Александр Днепров - Настоящий покойник
Упав на него, я тотчас воткнул большой палец правой руки в его яремную ямку. Видеть этого никто не мог, ибо я прильнул к нему, как к родному брату. Он отпустил Тай и схватился за мою руку.
За что я уважаю эту стерву Тай, так это за сообразительность. Она с ходу оценила ситуацию, и ее маленькие, но крепкие пальчики впились в автомат, приклад которого тут же врезался между ног ее охранника. Тай вскинула автомат к своему очень привлекательному бедрышку и с криком: «На землю, твари!» выпустила очередь в воздух.
* * *Кто упал, кто побежал, я же ухватил Тай за шкирку и потащил в кусты.
Со стороны воды послышались выстрелы.
— Подкрепление прибыло, — пробормотал я. Повалив Тай на землю, я прикрыл ее собой.
— Нашел время, — якобы недовольно проронила она.
— Ты-ы о чем? — изумился я.
— Да о кустах. Зачем невинную девушку в кусты завлек?
— Тю-у, дура. Я ж тебя от пули прикрываю.
— От какой? Стреляют-то в другой стороне.
— От случайной, — промямлил я. Мы захохотали и, обнявшись, слились в поцелуе.
Неожиданно выстрелы участились.
— Кавалерия прибыла, — комментировал я, лежа в кустах.
Так же неожиданно все прекратилось.
— Вла-ад! — донеслось до меня с разных сторон.
— А-а-а! — попытался крикнуть я, но, кроме шепота, из меня ничего не вылетело. Мы поднялись и пошли к освещенному месту.
Паша стоял отдельно от своих. Руки его были крепко связаны за спиной. При виде меня его лицо исказила гримаса ненависти.
— Опять тебе повезло.
Я жадно отпил из протянутой кем-то фляги воды, утерся рукавом и только после этого сказал:
— Судьба у меня такая.
Я осмотрелся. Видно, Панов и мэр дождались своего судного часа — они лежали рядом, касаясь головами друг друга.
— Внимание! С вами говорит полковник ФСБ Кузьмин, — послышался со стороны реки усиленный громкоговорителем голос. — Всем сложить оружие и поднять руки!
— Ага, счас, — буркнул я.
Пока была неразбериха, я тихонько отвел Пашу в сторону, подобрав при этом с земли чей-то пистолет.
— Понимаешь, Паша, — говорил я на ходу, — такая мразь, как ты, выйдет сухой из воды, а посему я тебя сейчас прихлопну, чтобы ты больше воздух не портил.
— Ничего ты со мной не сделаешь, — заявил он.
— Ты уверен?
— Однозначно. Я ведь тебе сказал, что у меня есть страховой полис.
— Какой?
Паша выдержал паузу — это он умел. Затем, глядя мне в глаза, произнес:
— Твой отец… живой и здоровый… Я ведь знал, с кем дело имею, поэтому и оставил его в живых. Об этом кроме меня никто не знал.
— А кого вместо него убили?
— Да одного бомжа, — безразличным тоном, будто речь шла о раздавленном таракане, произнес он. — Недельку покормили, привели в порядок. Потом обрядили его в одежду твоего отца, подсунули документы в карман и… того… Если я до восьми утра не появлюсь, тогда твой батяня помрет по-настоящему.
— Поехали. — Я развязал ему руки, и тут же словно из-под земли рядом с ним выросли Петр и Никита.
— Сначала дай слово, что отпустишь меня.
— Хорошо, — не задумываясь ответил я.
Тай, поскольку она поддерживала контакт со службами, утрясла вопрос о том, чтобы нам покинуть остров самостоятельно: у них, мол, и так работы хватит. Мы погрузились на катер, втихаря прихватив деньги и документы, и покинули остров.
* * *Машины подъехали к указанному Пашей девятиэтажному дому. Мы поднялись на восьмой этаж, и Паша первым подошел к двери. Я на всякий случай приготовил пистолет. Шедшие за мной сделали то же самое. Паша позвонил.
— Кто там? — раздалось из-за двери.
Паша бросил быстрый взгляд в нашу сторону, наверное, взвешивая свои шансы на побег. Но он умел реально оценить обстановку и поэтому спокойно ответил:
— Я, открывай.
Дверь тотчас открылась.
Паша впереди, мы следом за ним ввалились в квартиру.
Отец сидел в кресле и смотрел телевизор. Рядом с ним на полу лежала кипа газет. Кроме него, в комнате находились еще два человека, которые при виде нас не придумали ничего лучше, как сложить руки на коленях.
— Жаль, парт нету, — схохмил Князь, — а то бы они ручки на парты положили.
Мы все улыбнулись.
— Как мать? — первым делом спросил отец.
Я подошел к нему.
— Уже лучше.
— А ты что, не мог раньше с этими… — он окинул презрительным взглядом сидевших рядком на диване, — разобраться?
Я улыбнулся. Достав дрожащей рукой сигарету, закурил.
— Все куришь. Сколько раз тебе говорил, что надо бросать… — Внезапно отец замолчал, и из его глаз потекли слезы.
Мои глаза тоже словно покрылись пеленой…
Я помог отцу встать, и мы обнялись.
— Ты обо мне не забыл? — напомнил о своем присутствии Паша.
— Знаешь, — извиняющимся тоном произнес я, — о тебе-то как раз я чуть было не забыл. — Я посмотрел на Никиту. — Вяжите все это быдло и к эфэсбэшникам их…
— Ты ведь обещал! — воскликнул Паша.
Я пожал плечами.
— Извини, Паша, я обманул.
— А-а-а! — издал он вопль, метнулся к лежавшей на диване подушке и выхватил из-под нее пистолет.
Я оказался быстрее. С дыркой в груди Паша свалился на пол.
* * *Два дня после событий на острове в городе шли повальные аресты. Зацепили кого-то не только из городской, но и из областной администрации. Работала комиссия из Москвы.
Ребята из ФСБ, перелопатив весь остров, нашли документацию, осветившую всю нелегальную деятельность мэра. Так что им теперь скучать не придется.
Куратор был очень доволен, получив назад свои денежки, и ни словом не обмолвился о том «кусочке», что я «отломил» как компенсацию за амортизацию.
Деньги я распределил между всеми, с учетом еще отдыхавшего в больнице Камбалы и оставшейся семьи Деда. Себе же взял только то, что потратил…
Виктории, как я узнал, не повезло: единственной жертвой перестрелки на острове оказалась она. Как в народе говорят: «Бог шельму метит». Вот он ее и пометил пулей в висок.
НАСТОЯЩИЙ ПОКОЙНИК
ЧАСТЬ I
— Пал Константиныч, — открывая тяжелую дверь одной из камер, расположенной в подвале местного управления ФСБ, с почтением произнес сержант и с подобострастной улыбкой переступил порог, — вам тут посылочку передали. — Сержант показал глазами на хозяйственную сумку в его правой руке.
— Хорошо, — снисходительно ответил тот, которого сержант назвал по имени-отчеству. Прижав правую руку к груди, опираясь на левую руку, Павел Константинович с трудом поднялся с нар. — Значит, сегодня праздник будет. Поставь сумку сюда, — указал он пальцем левой руки на привинченный к полу табурет, находившийся возле также привинченного к полу стола.
Сохраняя на лице заискивающую улыбку, сержант прошел в глубь камеры и поставил на табурет сумку.
— Беспокоит еще? — участливо спросил он и кивком головы показал на грудь, к которой по-прежнему была прижата рука.
— Есть малость, — ответил Павел Константинович. — Не в Сочах ведь раны залечиваю… — со злостью и раздражением произнес он.
— Ничего, ничего, Пал Константиныч, думаю, недолго вам тут ошиваться. Такие люди, как вы… на воле нужны.
— Вот и я так думаю, — согласился тот.
— Так что, сегодня как обычно? — пятясь назад, уточнил сержант.
— Да, — коротко ответил хозяин камеры.
— Отлично, — потирая ладони, проговорил сержант, — вот ребята обрадуются.
Сержант имел в виду других охранников.
Как только сержант закрыл за собой дверь, Павел Константинович потер правой рукой грудь… Ему было больно… Но не рана его беспокоила. На нем благодаря врожденному здоровью и лекарствам, которые передали ему оставшиеся на свободе друзья, заживало все как на собаке… Физическую боль он умел терпеть, а если очень надо, и нейтрализовать. Другая, более жестокая, боль выворачивала его наизнанку. Всегда он правил судьбой, а не судьба им. Привыкший к свободе, комфорту, роскоши, он должен гнить в этой крысиной норе… Он, человек, без одобрения которого в городе не происходило ничего… Он, человек, строивший далеко идущие планы…
Стон вырвался из его груди.
Все его планы скомканы… разрушены… уничтожены… И теперь он должен общаться с этой тупоголовой мразью…
Дубак с омерзением посмотрел на дверь, за которой скрылся сержант.
А виной всему кто?! Плебей!.. Недоумок!..
Дубак заскрипел зубами.
Но уже сегодня он будет на свободе… Уже сегодня он… И тогда многие будут плакать кровавыми слезами… Но этого… он убивать не будет — он будет тянуть из него жизнь, точно ниточку разматывать, — медленно, с наслаждением. Но прежде…
Дубак резко оборвал свои мысли и с опаской огляделся, как бы опасаясь, что кто-то может их услышать. Затем медленно подошел к сумке, осторожно открыл ее…
