Николас Блейк - Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера
Глава 3
Найджела разбудил сильный стук в дверь. «О Боже, неужели это уже произошло?» — было первой мыслью молодого детектива. Он показался себе часовым, заснувшим на посту. Облизав пересохшие губы, он крикнул:
— Войдите!
В дверном проеме показалось лицо Артура Беллами. Оно светилось лукавой улыбкой. При виде его все страхи Найджела сразу улетучились.
— О Боже мой! Вы что, больны, мистер Стрэйнджуэйз? У вас лицо белее простыни… Полковник просит передать вам, что завтрак будет в девять. Или, может быть, вы позавтракаете у себя в комнате?
— Нет-нет, я совершенно здоров, Артур, — неуверенно ответил Найджел, — просто мне приснился страшный сон.
Артур почесал перебитый нос и глубокомысленно изрек:
— Ага… Значит, слишком много выпили вчера вечером. Это очень опасно… Знаете, когда ночью выделяется желудочный сок, всегда появляются нарушения в мозгу. Отсюда и кошмарные сны, сэр.
У Найджела не было времени проверить научную обоснованность этих сентенций, ибо в этот момент под его окном кто-то запел сильным баритоном.
Артур Беллами откинул голову назад и начал подпевать каким-то резким и печальным фальцетом. Найджел, которого в таких случаях не приходилось просить дважды, тоже стал издавать какие-то хриплые звуки. По ту сторону холма, в деревне, сразу залаяли собаки, лорд Марлинворт, в своей спальне в Чаткомб-Тауэрс, начал постукивать пальцами по ночному столику, выражая тем самым свое неодобрение.
Когда музыкальная пятиминутка закончилась и Артур вышел, Найджел выглянул из окна. Внизу, в саду, стоял Фергус О'Брайен, держа под мышкой несколько веток с узкими острыми листьями. Он внимательно смотрел на прыгающего в траве воробья, к которому вскоре присоединились две малиновки. У всех троих перья распушились от холода. Они ждали хлебных крошек, обычно спрятанных у полковника в кармане. «Настоящая идиллия, не имеющая ничего общего с его страхами», — подумал Найджел.
Но когда летчик, увлеченный кормлением птиц, немного повернулся, Найджел увидел, что другой его карман оттопыривается от лежащего в нем револьвера. Этот факт опять вернул его к опасной действительности. О'Брайен поднял глаза и посмотрел на окно Найджела.
— Советую закрыть! — сказал он. — В такую холодную погоду вы можете здорово простудиться! — В его голосе звучало искреннее беспокойство.
Храбрый и беспощадный летчик — и при этом добрый и заботливый человек. Что за противоречивая личность! Постоянные мысли о нем довели Найджела до головной боли. Но каков О'Брайен на самом деле? И можно ли понять его? А он, Найджел Стрэйнджуэйз, должен охранять летчика! Это все равно, что охранять тень в ветреный день!
Большую часть дня О'Брайен и Найджел занимались тем, что украшали дом к празднику. О'Брайен проявил при этом недюжинную энергию, перекочевывая с омелой и плющом в руках из комнаты в комнату. Найджел довольно спокойно шествовал за ним. Попутно он хотел запомнить планировку дома. Дом напоминал лежащую плашмя букву «Т», причем основная жилая часть дома располагалась в удлиненной горизонтальной части этой буквы, а укороченную, вертикальную, занимало помещение для прислуги.
В центре первого этажа, выходя окнами на юг, находился тот самый холл, где они сидели накануне вечером. Справа от холла разместились столовая и небольшой кабинет, которым, видимо, пользовались нечасто. Вся левая сторона первого этажа была отведена под огромную гостиную с окнами на юг и восток, а балконные двери выходили в ту сторону сада, где находился барак. В северо-западной стороне дома располагалась бильярдная, над ней же вдоль длинного коридора помещались семь спален, которые, как установил Найджел, шли, если считать с запада на восток, в следующем порядке: сначала комнаты Люсиллы Траль и Джорджии Кавендиш (их ванные находились напротив комнат), затем следовали, по порядку, комнаты Эдварда Кавендиша, Найджела Стрэйнджуэйза, Старлинга и Киотт-Сломана.
— Значит, одна останется пустой, — заметил Найджел, когда они подошли к двери в конце коридора.
— И да, и нет, — ответил О'Брайен, и глаза его засверкали, как у нашкодившего школьника. — Здесь сплю я, — сказал он, вводя Найджела в эту комнату.
— Мне показалось, что вы спите в бараке.
— И там тоже. На войне я так привык к аскетической жизни, что порой мне бывает трудно спать в нормальных человеческих условиях. — Он понизил голос до таинственного шепота: — Но эти две ночи я буду спать здесь. В рождественскую ночь и последующие за ней я только сделаю вид, будто ложусь спать в этой комнате, а на самом деле вылезу на крышу веранды, спрыгну в сад, доберусь до барака и запрусь в моей маленькой комнате. Представляете себе физиономию убийцы, который наведается сюда, чтобы убить меня! А комната пуста! А еще лучше, если он решится выстрелить в меня в темноте, а наутро обнаружит меня целым и невредимым, мирно уплетающим свой завтрак. — О'Брайен отступил на шаг, удовлетворенно потирая руки. — Во всяком случае, благодаря этому фокусу ночью я буду в безопасности, ну а днем… — его губы внезапно вытянулись в сплошную тонкую линию, и он похлопал себя по оттопыренному карману, — днем я смогу постоять за себя… Разве что в мою еду подсыпят яду. Что ж, если убийце это удастся, несмотря на то что рядом будет Артур Беллами, тогда вам придется иметь дело с моим трупом.
— Значит, мне остается только наблюдать и молиться?
— Совершенно верно, мой дорогой, молиться! — Полковник взял Найджела под локоть. — Но не забывайте и наблюдать за всем происходящим!
Тихо отворилась дверь. На пороге появилась седая женщина с суровыми чертами лица.
— Что вы желаете на обед, мистер О'Брайен?
Тот дал женщине точные указания. Найджел успел рассмотреть ее, пока она стояла с кислым лицом, скрестив костлявые руки на переднике. Когда она ушла, Найджел спросил:
— Значит, это миссис Грант! Хотел бы я знать, сколько времени она стояла под дверью. Мне почему-то кажется, что она что-то имеет против вас.
— Вы наверняка ошибаетесь… Миссис Грант, правда, может действовать человеку на нервы, но она вовсе не злая женщина. Мне кажется, вы уже начинаете нервничать, Найджел? — насмешливо добавил он.
Около полудня они прервали работу. Найджел вышел на воздух и огляделся. Позади дома он обнаружил двор с хлевом и гаражом. В гараже стояла спортивная машина. В конюшнях он нашел какой-то хлам и старика, невидящими глазами уставившегося на рукоятку лопаты. По всем приметам это был садовник по имени Джереми Негрум. На Пасху исполнится ровно пятьдесят лет, как он начал ухаживать за садом Дауэр-Хауз и качать мехи церковного органа — сперва еще мальчиком, а потом взрослым мужчиной.
Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что этому человеку уже поздненько планировать какие-либо убийства. Найджел повернулся, собираясь направиться дальше. В тот же момент он почувствовал, как старик тронул его за рукав. В красных глазах Джереми появились признаки жизни, а когда он заговорил, Найджел буквально окаменел:
— Вы охраняете тут мистера О'Брайена, сэр? Эти рождественские праздники опасны для него. Когда он приехал сюда, я сразу сказал своей жене: «Мать, новый господин Дауэр-Хауз не долго задержится на этом свете…» Дело в том, что у нас бывает снег, сэр. Это очень плохое время для стариков и больных, особенно в Чаткомбе, когда дует восточный ветер. Мистер О'Брайен — лучший хозяин, какого я когда-либо знал, но он очень болен. И этот ветер его доконает, совершенно точно… Если он вовремя не уедет отсюда.
Обдумывая услышанное, Найджел прошел к огороду, который располагался в восточной части поместья. Ветер действительно был резким. На мгновение он остановился у барака с подветренной стороны и опять заглянул в окно каморки. Ему показалось, что там чего-то не хватает, но, прежде чем он успел сообразить, чего же именно, его внимание привлекла машина, подъехавшая к главному входу. Маленький, несколько полноватый и безупречно одетый человек выскочил из машины. Из-за своей близорукости Найджел не смог как следует разглядеть его.
— Если вы не поставите на свою развалину новые рессоры, я пожалуюсь министру транспорта! — резко бросил шоферу маленький человек.
— Хэлло, Филипп! — воскликнул Найджел.
Филипп Старлинг, профессор университета и крупный специалист в области греческой культуры и литературы, удивленно откликнулся:
— О Бог ты мой! Да ведь это же Найджел! — Он перебежал лужайку и, приблизившись к Найджелу, потряс его за плечи, затем возбужденно спросил: — Что, черт возьми, ты здесь делаешь? Ах да, ведь у тебя где-то в этом районе живут аристократические родственники! Не так ли? Как их зовут? Марлинспайк?.. Нет-нет, не говори! Я сам вспомню! Ага, вспомнил — Марлинворт. Я никогда не был знаком с лордом. Ты должен меня ему представить.
