Картер Браун - Куда исчезла Чарити?
— Дело не в деньгах, — мягко заметил я.
— Тогда в чем?
— Вы можете обратиться к кому-нибудь другому, — осторожно сказал я. — Например, в агентство Трушмана. Они занимаются этим, пожалуй, лучше всех. Вы можете на них положиться.
— К черту агентство Трушмана, — проворчал он. — Мне нужны вы, Холман, и, если вы не беретесь за это дело, я хочу знать, почему?! — Он вдруг развернулся и бросил через всю комнату свою пустую рюмку. Ударившись о камин, она вдребезги разбилась. — Если вы, Холман, не скажете сами, я из вас выбью ответ!
— Я бы не стала угрожать мистеру Холману, дорогой, — мягко сказала Клаудиа. — Здесь нет режиссера для постановки драки, и поэтому нет никакой гарантии, что он будет махать кулаками вполсилы.
— Считаешь, что это чертовски смешно? — огрызнулся Рэймонд.
Она пожала плечами:
— Не смешно, просто практично. Ты забыл, что сейчас ты не на съемках в своем очередном фильме. Почему бы тебе не попытаться по-хорошему попросить мистера Холмана объяснить причину его отказа.
— Пошел он! — снова разозлился Рэймонд. — Я сам с ним справлюсь, если захочу! Кишка тонка у этого козла против меня!
— Не лучше ли Тебе, дорогой, заткнуться! — В ее голосе зазвучали стальные нотки. Она слегка повернула голову и посмотрела на меня с неожиданной нежностью в темно-фиолетовых глазах. — Пожалуйста, забудьте, если можете, о глупости и плохих манерах Эрла, мистер Холман. Мы все были бы вам глубоко признательны, если бы узнали, по каким причинам вы отказываетесь нам помочь.
— Я думаю, это своего рода предчувствие, — сказал я ей, — основанное на нескольких пустяковых фактах, которые не складываются вместе.
В ее глазах промелькнул неподдельный интерес.
— Например?
— Как рассказала мне мисс Маннинг, вы обнаружили, что Чарити потерялась вчера, примерно в обед, и, судя по всему, она ночью не спала в своей кровати?
— Все правильно, — кивнула она.
— По-видимому, ее похитили во вторник вечером, если не днем. Похитители ждали до сегодняшнего вечера, прежде чем связаться с вами, — прошло сорок восемь часов. За это время вы уже должны были обратиться в полицию и заявить, что Чарити потерялась. Они или очень неразворотливы, или просто дилетанты. — Я повернулся к Рэймонду:
— Мисс Маннинг сказала, что вы решили пригласить меня только сегодня утром?
— Да, — подтвердил он.
— А прошлой ночью со мной произошел довольно забавный случай — у меня до сих пор не прошли синяки.
И я рассказал им историю о девушке и ее несуществующей матери, с которой случился сердечный приступ в машине у моего дома. Они внимательно выслушали мой рассказ и, когда я кончил, довольно долго молчали.
— Ничего не понимаю, — сказал наконец Рэймонд.
— Я тоже, — согласился я. — Но получается так, что мои ночные посетители наверняка знали еще до того, как вы это решили, что вы пригласите меня. Знали и то, что вы пошлете мисс Маннинг сказать мне об этом.
— Как они выглядели? — спросила Клаудиа Дин.
— Было темно... На девушке был парик, а мужчину мне так и не удалось разглядеть. — Я вспомнил про рюмку у меня в руке, отпил глоток. — И вот еще что... Мисс Маннинг смогла предложить мне только две улики, которые могут иметь некоторое отношение к исчезновению Чарити: написанная каким-то Джонни непонятная записка и еще тот факт, что она была восхищена описанием сеансов групповой терапии, которые посещала Мэри Рочестер в психушке в Биг-Суре.
Рэймонд снова убрал с лица прядь волос.
— Итак?..
— Итак, за какую ниточку вы бы сначала потянули на моем месте?
— Я бы начал с Биг-Сура.
— Вы совершенно правы, — холодно сказал я. — Потому что тянуть за другую ниточку не имеет никакого смысла — слишком уж она тоненькая. Просто чертовски тоненькая!
— К чему вы ведете, мистер Холман? — тихо спросила Клаудиа Дин.
— Не люблю, когда меня держат за сосунка, — сказал я. — Не люблю, когда меня используют.
— Вы думаете, мы пытаемся использовать вас? — зарычал Рэймонд.
— По-моему, я совершенно ясно дал вам это понять, — резко ответил я.
— Видишь, дорогой, он дал нам понять, — пробормотала Клаудиа. — Совершенно ясно дал понять!
Помятое лицо Рэймонда сморщилось. Он посмотрел на жену, потом на меня, потом снова на жену. Мне показалось, что сейчас у него над головой, как в комиксе, появится надпись: “Думает!"
— Не пойму, что происходит? — устало спросил он.
— Почему бы мне не увезти мистера Холмана в какое-нибудь тихое местечко, где бы мы остались одни и где я бы ему объяснила, что все это для него значит? — спросила Клаудиа.
Рэймонд обмяк.
— Ты считаешь, так будет лучше? — промямлил он.
— Конечно, иначе зачем бы я это предлагала? — Она была сама невинность с широко раскрытыми фиолетовыми глазами. — Как ты думаешь, Сара?
— Кто-то ведь должен все объяснить, — сухо сказала Сара Маннинг. — Я думаю, вы сможете это сделать лучше нас всех.
— Мэри, — Клаудиа Дин сладко улыбнулась своей сестре, сидящей рядом с застывшим выражением лица, — а ты как думаешь?
— Групповая терапия тут ни при чем! — жестко сказала побледневшая сестра. — Это оскорбительно для Даниэлы. В конце концов, она квалифицированный...
— Я знаю, дорогая, — сладким голосом пропела Клаудиа. — Я не это хочу разъяснить мистеру Холману.
Она встала и пошла к двери, а дойдя до нее, грациозно оглянулась:
— Идете", мистер Холман?
— Конечно, — с готовностью сказал я и встал с кресла.
— А вы все попытайтесь расслабиться, — пропела она успокаивающим голоском. — Сара, налей Эрлу еще рюмку и постарайся сделать так, чтобы он меньше волновался.
Я вышел вслед за ней на крыльцо и подождал, пока она не закроет входную дверь.
— Я думаю, мы поедем в вашей машине, мистер Холман, — промурлыкала она. — Домой я всегда смогу добраться на такси.
— Куда же мы едем? — удивленно спросил я.
— К вам, куда же еще!
Мы ехали, может быть, минут десять. Клаудиа сидела возле меня и заговорщически молчала. Я сосредоточил все внимание на дороге, потому что думать о чем бы то ни было стало вдруг чертовски трудно. Когда мы вошли в дом, она остановилась в центре гостиной и стала осматриваться.
Я прошел к бару.
— Что бы вы хотели выпить?
— Чего-нибудь меланхоличного, — ответила она и тихонько вздохнула. — Водки со льдом и с долькой лимона. — И снова вздохнула. — Я всегда хотела жить одна, но мне это никогда не удавалось. Я имею в виду — по-настоящему одна. Без личного секретаря, без прислуги, без мужа и даже любовника, который прячется на чердаке.
Я приготовил напитки и поставил их на откинутую крышку бара.
— Знаете что? В жизни вы даже лучше, чем в кино.
— Спасибо. — Она быстро провела руками по изгибу своих бедер.
— Эти прекрасные черные волосы, ловко собранные в простенькую прическу, как у маленькой девочки, — продолжал я. — Эти великолепные фиолетовые глаза, которые всегда смотрят так невинно, этот рот, как будто созданный для нежных поцелуев... А ваше решение — надеть на это великолепное тело закрытое шелковое платье с длинными рукавами — просто гениально. По сравнению с вами Сара Маннинг выглядит совершенно вульгарно!
Она потрясающе улыбнулась мне:
— С каждой минутой вы начинаете нравиться мне все больше и больше, Рик Холман!
— Все дело в стиле, — согласился я. — Это удается немногим. Сколько вам лет, Клаудиа?
Она бросила на меня быстрый взгляд, и уголки ее губ слегка дрогнули.
— Тридцать четыре. Вы почти испортили начало прекрасной дружбы.
— Вы не выглядите ни на день старше тридцати трех, — сказал я. — Волшебные тридцать три года: полная зрелость и красота женственности, которая появляется от совершенствования природных качеств благодаря долгому ученичеству у настоящих мужчин.
— Я надеюсь, вы не пользуетесь этим методом с каждой девушкой? — спросила она, медленно двинувшись к бару. — Страшно подумать, что весь этот поток слов может излиться на какую-нибудь идиотку, которая с утра до вечера продает лифчики старым разжиревшим бабам!
— Вы единственная и неповторимая Клаудиа Дин, — продолжал я в том же тоне. — Я смотрел все ваши фильмы, но не помню ни одного сюжета. Помню только, как вы выглядели — одетая и раздетая, всю вашу фигуру во весь рост, анфас и в профиль.
Она уселась по другую сторону стойки бара, внимательно посмотрела на меня и медленно улыбнулась:
— Никогда еще не встречала поклонника, который бы так точно выражал свои мысли. Мне это нравится, Рик!
— Можно выразиться и по-другому, — сказал я. — Я уже давным-давно покорен вашей красотой — с тех пор как увидел первый фильм, в котором вы появились. Так что понравиться мне больше, чем вы мне нравились всегда, вам вряд ли удастся. Лучше расслабьтесь и, если хотите, снимите свой поясок.
Она медленно подняла бровь, что уже само по себе было достаточно красноречиво, укоризненно посмотрела на меня своими широко раскрытыми фиолетовыми глазами, и ее нижняя губа слегка дрогнула.
