Росс Макдональд - Холод смерти

С любовью

Рой

Я повернулся к миссис Брэдшоу:

— Это почерк вашего сына?

— Конечно. Я не могу ошибиться. Все эти письма и открытки написаны им.

Она помахала письмами перед моим носом. Я бросил взгляд на датировку марок: Лондон — 19 июля, Дублин — 7 августа, Женева — 15 августа, Рим — 20 августа, Берлин — 27 августа, Амстердам — 30 августа. Я взял последнее («Дорогая мамочка! Пишу наспех, скорее всего, когда придет это письмо, я уже буду дома. Мне так понравилось твое письмо о черных дроздах...»), но миссис Брэдшоу вырвала его у меня из рук.

— Я прошу вас не читать этих писем. Мы с сыном очень близки, и ему не понравится, если он узнает, что я показывала их постороннему человеку. — Она собрала все письма и открытки и закрыла их на ключ в секретере. — Надеюсь, теперь вы понимаете, что Рой не мог быть в это время в Неваде.

Несмотря на всю уверенность, в ее голосе звучал вопрос.

— Вы писали ему? — спросил я.

— Да. То есть я диктовала письма мисс — как ее там? — кроме пары случаев, когда меня не так мучил мой артрит. Этим летом со мной жила компаньонка — медсестра. Ее звали мисс Вэдли. Особа, полностью сосредоточенная на себе.

— Письмо о черных дроздах писали вы сами? — снова прервал ее я.

— Да. В прошлом месяце у нас было настоящее нашествие дроздов. Это было даже не письмо, а, скорее, фантастический рассказ о дроздах, запеченных в пироге.

— По какому адресу вы послали это письмо?

— По какому адресу? Кажется, в Рим, срочной почтой в Рим. Рой перед отъездом записал для меня свой маршрут.

— Он должен был быть в Риме двадцатого августа. Ответ на ваше письмо о дроздах послан из Амстердама тридцатого августа.

— У вас потрясающая память, мистер Арчер, только я не очень понимаю, к чему вы клоните.

— Между получением письма и отправкой ответа промежуток в десять дней — этого времени достаточно на то, чтобы получить письмо в Риме, послать его авиапочтой Рою в Рено, получить его ответ в Амстердаме и переслать его вам.

— Какая чепуха! — Между тем она уже почти верила. — Зачем ему надо было бы обманывать мать?

— Потому что он стыдился того, чем был занят в Рено. Я имею в виду развод с этой женщиной. И он не хотел, чтобы ни вы, ни кто-либо другой знали об этом. Он раньше бывал в Европе?

— Конечно. Я возила его туда вскоре после войны. Он был тогда на последнем курсе в Гарварде.

— И вы посещали эти же места?

— Да. Мы не были в Германии, но все остальное мы видели.

— Значит, для него не составило бы труда написать эти письма. Что же касается открыток, вероятно, его напарник приобретал их в Европе и посылал Рою.

— Мне не нравится употребление слова «напарник» применительно к моему сыну. В конце концов, в этом обмане нет состава преступления. Это наше личное дело.

— Хочется надеяться, миссис Брэдшоу.

Думаю, она понимала, о чем я говорю. Ее лицо исказилось от боли. Она повернулась ко мне спиной и отошла к окну. По плитке, которой было вымощено патио, прогуливалось несколько дроздов. Но не думаю, что она обратила на них внимание. Ее рука автоматически ерошила волосы, пока голова не стала похожа на куст чертополоха. Когда она наконец повернулась, глаза ее были полуприкрыты, словно ей было тяжело смотреть на свет.

— Мистер Арчер, я очень прошу, чтобы все это осталось между нами.

В тех же самых выражениях и с аналогичной просьбой накануне ко мне обращался Рой Брэдшоу, имея в виду свой брак с Лаурой.

— Я попытаюсь, — ответил я.

— Я вас очень прошу. Будет слишком ужасно, если карьера Роя рухнет из-за юношеского увлечения. Вы же понимаете, что это был опрометчивый поступок юноши. Этого никогда бы не случилось, если бы был жив его отец. Он бы смог вовремя направить его. — Она махнула рукой в сторону портрета.

— Вы имеете в виду брак с Макреди?

— Да.

— Значит, вы ее знаете?

— Знаю.

Она опустилась в кресло, откинув голову на спинку с высокой подушкой, словно это признание лишило ее последних сил. Ее обнаженная шея подчеркивала ее беззащитность.

— Мисс Макреди действительно приезжала ко мне один раз. Это было перед тем, как мы уехали из Бостона, перед войной. Ей нужны были деньги.

— Это был шантаж?

— Дело шло к тому. Она хотела, чтобы я финансировала развод в Неваде. Она уловкой заставила мальчика жениться на себе. Она могла сломать ему всю жизнь, и я дала ей две тысячи. Вероятно, она потратила их на собственные нужды и так и не подала на развод. — Миссис Брэдшоу тяжело вздохнула. — Бедный Рой!

— Ему было известно, что вы знаете о ее существовании?

— Я никогда не говорила ему. Мне казалось, что, заплатив ей деньги, я избавила Роя от нее. Я не хотела, чтобы это осложнило наши отношения с сыном. Но, судя по всему, она преследовала его все эти годы.

— Физически преследовала?

— Откуда я знаю? Мне казалось, что я знаю своего сына, знаю все подробности его жизни. Выясняется, что это не так.

— Что это за женщина?

— Я видела ее только один раз, когда она приезжала ко мне. На меня она произвела самое неблагоприятное впечатление. Она выдала себя за безработную актрису, но у меня сложилось впечатление, что она занимается более древней профессией. — Ее голос задребезжал, произнося эту шутку. — Должна признать, что эта рыжая шлюха была по-своему красива. Но она ни в коей мере не могла стать парой для Роя и сама понимала это. Он был невинным мальчиком, только-только вышедшим из юношеского возраста, а она женщиной с большим жизненным опытом.

— Сколько ей было лет?

— Она была гораздо старше Роя. Не меньше тридцати.

— Значит, сейчас ей около пятидесяти.

— Да, по меньшей мере.

— Вы когда-нибудь встречали ее в Калифорнии?

Она так энергично принялась качать головой, что дряблая кожа лица заколыхалась в разные стороны.

— А Рой?

— Он никогда не говорил мне о ней. Мы жили, негласно договорившись, что этой женщины никогда не было. И я умоляю вас, не передавайте ему наш разговор. Иначе все доверие между нами будет уничтожено.

— К сожалению, в силу могут вступить более веские соображения, миссис Брэдшоу.

— Что может быть более веским?

— Угроза его жизни.

Она резко выпрямилась, скрестив ноги. Ее грузное бесформенное тело делало ее похожей на полуразвалившегося Будду.

— Не хотите ли вы сказать, что подозреваете моего сына в совершении убийства? — произнесла она хриплым голосом.

Я сказал что-то уклончивое и успокаивающее. Взгляд мужчины с портрета проводил меня до дверей. Я порадовался тому, что папа уже на том свете и не подозревает, какая угроза нависла над Роем.

Глава 26

Я не ел с утра и по дороге в город остановился, чтобы слегка перекусить. Поджидая, пока будет готов мой сандвич, я решил еще раз позвонить Арни Уолтерсу.

Он уже успел договориться с Джудсоном Фоули. Как я и думал, сведения о доходах Брэдшоу нужны были Элен Хагерти. Фоули не мог, а может, не хотел точно сказать, для какой цели они ей были нужны. Но вскоре после того, как он продал ей свою информацию, Она, по его меркам, стала преуспевать.

— Сколько она заплатила Фоули?

— Он говорит, что пятьдесят долларов, и теперь чувствует себя обманутым.

— Он всегда будет себя так чувствовать. Она не говорила Фоули, что ей было известно о Брэдшоу?

— Нет. В этом смысле она была очень скрытна. Но можно сделать кое-какие выводы от противного: она не упоминала при Фоули, что ей известно о браке или разводе Брэдшоу. Это вполне может означать, что именно на эту информацию она и рассчитывала.

— Может быть.

— Я выяснил еще одну деталь, Лу Хагерти была знакома с Брэдшоу задолго до того, как они встретились в Рено.

— Где и как они познакомились?

— Фоули говорит, что он не знает, и я думаю, что так оно и есть. Я предложил купить у него эти сведения. С ним чуть не случился сердечный приступ — ему нечего продавать.

Джерри Маркса я нашел в судебном архиве на втором этаже. Перед ним лежала кипа объемных томов машинописных протоколов. Он весь, включая физиономию, был в пыли.

— Что-нибудь нашел, Джерри?

— Я пришел к одному выводу. Обвинение против Макги было очень слабым. Оно основывалось всего лишь на двух пунктах: предшествующая этому ссора с женой и показания маленькой девочки, которую вообще-то и пускать в суд было нельзя. Я сосредоточился в основном на ее показаниях, так как надеюсь допросить ее под воздействием пентотала.

— Когда?

— Сегодня в восемь в больнице. Доктор Годвин не сможет освободиться раньше.

— Я бы тоже хотел присутствовать.

— Если нам удастся убедить Годвина. Меня это устроит. Этот допрос — единственное, чего мне пока удалось от него добиться, при том, что я ее адвокат.

— Я думаю, Годвин что-то скрывает. А до восьми нам надо еще кое-что сделать. То есть нужно это мне, но, поскольку ты здесь живешь, у тебя это может получиться быстрее. Нужно удостовериться в неопровержимости всех алиби Роя Брэдшоу.