Александр Днепров - Настоящий покойник
Паша сосредоточенно смотрел на меня.
— Как тебе кажется, Владик, о чем я сейчас думаю?
«А хрен его знает, о чем ты, придурок, думаешь».
Вслух же я произнес:
— Не знаю.
— Я думаю… кого из вас первым на тот свет отправить? Тебя или ее?
— А может, придем к консенсусу?
Паша улыбнулся.
— Мне нравится, что ты еще способен шутить. С юмором у тебя всегда нормально было.
— Вопросик есть.
— Ну, давай свой вопросик, — милостиво разрешил Паша.
— Зачем все это?.. Неужели тебе мало крови?! Может, хватит, а?!
— А вот с вами двумя покончу, соберу свои денежки — и в края заморские…
— Думаешь, тебе позволят уйти?
— А кто спрашивать будет? Хм… — пренебрежительно хмыкнул он. — Ты сейчас, друг мой, не обо мне, а о себе думай… Ведь просто так я тебе умереть не дам. — В голосе Дубака появились нотки, не предвещавшие нам с Басей ничего хорошего. — Легкой смерти не жди… Сначала я тебе маленько больно сделаю… Потом, пока ты будешь мучиться физически, я потерзаю твою душу — дамочку поразвлекаю… Потом снова тебя… Потом снова дамочку… — Теперь он говорил хрипло, глаза его болезненно блестели, щеки покрылись нездоровым румянцем…
— Ты, Паша, больной, тебе лечиться надо, — выдавил я из себя.
— Все, хватит, поговорили, — прохрипел он.
— Почему же? Мне спешить некуда — могу еще поболтать… Хочешь, я тебе свою автобиографию расскажу… со всеми подробностями?
Он не хотел. Пожирая меня ненавидящим взглядом, он стал медленно подходить ко мне.
— Мормон, лезвие, — не отводя от меня взгляда, проговорил он. Тот молча сунул свою лапу в карман плаща и извлек из него пачку лезвий. — Знаешь, что я с тобой делать буду? — дрожащим от возбуждения голосом спросил Паша. Я промолчал. — Мо-олчи-иш-шь… па-адл-ла-а, — зловеще прошипел он. — Ты же у нас умный… был, — зачем-то добавил он. Я ведь пока еще есть. — Значит, знаешь, что такое «тысяча порезов».
«Етги твою через коромысло!» — мысленно выругался я, хотя самое время было приступать к молитве. Да, я знал, что такое «тысяча порезов» — это старая китайская пытка: тонким лезвием человеку делают многочисленные надрезы… Боль невыносимая, но самое плохое то, что кровь вытекает по капельке, а не сразу, и кто его знает, сколько пройдет времени, прежде чем человек умрет.
Паша подошел ко мне и сделал первый надрез немного выше левого соска. Я чуть не взвыл.
— Ну как? — садистски улыбаясь, спросил он.
— У-ух… — только и ответил я.
— Я так понимаю твой ответ, что тебе понравилось.
— По-ошше-ел ты… — сквозь зубы процедил я.
— Грубишь?! — Он медленными движениями, выдерживая паузы, сделал еще несколько надрезов. Я сжал зубы, стараясь не стонать. Теплые капельки крови смешивались на моем теле с выступившим холодным потом.
— Я-a… тебя… Па-ашш-а… лично пристрелю, — последние слова я, собрав силы, выговорил четко и внятно. Паша улыбнулся. Он был бледен, точно сама смерть.
— Отдохни немного, — прошептал он, наклонясь почти к самому моему уху, и подошел к Басе. — Ну что, тварь спидная?..
— Я здоровая, а тварь… ты… — зло ответила Бася.
Лица Пашиного я не видел, так как он стоял ко мне спиной, но могу поклясться, что он удивился.
— Откуда знаешь?
— Этот сказал. — Девушка скосила глаза в сторону рыжего.
— Зря сказал… — каким-то безразличным тоном проговорил Паша и… неожиданно резанул Занозу лезвием по шее. Кровь из перерезанной артерии брызнула фонтаном. Рыжий схватился руками за горло, пьггаясь остановить кровь, но все его усилия были напрасны. Захрипев, он свалился на грязный пол цеха. — Зря сказа/i, — равнодушно повторил Паша, и больше рыжий для него не существовал. — Ну, если знаешь, что не больная, тем лучше… — здоровенькой помирать грустнее небось?
— А я помирать пока не собираюсь. — В голосе Баси неожиданно послышались радостные нотки.
Как оказалось, это уловил не только я. Паша разжал пальцы, лезвие упало на пол, и вдруг, выхватив пистолет, он одним прыжком оказался за спиной у Баси, приставив пистолет к ее голове. Хотя еще никого нигде не было видно, Пашин звериный инстинкт сказал ему об опасности.
— Всем на пол! — эхом прокатилось по пустынному помещению. — Руки за голову! — В помещение ворвалась толпа одетых в камуфляж и маски, вооруженных автоматами людей. Среди них мелькали и мои ребята. Все, кто до этого находился в помещении, оказались окруженными плотным кольцом. — Оружие на пол! Сами мордами вниз! Дубак, отпусти девушку! — на одном дыхании проговорил голос.
Все бросили оружие и легли. Все… кроме Паши.
— Мне терять нечего… кто шелохнется… девке конец… — громко сказал он.
Я почувствовал прикосновение чьих-то рук. Это были Князь и Горыныч. Меня аккуратно сняли с крюка и перерезали веревку. Кровообращение восстановилось, и я ощутил покалывание в кистях. Постепенно к пальцам возвращалась подвижность. Чтобы ускорить процесс, я стал усиленно их сжимать и массировать.
В помещении воцарилась тишина. Все чего-то ждали. Паша, прикрываясь Басей, стал пятиться назад.
— Дубак, не дури, все равно не уйдешь, — говорил командир «масок».
— Я ее застрелю, — коротко ответил он.
— Тогда и сам подохнешь.
— Я в тюрьму не ся-аду… понял?!
Я медленно завел правую руку за спину и несколько раз сжал и разжал кулак. Князь понял, чего я хочу, и очень медленно и незаметно вложил в мою руку пистолет.
— Там все нормально, — прошептал он. Это означало, что патрон в стволе, а предохранитель снят.
Я вынес руку вперед и прицелился Паше в лоб.
— Тебе что, придурок, больше всех надо? Брось ствол! — Паша начинал нервничать.
— Брось ее. Тебе же я нужен, — теша себя надеждой, сказал я. Паша молчал. Тогда я предпринял другой ход: — А давай с тобой раз на раз. Кто кого. — Во взгляде Паши появилась заинтересованность.
— Согласен, но мне нужна гарантия, что, если я ее отпущу, мне не сделают дырку во лбу.
— Если ты ее отпустишь, зачем тебе дырку делать? Логично? — Паша кивнул. Я повернулся к командиру. — Это моя драка, — твердо заявил я. — Дайте своим команду не вмешиваться. — Командир колебался. — Я вас очень прошу…
— Черт с тобой, — махнул он рукой. — В конце концов, это даже интересно. Подберите все это… — Он показал рукой на лежавших на земле. — А эти пусть сами разбираются… Пока, — все же добавил он.
Оказавшись на свободе, Бася подскочила ко мне.
— Не смей!.. Слышишь… Не смей, я… — Закончить она не успела: прогремевший выстрел оборвал ее на полуслове.
Он все-таки выстрелил, успел подумать я и… почувствовал боль в груди. Из последних сил я старался удержать ставшее внезапно тяжелым тело Баси. «За что же ее?!» — это была последняя моя мысль, потом перед глазами у меня все поплыло, и я куда-то провалился.
Паша в тюрьму не пошел.
Прошел месяц.
Я, заштопанный, живой и почти здоровый, сидел в своем любимом кресле. Паша не захотел в тюрьму. Но перед смертью он решил еще раз ударить меня… Убить еще одного близкого мне человека. Он, правда, не знал о моем отношении к Басе, но прекрасно понимал, что само сознание того, что из-за меня погибла молодая красивая девушка, будет мучить меня очень долго… А может быть, всегда. В совокупности с остальными смертями, в которых я винил только себя… Как жить с такими мыслями?! Впору головой в петлю. Когда я лежал в больнице, ко мне пришла жена Никиты с детьми… Она ничего не сказала. Просто стояла, смотрела на меня, а в глазах та-акая боль!.. Потом она ушла. А ее боль осталась. Осталась во мне. Перемешавшись с моей собственной, она сверлит меня до сих пор. Одно радует… Бася выжила…
Сейчас она лежит в комнате и смотрит телевизор. А я?..
Что нужно уставшему мужчине?
Удобное кресло под зад, холодное пиво в желудок, курносый барбос на колени… И любимая женщина в постель!
А контору я закрываю — это я решил окончательно.
Примечания
1
Р э н — производное от Райн — rhino сокращенное от ihinoceros (англ.) — носорог. (Прим. автора.)
2
Седьмой отдел — работники данного отдела занимались только наружным наблюдением и ни при каких обстоятельствах не имели права себя рассекречивать. (Прим. автора.)
3
Кататония — шоковое состояние, характеризующееся полной неподвижностью.
