В его памяти отложилось лишь то, что он предложил ей сесть и что ее звали Анна Блейк. Когда Джад спросил, какая у нее проблема, Анна, поколебавшись, сказала, что затрудняется с ответом. Она даже не уверена, есть ли у нее проблема. Просто кто-то из ее друзей, врач по профессии, как-то сказал, что Джад — один из лучших психоаналитиков страны, вот они и решила обратиться к нему. Когда Джад поинтересовался, как зовут этого приятеля, Анна уклонилась от ответа. Впрочем, подумал он, она могла найти по телефонному справочнику.
Он доказывал ей, что занят по горло и не может брать новых пациентов, предлагал обратиться к другим специалистам, но Анна спокойно продолжала стоять на том, что хочет лечиться только у него. Наконец Джад сдался. Внешне, если не считать некоторого практически неуловимого внутреннего напряжения, Анна казалась совершенно нормальной, и он решил, что ее проблема достаточно проста. Джад нарушил свое правило никогда не принимать пациентов без направления от другого доктора и пожертвовал часовым перерывом на ленч. Но, хотя Анна приходила два раза в неделю, он узнал о ней не больше, чем после первой встречи. Зато узнал кое-что о себе. Он был влюблен впервые после смерти Элизабет.
Когда Джад спросил, любит ли она своего мужа, он ненавидел себя за то, что хотел услышать в ответ слово «нет». Но Анна сказала: «Да. Он добрый человек и очень сильный».
— Где вы родились?
— В Ривьере, маленьком городке около Бостона.
— Ваши родители живы?
— Отец. Мать умерла от сердечного приступа, когда мне было двенадцать лет.
— Они ладили между собой?
— Да. Они очень любили друг друга.
«Это заметно», — радостно подумал Джад. После постоянного общения с психически больными людьми разговор с Анной воспринимался как глоток свежего воздуха в летнюю жару.
