Чарльз Вильямс - Глубокое синее море (др. пер.)
Годдер опустил полотенце и дрожащими руками раскрыл пачку сигарет. Линд дал ему прикурить. От первой же глубокой затяжки сильно закружилась голова. о Линд отвинтил пробку и протянул ему бутылку.
— Для поднятия жизненного тонуса, — сказал он. — Но не советую делать больше одного глотка.
Годдер поднял руку с бутылкой и обвел глазами присутствующих.
— Ваше здоровье! — сказал он и сделал небольшой глоток. Спиртное обожгло ему горло и желудок. Он протянул бутылку Линду. Потом увидел капитана. Тот смотрел на него с явным неодобрением.
— Вам бы лучше встать на колени и благодарить нашего Господа Бога, чем пить это зелье, — сказал он.
— Поверьте мне, капитан, я уже делал это, — ответил Годдер. — Когда я по сигнальным огням увидел, что корабль снова разворачивается, я подумал, что пришло время поблагодарить Господа Бога, и произнес небольшой монолог.
Капитан отказался от дальнейшего комментария, хотя и счел слова Годдера не очень-то уважительными.
— Ну хорошо, а теперь отдыхайте. Завтра утром зайдите ко мне и расскажите все о себе.
Матросов эти слова позабавили. Кто-то даже отважился на реплику, но на незнакомом для Годдера языке. Все рассмеялись. Один из матросов сказал:
— Парень должен благодарить не Бога, а ту полногрудую молодку! Ведь это она его заметила!
Остальные с воодушевлением поддержали его.
— Ну ладно, посмеялись и хватит! — сказал Линд с улыбкой, посла чего сразу наступила тишина.
А Годдер словно плыл в тумане, компонентами которого были огромная усталость, никотин и алкоголь. Он сделал еще затяжку, а потом придвинул поднос к себе.
— У вас есть на борту женщины? — спросил он.
— Две, — ответил Линд. — А вас заметила миссис Брук. У нас команда из 38 человек и всевозможные технические приспособления, и тем не менее именно пассажир сообщает нам, что видел человека за бортом.
Годдер выпил молока и с подчеркнутой осторожностью поставил кружку на место. На какое-то мгновение он представил себе, что снова находится на плоту и видит, как удаляется корабль. В тот же момент он судорожно вцепился в край койки и с торжеством посмотрел на офицера.
— Внимательность превыше всего, мистер Линд… Представьте себе, что я бы плыл к кораблю, на котором бы не было пассажиров…
Он качнулся вперед. Линд подхватил его и уложил на койку.
В каком-то полузабытье ему казалось, что он снова плывет на своем плоту посреди океана и размахивает бутылкой с виски перед пастью голодной акулы, в то время как на краю его плота лежала нагая женщина, у которой вместо лица было просто светло пятно. В следующий момент он уже со стоном проснулся. Он был весь в поту. В каюте было удушающе жарко. Он посмотрел на постельные принадлежности и на какой-то миг ему показалось, что он находится на борту «Чосхоум». Но потом он вспомнил, что с ним произошло, но только не знал, на каком корабле он находится и куда держит курс этот корабль. Ему никто об этом еще не сказал.
Он почувствовал себя вновь родившимся и беспомощным, как ребенок. Кто-то дал ему шорты, а какое-то таинственное воплощение его бывшей формы бытия подарило ему часы. Они показывали 9:16, но это не совсем соответствовало корабельному времени, хотя разница и не должна была быть большой. Почти в тот же момент он услышал, как склянки пробили три раза, и он поставил свои часы на 9:30. Теперь его новое рождение было определено и во времени.
А потом он понял, что страшно голоден. Нужно надеяться, что они не унесли с собой поднос. Сев на койку, он внезапно почувствовал слабость, но она быстро прошла. На столе стояла вазочка с фруктами. Он очистил два банана и съел, за ними последовало яблоко, а потом он закурил сигарету. Собственно ему было достаточно распахнуть дверь и сказать, что он проснулся, и он сразу же получил бы теплый и обильный завтрак. Но человек ведь рождается не каждый день, и ему хотелось продлить это состояние. И ему было безразлично, куда держит курс этот корабль, — самое главное, что он остался жив.
От сигареты у него опять закружилась голова. Сумбурные мысли зароились в голове — бессмысленные и не имеющие отношения к его настоящему положению.
Потом он вспомнил слова Линда и усмехнулся. Ведь его заметила женщина. Какая-то миссис Брук. Судя по словам Линда, она должна быть симпатичной. Правда, когда на корабле много мужчин и только две женщины, то даже старая толстая кляча может показаться симпатичной. Да и ему никто не поверит, если он будет потом рассказывать, что обязан жизнью женщине. Все это маловероятно — ведь корабль имеет всевозможные технические устройства, а обнаруживает его в океане какая-то маленькая куколка. Нет, в такое никто не поверит, хотя и будут с интересом слушать его рассказы.
Дверь немного приоткрылась, и в каюту заглянул человек с острыми чертами лица.
— О, вы уже проснулись? Как вы себя чувствуете?
— Роскошно! — ответил Годдер. — Небольшая слабость и сильный голод.
— Это легко устроить. Я — старший стюард Джордж Барсет.
Они пожали друг другу руки.
— Что вы скажете насчет завтрака с яйцами, шпиком и прочими атрибутами? — спросил Барсет.
— Конечно! — ответил Годдер.
— Вам долго пришлось пробыть на плоту?
— Неполных трое суток.
Барсет ухмыльнулся.
— Успели достаточно пропитаться морской водой… Я сейчас вернусь. С этими словами он исчез.
Годдер почистил зубы и посмотрел на себя в зеркало, висевшее над умывальником. Там, где лицо было покрыто щетиной, оно было багрово-красным и воспаленным. С ушей сползла кожа.
Барсет вернулся с кофейником в руке.
— Вот, мистер Годдер. Начинайте с него. Остальное прибудет через пару минут.
— Большое спасибо, — ответил Годдер и налил себе полную чашку. Кофе был горячий и крепкий. Ему пришлось прихлебывать с осторожностью. Чудесный кофе. Кто-то чудесно его готовит.
Барсет закурил сигарету и уселся на противоположную койку.
— Вы, собственно, откуда плыли?
— Из Калифорнии. 26 дней назад вышел из Лонг Бич.
— И куда держали курс?
Годдер пожал плечами.
— На Маркизские острова и дальше, может быть, в Австралию. Короче, куда попал бы.
— И один на такой маленькой яхте? Даже девчонки с собой не прихватили? — Такой факт был, казалось, выше понимания стюарда. — Может быть, собирались написать об этом книгу?
— Нет… — Он вдруг понял, что стюарду этого не понять. Тот явно считал его сумасшедшим. А сумасшествием можно объяснить многое. — А куда плывет этот корабль?
— «Леандр»? Мы плывем на Манилу и Кубу. А вышли из Южной Америки. Последнюю остановку делали в Калласе. — Далее он сообщил, что корабль идет под панамским флагом, но это все, что связывает корабль с этой страной, ибо судно принадлежит одному греку, который и осуществляет перевозки через компанию «Хайворт-Лайн», которая обосновалась в Лондоне. Построен в 1944 году, имеет цилиндрические машины и делает в среднем тринадцать узлов.
Капитан Стин, по прозвищу Холи-Джо, видимо, уроженец Ирландии или Шотландии, ревностно относится ко всему тому, что написано в Библии, ярый противник алкоголя. Видимо, когда-то сбился с нормальной дорожки и ушел в море. Судя по всему, настоящим капитаном на корабле является светлокудрый великан Линд. Во втором помощнике было что-то голландско-индонезийское, а третьим помощником был молодой швед.
Появился молодой филиппинец с подносом в руках, и Годдер принялся за еду, в то время как Барсет продолжал говорить. Сам он — американец, рассказывал он, но не пояснил, почему работает на этом судне, в то время как работая на американском корабле старшим стюардом, он мог бы зарабатывать в два раза больше. Годдер почувствовал, что у того, видимо, были на это свои причины — или скандальная история с женщинами, или неприятности с профсоюзом или полицией.
— У вас много пассажиров на борту? — спросил Годдер.
— Нет, немного. У нас имеется мест на 12 человек, но это старое корыто, конечно, не может сравниться с современными кораблями, которые делают по 16–18 узлов и имеют кондиционеры и элегантные бары, поэтому у нес сейчас только четыре пассажира — две женщины и двое мужчин.
Одному из них лет 65, неплохой человек. Раньше служил где-то в Бенгалии, потом долгое время жил в Буэнос-Айресе, пока аргентинская инфляция вконец не обесценила его пенсию. Теперь он собирается пожить на Филиппинах. У другого мужчины — бразильский паспорт, но он, по всей вероятности, поляк. Его зовут Красиски. Он болеет с момента нашего выхода с Калласа. Его лечил Линд, который так и не понял, чем этот человек страдает. Во всяком случае, странный он какой-то. Постоянно запирается в своей каюте, закрывает иллюминатор и даже задергивает занавеску, словно не переносит дневного света. Временами его можно слышать и средь бела дня он стонет, словно ему снятся кошмары. А корабельный сундук в его каюте заперт на три замка. Честное слово — на три замка.
