Ричард Старк - Ограбление; Мафия; Лимоны никогда не лгут

— Каким образом? Чими вяло ухмыльнулся:

— Она и мне себя предлагала тоже раз или два.

— Вранье!

Но они оба проигнорировали вопль женщины. Тогда Паркер предложил:

— Я приведу его в чувство!

— Нет! Ты смоешься. И как можно скорее! Будет лучше, если мы останемся с ним одни, тогда мне легче будет говорить с ним. Так до него лучше дойдет.

— Ты и в самом деле собираешься открыть ему глаза?

— Клянусь, Паркер!

— Ну ладно! — Паркер положил дробовик на пол.

Чими спросил:

— Не хочешь ли ты прихватить с собой эту суку до города? По моему разумению, ей тоже следует оказаться подальше отсюда до того, как Кент начнет прислушиваться к моим словам.

— Полагаю, она может дойти и пешком.

— Думаю, ты прав: она вполне сможет и на своих двоих. Чими повернулся и посмотрел на женщину. — Пора тебе топать отсюда, — предложил он. — Если Кент захочет убить тебя, я пальцем не шевельну, чтобы остановить его.

— Ты же принял тогда мое предложение… ты, сволочь завопила она на Чими.

Тот повернулся к ней спиной и обратился к Паркеру:

— Тебе, пожалуй, тоже пора. Огорчен, что из–за этой стервы все пошло наперекосяк.

— Мы еще увидимся.

Паркер поставил свой чемодан на заднее сиденье машины. А женщина после минутного замешательства вышла из гаража и направилась к дому. Паркер подал задом автомобиль, обволакиваемый последними закатными лучами, развернулся, увидел блеск оранжевых волос в окне гостиной и покатил прочь по выбоинам дороги, медленно и осторожно преодолевая ухабы и колдобины. Обивка сидений была в жалком состоянии, коврики на полу расползались на куски, краска была поцарапана, но движок ровно урчал, и «олдс» рванул вперед, когда он нажал на акселератор. Паркер зажег сигарету, отрегулировал поудобнее положение сиденья и направился на север, прочь из Джорджии.

Глава 2

Оператор потребовал с него двадцать пять центов. Паркер опустил монеты, после чего телефон на некоторое время умолк. Небольшой вентилятор с резиновыми лопастями вращался почти на самом верху кабинки, но толку от него было мало. Паркер попробовал чуть приоткрыть дверь — и вентилятор тут же вообще прекратил работу. Он опять прикрыл дверь, оставив лишь маленькую щель, и вентилятор нехотя начал лопатить воздух. Телефон стал щелкать в такт проглатываемым монеткам, затем щелканье смолкло и раздались долгие гудки. После четвертого в трубке ответил мужской голос. — Я стараюсь связаться с Арни Ла–Пойнте, — сообщил Паркер.

— Говорите.

— Это Паркер. Я хочу, чтобы ты передал Генди Мак–Кею от меня сообщение.

— Не уверен, что увижу его.

— Если увидишь.

— Ну, если увижу, то, конечно, передам.

— Если у него сейчас ничего нет на руках, то я хотел бы встретиться с ним у Мадж в Скрэнтоне в следующий четверг.

— Кого ему там спросить?

— Меня, Паркера.

— В какое время в четверг?

— В следующий четверг. Не в этот!

— Понял. В какое время?

— В девять часов.

— Утра или вечера?

— О Боже! Конечно, вечера.

— Если увижу его, то передам.

— Благодарю!

Он повесил трубку, и монеты забренчали где–то глубже в коробке телефона. Паркер вышел из телефонной кабины, находившейся в аптеке. Аптека была на самых задворках Индианаполиса и слишком далеко от центра города, чтобы могла себе позволить иметь автостоянку. Голубой «олдс» поэтому притулился здесь же, уткнувшись носом в оштукатуренную стену здания.

Паркер водил «олдс» вот уже четыре дня, и машина работала отлично. Он сел за руль и подал тачку с импровизированной стоянки. Теперь он уже углубился на север — и хотя солнце светило ярко, воздух был прохладным. Теперь Паркер направлялся на восток по скоростному шоссе в сторону Клермонта, и между Клермонтом и Броунсбургом свернул на небольшую дорогу, поблекший дорожный знак на которой сообщал, что близок «Кемпинг для туристов». Местность была ровной, но густо заросшей лесом, и он, по сути дела, едва ни врезался в дом, прежде чем заметил его. Паркер вывернул руль и припарковал машину сбоку жилища.

Это был большой, выкрашенный белой краской дом, наверное, еще несколько лет тому назад. Окна–фонари выступали вдоль стен, лишенные каких–либо архитектурных украшений, словно некие наросты. Крыльцо широкое, со столбиками–опорам в стиле рококо. На двери второго этажа шевельнулась занавеска, и все опять замерло.

Паркер выбрался из «олдса», направился к фасаду дома поднялся на крыльцо. Маленький, лысый человечек в белой рубашке, серых штанах с темно–голубыми подтяжками появился возле занавешенной двери и, прищурившись, поглядел на него. На лбу у человечка красовались очки в проволочной оправе, но он не потрудился опустить их, чтобы получше разглядеть приезжего, а просто щурился.

Пластическая операция, к которой прибег однажды Паркер, в то время показалась ему неплохой идеей, но теперь это вызывало немало осложнений: его никто больше не узнавал. Вот и теперь он, остановившись на крыльце, сказал:

— Я ищу комнату.

— Огорчен, — ответил лысый, — но кемпинг уже набит под завязку.

Паркер взглянул поверх его головы. Над дверью пробивался свет того причудливого оттенка, который наводил на мысль о зажженной лампе. И он тихо произнес:

— Вижу, ты привел ее в порядок.

— Что я сделал? Что?

— Прошлый раз, когда я был здесь, — объяснил Паркер, — Эди Хилл напился, бросился за своей девчонкой и разнес выстрелом эту лампу к чертям собачьим. Помнишь?

Теперь лысый мужик опустил очки на нос и уставился Паркеру в лицо.

— Что–то я вас не припоминаю, — вымолвил он.

— Однажды, когда Ским был здесь, — огорошил его Паркер, — он зарыл банку с заначкой неподалеку отсюда. Если ты не искал ее, можешь это сделать сейчас. Он мертв.

— Знаете, кого мне напоминает ваш голос?

— Паркера, — подсказал незнакомец.

— Будь я проклят, если это не так! Внутри дома раздался еще один голос:

— Пригласи этого джентльмена войти, Бегли.

Бегли открыл занавешенную дверь:

— Может быть, вы соблаговолите зайти?

Паркер зашел и увидел при входе в зал мужчину. Он держал в руках пушку, но в этот момент никуда особенно не целился.

— Привет, Жако! — обратился к нему Паркер. Жако мусолил жвачку и тут же отозвался:

— У тебя передо мной преимущество, приятель. А я вот что–то никак не припомню твое имя.

— Паркер.

— Брешешь.

Бегли, подавшись вперед, чуть ли не вплотную приблизил свое лицо к Паркеру и удивленно произнес:

— Нет, теперь вижу… погоди–ка минуту. Жако. Будь я проклят, если это не Паркер! Да над ним просто сотворили одну из тех работенок по переделке лица, вот и все!

— Ну да? — Жако нахмурился, продолжая жевать жвачку. — Окей, а кто был с тобой в деле, когда брали Форт–Вэйн тогда, в сорок девятом?

— Ты и был.

— Точно. Нас было двое?

— Бобби Гонзалес сидел за рулем. Джо Шир работал с сейфом. На стреме стоял мужик по имени Фазей, или что–то вроде этого. Он еще попытался смыться с добычей, и ты гнался за ним до озера Мичиган и там с ним разделался.

— Где мы прятались после?

— В лагере для трейлеров в окрестностях Госхена. Теперь этого лагеря больше нет. — Паркер повернулся к Бегли:

Давай присядем. Надо поговорить. И с тобой тоже. Жако.

— Я еще не удовлетворен, — возразил Жако.

— Тогда катись к дьяволу! Тот засмеялся:

— Может, ты Рональд Рейган и ФБР в придачу? Почем мне знать?

— Ты боишься пушек. Жако, поэтому никогда не держишь патрон в патроннике. Тебе приходится дважды нажимать на спуск, прежде чем произвести первый выстрел, по этому у меня перед тобой преимущество. Убери свою пушку или я отниму ее у тебя.

Бегли засмеялся и сказал:

— Никто, кроме Паркера, не смог бы так быстро нахамить людям.

Жако спрятал пистолет в куртку; он выглядел рассерженным.

— Настанет день, Паркер, — объявил он, — когда мне придется проверить твои слова на деле. Увидим, так ли ты крут как говоришь.

— Может, и не настанет, — возразил Паркер, проходя мимо него в зал, где стояли диван и три кресла–качалки. Он подвинул к себе одно из них, уселся и заявил: — В любом случае я хочу поговорить.

Двое других вошли и тоже сели. Бегли спросил:

— Тебе сейчас нужна крыша?

— Нет! Понадобится только через пару недель.

— У тебя что–то наклевывается? — поинтересовался Жако. — Может, нужна помощь?

— Нет! Хочу поведать вам одну историю. — Паркер быстро ввел их в курс дела, рассказав о своих неприятностях с синдикатом. Жако восседал с невозмутимым видом, жуя жвачку. Бегли слушал с восхищением, и было видно, как часто моргали его глаза за стеклами очков.