Тайна блатной девушки Мурки - Виталий Матвеевич Конеев
— И как же ты, Кондрат, поглядываешь на то, что мент, пославший Мурку — воровку в законе — уничтожить братву, оказался в малине, да во главе стола? Да ещё вор в законе.
— Я предполагаю, что мент был кагэбэшником, давно внедрённым в уголовный мир.
— Попал пальцем в небо.
— Тогда кто он?
Демьян, глядя в сторону, бомотнул:
— Песня грустная.
— Но судя по её словам — она весёлая. И в ней грусти нигде нет.
— Оно так. А вот когда ради этой песни я после "зоны" отыскал урку. Да скорешился с ним, и он открыл её загадку — я всплакнул.
Кондрат в сомнении посмотрел на Демьяна. Он не верил, что Демьян мог когда — либо плакать. Хотя, с другой стороны, это характерно для русского человека — конечно, из деревни — пролить слезу в застолье, слушая старую песню. Независимо от того, грустная она или весёлая. Потому что порой хочется поплакать, а песня и есть предлог для этого.
— Демьян, а почему Мурка так ведёт себя в песне?
— Она правильная.
— Правильная полюбить слюнтяя не сможет.
— Да, не сможет, — откликнулся Демьян.
— Тогда, неужели по поговорке "Любовь зла — полюбишь и козла"?
Демьян молчал, пытаясь понять, почему эта песня вдруг стала вызывать в его душе предчувствие опасности.
Песня была длинной, но он её в своё время долго зубрил. И запомнил всю, до единого слова.
Демьян насторожился.
— Кондрат, а ты её полностью знаешь?
— Нет. Осталось в памяти кое — что до того момента, когда Мурка ворвалась на малину с пистолетом.
Демьян облегчённо перевёл дух. Он не верил даже Кондрату, а за столом были ещё и другие люди. Ему сейчас нужно было вспомнить все слова песни, потому что, как ему казалось, она вызывала в нём предчувствие опасности, на что — то указывала.
В то же время, зная тайный смысл её, Демьян понимал, что он преувеличивал особую силу песни. Что она стала казаться ему опасной только оттого, что в неё была загадка. И у Демьяна в его сегодняшней жизни произошла загадка. Демьяна пытались убить. Ограбили банк. Исчез Ярцев…
Не потому ли он соединил песню со своей жизнью.
Как и всякий профессиональный уголовник, Демьян верил в мистику. И огромное значение придавал приметам.
Мысленно вглядываясь в картины действия песни, Демьян чувствовал, что она выходила из прошлого и становилась явью.
"Не может такого быть, — мрачно подумал он. — Я знаю, почему она так была придумана. А для каждого овоща свой сезон и огород".
Он мысленно видел прошлое, как далёкий периметр "зоны". И из него стало подниматься вверх белое, неопределённой формы пятно.
"Зона" была внизу и в стороне от Демьяна, который всматривлася в неё и в то, что вышло из — за высокого забора. Оно было похоже на длинный, словно забрызганный кровью свёрток белой материи, обмотанной вокруг человеческого тела.
Этот свёрток, поднимаясь вверх, тянулся в сторону Демьяна и разворачивался.
В нём действительно был человек. Мёртвый. С закрытыми глазами. Похожий на Демьяна.
Он сильно мотнул головой и потёр её ладонями. Не заметил, что дремал.
Да, Демьян знал, что за внешней удалью и некоторой весёлостью песни кроется нечто другое.
Вот оно и пугало Демьяна.
— Ну, всё, — громко заговорил он. — Поели. Идите. А я посижу.
Ему нужно было проговорить все слова песни, да и перекинуть их на то, что происходило вокруг него. Или он всё придумал?
Когда дверь закрылась, и Демьян остался в кабинете один, он подпёр голову кулаками и, глядя на стол, тихо запел.
Изотоп спустился вниз и вышел на улицу, поглядывая по сторонам. К нему подьехала машина. Дверца её приоткрылась, и из глубины кабины прозвучал чёткий, сильный голос Рэма:
— Изотоп, иди сюда!
Когда он сел рядом с авторитетом, тот быстро спросил:
— Ты вколол Демьяну морфий?
— Нет.
— А что ты ему не напомнил? — зло проговорил Рэм.
— Он всё равно отказался бы. Тут вмешался Кондрат.
— Вечно он лезет, сволочь, словно не понимает, что многие недовольны им, — в сильном раздражении проговорил Рэм. — Что он сказал морёному дубу?
— Он напомнил старую блатную песню. И Демьян сразу напрягся, насторожился.
— Хм, Кондрат хитрый. Прямо он не мог сказать, что у тебя в ампулах яд. Вот он и заставил Демьяна всего бояться. А что за песня?
— О Мурке. В ней секрет. Кондрат спрашивал, а Демьян не ответил.
— Какие там были слова?
— Мурка. идя на заданье, встретила слюнтяя.
— Говори точнее.
— Ну, это я так решил, что она встретила. А её слова были такие: "Парень ты слюнтяйный. Толку в тебе мало. Только полюбила я тебя всерьёз".
— У Дианы тоже был слюнтяй, — задумчиво проговорил Рэм.
— Демьян выгнал всех из кабинета. И остался один.
Рэм знал, что Демьян так никогда не делал после трапезы. Он сидел со всеми, говорил о пустяках, а сам обдумывал, что ещё поесть перед сном или перед каким — либо делом. Так происходило всегда. Демьян строго соблюдал все свои привычки и правила.
— Какое содержание у песни?
— Она перевёртыш. Кондрат не знает, что к чему в ней.
— А Демьян?
— Он вначале хотел обьяснить, и вдруг насторожился. И начал расспрашивать Кондрата, где он её слышал.
— Ну, понятно, на "зоне" и очень давно.
— Да, от старого урки, который не захотел обьяснять её смысл.
— А Демьян знает?
— Да. И его что — то напугало.
— Всё это было бы порядочной галиматьёй, если бы не нордическая Диана. Демьян не говорил, что означало слово "слюнтяй"?
— Нет.
Рэм быстро перебрал в памяти уголовных авторитетов. Старых среди них не было. Перебиты или умерли от болезней. А молодые не интересовались историческим прошлым блатной жизни. Вон и Кондрат ничего не знал, а другие тем более не могли знать.
— Я вот тут думаю, — заговорил Изотоп, — что когда Мурка сказала: "Толку в тебе мало", то имела ввиду, что парень импотент, а может быть, гей.
— Нет, — усмехнувшись, ответил Рэм. — Мурка идеальная блатная девушка. Девственница. Для неё западло даже намекать на это. Она высоконравственная. И помыслы её чистые. Она не говорит лишних слов. Только дело.
— Но тогда выходит, что парень действительно слюнтяй и толку от него никакого. Всё логично. Он, наверное, был красивый. Вот Мурка его и полюбила.
— Нет. Во всех этих словах какой — то смысл…"Толку в тебе мало"…А что Демьян говорил о песне?
— Он задал вопрос Кондрату: почему мент, пославший Мурку уничтожить братву, оказался на малине во главе стола, да ещё вор в законе.
— Ого, — протянул Рэм. — Тут
