Павел Светличный - Киндер-сюрприз для зэка
Может быть, попробовать через сводку новостей? Макс вышел на местный сайт «Ведомостей». Так… это ещё вчерашнее…, а вот и свежак, но ни про Рудакова, ни про Сапаргалиева ничего нет. Зато, пожалуйста: «Вечером, двадцать первого… в результате острой сердечной недостаточности… скоропостижно… Балуев Михаил Анатольевич… один из видных финансовых… глава Ассоциации… председатель правления… и т. д., и т. п.». Это сколько же должностных регалий нахватал себе Балу? М-да, в результате острой сердечной недостаточности. Настолько острой, что горло разошлось от уха до уха.
А о двух трупах во дворе дома по улице Красина ни слова. Тайна следствия, или никаких тел не обнаружено? Нет, скорее всего, всё, что связано с именем господина Шабарина, для остальных жителей города — табу и не подлежит огласке.
Ну, всё. Макс встал из-за столика. Два адреса у него имеются, есть с чего начинать. Он автоматически поправил пистолет за поясом сзади. Похоже, этот аргумент в беседе с одним из оставшихся охранников будет нелишним.
На улице в ближайшей телефонной будке он набрал номер Кости Пирогова.
— Это стол заказов? — спросил Макс, услышав голос Пирога.
— Нет! — резко ответил Костя и бросил трубку.
Макс подождал две минуты, а затем, как было оговорено, набрал новый номер — соседнего с Костей офиса.
— Алё, — послышался кукольный голос. Специально они все таких секретарш подыскивают, что ли?
— Добрый день. Пирогов у вас?
— Только что вошёл.
— Привет, — инфантильный голос сменился несколько гундосым прононсом Костика. — Ты где?
— В городе. Как дела?
— Ко мне уже приходили.
— Кто?
— Твои друзья.
— От Шабарина?
— Ага. Очень интересовались, не проявился ли ты за это время.
— Разговор проходил мирно?
— Да, знаешь, вполне корректно. Здрасьте — до свиданья, извините — пожалуйста.
— Лапши навешал?
— А то. Отбрехивался как мог. Краску ложил густым слоем. Не знаю, не видел, не звонил, спал как убитый. Кстати, спать хочу, сил нет. Рот разрывается напополам.
— Думаешь поверили?
— Кто их знает? Я же не допытывался. А ты давно ушёл?
— Часа три назад. Ты узнал что-нибудь?
— Узнал. Мужика, который погиб, звали Рудаков Сергей Викторович. Адрес дать?
— Спасибо, имею.
— Ещё накопал что-нибудь?
— Мало-мало есть. Ладно, свяжусь позже. Поднапрягись, узнай сколько сможешь за сегодня.
— С самого утра в напряге. Ни пуха.
— К чёрту.
Макс вышел из будки. Вот, значит, как. Сапаргалиев Олег Дидарович. Счастливчик, переживший своего напарника. Улица Школьная, дом сто двадцать четыре, квартира пятьдесят шесть. Пора познакомиться поближе, уважаемый. Это ведь вам так нужен был минувшей ночью некий Лазарев. Сейчас он объявится.
Такси, неспешно катившее в правом ряду, послушно причалило к краю тротуара, повинуясь взмаху руки Макса.
— К оптовому рынку, — сказал он водителю, называя место, в районе которого должен был обитать более удачливый из охранников-перевёртышей.
Дом он нашел быстро, высокую двенадцатиэтажную стенку из белого кирпича и с нестандартными арочными лоджиями. Двор, как это обычно бывает у новостроек, ещё не был приведён в порядок и, поэтому, вместо уютной зелени мог похвастаться лишь грудами строительного мусора. Народу виднелось мало, видимо свободные от работы жильцы предпочитали гулять в иных, уже благоустроенных, местах, что было на руку Максу.
Пятьдесят шестая квартира находилась на втором этаже. Он поднялся по лестнице, немного постоял на площадке, прислушиваясь, и нажал кнопку звонка. За дверью тренькнул, угасая, сигнал. Макс, отогнув полу пиджака, обхватил рукоятку пистолета и насторожился. Ничего. Дверь стандартная, проницаемость звука хорошая, но ни стука, ни шороха с той стороны до Макса не донеслось. Он позвонил ещё раз.
Плохо. Если Сапаргалиев не здесь, придётся его дожидаться. А времени на это нет. И укрыться так, чтобы не привлекать к себе внимание, в этом дворе негде. Войти внутрь и ждать там, не выход. По данным отдела кадров Сапаргалиев холост, но, данные могут и устареть, да и, вообще, мало ли кто, кроме него, может появиться в квартире.
Наверху хлопнула дверь и послышались шаги. Кто-то осторожно шёл вниз по ступенькам. Макс опять надавил на кнопку звонка, повернувшись спиной к лестнице, чтобы тот, кто спускался, не видел его лица. Шаги неспешно сменяли друг друга, на короткий миг дрожаще зависая в гулком пространстве подъезда, и вдруг стихли, замерев за спиной Макса. Он снял руку с пистолета и поправил полу пиджака, всё так же не оборачиваясь от двери.
— Вы к Олегу? — участливо спросил женский голос.
— Да, — односложно ответил Макс.
— Вы ему кто будете, родственник?
— Нет, — Макса начало раздражать чрезмерное любопытство соседки Сапаргалиева, — я с работы.
— А вам ещё не сообщили?
— О чём? — Макс медленно повернулся.
Перед ним стояла старая леди, едва доходившая ему до груди. На старушке было строгое синее платье с белым кружевным воротничком, седые волосы стянуты в узел на затылке, в них массивная роговая заколка. На выбеленном временем пергаментном лице с тонкими бесцветными губами — удивительно живые угольно-карие глаза. Может быть внешность, а может неестественно прямая осанка старой женщины наводили на мысль об угасающих дворянских родах, гордой бедности, институтах благородных девиц и тому подобных реалиях конца девятнадцатого века.
Старушка приподняла крашенные тушью брови:
— Он погиб. Этой ночью.
«Костя напутал, — пронеслось в голове у Макса. — Всё-таки, убили Сапаргалиева. Значит, Рудаков жив».
— Как погиб? На работе?
— Нет, — покачала головой старушка. — Прямо здесь, возле нашего дома. Напали какие-то подонки, ударили по голове, забрали всё: деньги, часы. Даже туфли сняли. У нас район-то удалённый, ни порядка нет, ничего. Даже лифт не работает.
Макс почувствовал, как внутри него что-то перевернулось, будто мир сдвинулся со своей оси. Куда он ни шагнёт, вокруг прочная невидимая сеть, не дающая двигаться дальше. И сидящий в центре этой сети всегда на шаг, на одно движение впереди него. Перед Максом непонятно откуда возник, замерший неподвижно, гигантский отвратительный мохнатоногий паук. Внезапно одним молниеносным движением паук развернулся в его сторону и уставился на Макса, шевеля жвалами. Затем жвалы его разъехались в стороны, обнажая два ряда ослепительных зубов, в непередаваемой шабаринской улыбке.
— Может не убили? — услышал он свой голос.
— Нет, молодой человек, — скорбно повела головой экс-герцогиня. — Галина Семёновна, её в понятые брали, говорила, он уже и остывать начал. А вместо затылка — сплошная каша. Вот ведь нелюди какие. Милиция здесь всё утро ходила, следы искали, жильцов расспрашивали. Только не найдут, наверное, никого.
— Найдут, — рассеянно пообещал Макс. — Кого-нибудь найдут.
— Хорошо бы, — с сомнением в голосе произнесла старушка. — А то вечерами здесь как-то не по себе делается. А на работе вы у себя расскажите про Олега Дмитриевича. Может, начальство поможет с похоронами. Родственников у него, похоже, и нету никого.
— Сегодня же узнают, — сказал Макс, отметив про себя, что соседи перекрестили Сапаргалиева Дмитриевичем, похоронив непривычное отчество.
Он отправился назад, безуспешно пытаясь поймать такси в этом глухом районе и размышляя над тем, что произошло. Кровавый маховик гигантской машины набирал обороты, не собираясь останавливаться. Сапаргалиева убила не озверевшая местная шпана. Те выходят на работу с вечерней темнотой, выцеливая припозднившихся прохожих, но не ранним утром. Нет, Сапаргалиева убрали, обставив это для местного райотдела как уличный грабёж. Но кто? Шабарин, зачищая концы и избавляясь от людей, которые по его указке вывели в расход Балу? Или до него добралась служба Балуева? Ответов нет, а ещё одна ниточка оборвана.
В конце концов Максу встретился старый «жигулёнок» с шашечками на кузове, который, подпрыгивая на прохудившихся амортизаторах, доставил его к улице Плеханова, где находился пироговский подвал, превратившийся в лежбище беглецов.
Мир снова сдвинулся вокруг оси, когда Макс подошёл к решётчатой двери и увидел, что замок грубо взломан, а сама она открыта нараспашку. Выхватив пистолет, Макс бесшумно скатился вниз по ступенькам и заглянул внутрь.
Здесь всё было перевёрнуто вверх дном. Вокруг валялись разбросанные ящики, тряпки, оставшаяся мелкая утварь, словно кто-то перерыл каждый сантиметр в этом помещении.
Девочка исчезла.
Глава двадцать первая
Деревянные доски топчана — не самое удобное ложе. Птица проснулась, чувствуя, как болит бок и ноет затекшее тело. Лёжа с закрытыми глазами, она настороженно прислушалась. Не уловив ничего подозрительного, Лина сладко застонала, потянулась и перевернулась на спину.
