Джеймс Чейз - Ухо к земле. Миссия в Венецию. Удар новичка
— Но как? — возразил Террелл. — Окажись при нем ожерелье Эсмальди — дело другое, но ведь оно пропало. Мы проверили все депозитные сейфы в городе, искали повсюду... никакого результата.
— Плевать мне на ожерелье, — сказал Уоррен. — Он мог отослать его почтой... мог засунуть куда угодно. Важно другое: он дрался с миссис Льюис... у него царапины на руках. Он пытался сжечь окровавленную рубашку, но вашим людям удалось установить, что кровь на ее остатках соответствует группе крови миссис Льюис.
— У него та же группа, — напомнил Террелл.
Уоррен откинул голову назад. Его прищуренные глаза смотрели на капитана испытующе и враждебно.
— Вы что, держите сторону этого головореза, Террелл? — спросил он угрожающе. — С моей точки зрения, это выглядит именно так.
Террелл был слишком опытен, чтобы подобное замечание могло его смутить, однако он еще раз напомнил себе об осторожности.
— Ничего подобного, господин прокурор. Я только хочу предупредить, что тех доказательств, которыми мы располагаем, недостаточно, чтобы обосновать в суде обвинение в убийстве.
Уоррен потер подбородок мясистой рукой и улыбнулся. Это была нехорошая улыбка.
— Это вы так думаете. А теперь напомню вам: дело веду я. Я сумею обосновать обвинение. Мне нужно поговорить с этой женщиной... Гаммрич. Пусть ее сейчас же приведут сюда!
Через час высокая, длиннолицая женщина в полицейской форме ввела Марту во внушительный кабинет Уоррена. Прокурор отослал ее небрежным жестом, велел подождать за дверью. Когда та вышла, он повернулся к Марте, которая стояла перед ним, трясясь, словно желе, с покрасневшими от слез веками и нестерпимо голодная. Три дня на отвратительной тюремной еде сломили ее дух, как ничто другое.
Уоррен оглядел ее с отвращением — он не терпел толстых женщин. Тем не менее он изобразил улыбку и указал на кресло.
— Миссис Гаммрич? Садитесь. — Он выбрал в ларце сигару и отрезал кончик золотой гильотинкой.
Марта шлепнулась в кресло. Ее маленькие испуганные глазки метались по комнате как пойманный грызун, обследующий свою клетку.
Раскурив сигару, Уоррен заговорил:
— Здесь у меня ваше досье. — Он постучал ухоженным ногтем по кипе бумаг. — Пять лет за кражу драгоценностей... а теперь еще и это. — Он наклонился вперед и пытливо посмотрел в лицо Марты. — Имейте в виду, миссис Гаммрич, это ваше прошлое повлияет на решение присяжных. Я мог бы потребовать для вас десятилетнего заключения.
Марта вся сжалась. Ее жирное тело затряслось мелкой дрожью. Десять лет этой ужасной пищи! Теперь она горько жалела, что таблетки, о которых она нахвасталась Генри, всего лишь выдумка.
Уоррен пыхнул сигарой, окружив себя венчиком пахучего дыма.
— С другой стороны, я мог бы убедить присяжных отнестись к вам снисходительно. — Он ткнул сигарой в сторону Марты. — При аресте вы сказали, что Робинс убил миссис Льюис. Откровенно говоря, меня интересует только это. Я хочу добиться его осуждения за убийство. Если вы готовы дать показания против него, я могу обещать вам три года вместо верных десяти. Решайте сами. Вы готовы стать свидетелем обвинения?
Марта не колебалась ни секунды.
— Да, — сказала она.
Фланирующей походкой Стив Хармас вошел в приемную и улыбнулся Пэтти Шоу.
— Как тебе мой красивый загар? — осведомился он. — Не будь я респектабельным семейным человеком, поцеловал бы тебя.
— Приятно слышать, — откликнулась Пэтти. — Очень жаль, он если тебе так приспичило с кем-нибудь поцеловаться, заходи в берлогу и поцелуй медведя. — Она повела своими хорошенькими глазкам в сторону двери. — Он как раз в подходящем настроении.
Хармас пожал плечами.
— Не беспокойся, милая Пэтти. Я хочу попросить тебя об одном одолжении. На той неделе мы с Мэксом поспорили на счет твоего роста. Встань на секундочку. Я только хочу убедиться.
Пэтти захихикала.
— Старый фокус. Я встану, а ты ущипнешь меня за то самое место. Ступай, Мэддокс ждет.
— Миссис Шоу, мне кажется, вы становитесь чересчур искушенной особой, — сказал Хармас с шокированным видом. — У меня и в мыслях не было ничего подобного.
— Нашел ожерелье?
Хармас опустился в кресло для посетителей.
— Нет.
— Что же это такое, черт побери! — грозно спросил Мэддокс. — Нам подали иск. Я ведь тебе говорил...
Хармас поднял руку. Достав из кармана конверт, он протянул его через стол.
— Сначала прочтите, поговорим потом.
Фыркая и ерша волосы, Мэддокс прочел отчет Хармаса. Потом он прикурил сигару от дымящегося окурка и откинулся на спинку кресла.
— Мне наплевать, кто убил Лизу Льюис, — сказал он. — Меня интересует только ожерелье. Его надо найти. Ладно, Льюис спутался с вьетнамкой. Вы с Терреллом думаете, что он подготовил убийство жены. Все это меня не интересует. Ты считаешь, что ожерелье у Льюиса... это уже интересно. Возвращайся туда и возьми с собой столько людей, сколько тебе понадобится. С этого момента не спускать глаз с Льюиса и его вьетнамской потаскушки. Может статься, у нас не будет другого шанса вернуть ожерелье. Но если мне придется платить, все в этом офисе, включая тебя, получат на орехи. Я ясно выражаюсь?
— Ясней некуда. Ладно, положитесь на меня.
Выйдя из кабинета, Хармас застал Пэтти в тот момент, когда она наклонилась над ящиком картотеки. Услышав ее пронзительный визг, Мэддокс поднял голову и нахмурился.
Пока она искала, чем бы потяжелее запустить в Хармаса, тот был уже на полпути к лифту.
Спустя три дня после поездки в ресторан Гарри позвонил Тане, прося встречи.
— Хорошо, — сказала она. — В нашей квартире, в три.
Ее голос звучал безжизненно, и Гарри встревожился.
— Что-нибудь случилось? — спросил он с беспокойством, но Таня повесила трубку. Гарри почти не спал за последние дни, мечтая о ее гибком прекрасном теле.
Гарри отпустил Хельгар, пообещав ей выдать десять тысяч, как только завещание войдет в силу. Выслушав его, она ограничилась легким кивком головы и лишь жесткий враждебный взгляд выдавал ее отношение к нему. Избавившись от нее, он почувствовал облегчение. Он уже договорился о продаже дома, предупредив То-То и остальную прислугу о предстоящих переменах. К его досаде, они восприняли новость без всякого огорчения. То-То заявил, что уже получил устраивающее его предложение и поэтому уходит в конце недели. Он тоже смотрел на Гарри холодно и неприязненно.
Не зная, что Хармас следит за ним, Гарри поехал к Тане. Обычно она выбегала навстречу и бросалась на шею, но теперь никто не ответил на звонок. Нахмурясь, он открыл дверь своим ключом.
— Таня?
— Я здесь, — голос донесся из спальни.
Он открыл входную дверь и, миновав гостиную и короткий коридор, толкнул дверь спальни.
Таня в белом халатике сидела перед зеркальным туалетом и подпиливала ногти.
Когда Гарри вошел, она с бесстрастным видом подняла голову.
— Здравствуйте, Гарри.
О, боже, подумал он, все еще дуется. Он хотел ее, хотел лежать в ее объятиях, чувствовать, как ее тело отвечает ему, но по выражению черных, чуть раскосых глаз понял, что сегодня об этом нечего думать.
Его охватили разочарование и злость.
— Что-нибудь случилось — спросил он, закрывая дверь.
Таня отвела взгляд.
— Ты хочешь заниматься любовью? — спросила она тихим безжизненным голосом.
— Таня! Что с тобой?
— Ты хочешь заниматься любовью? — повторила она.
Его подмывало швырнуть ее на кровать и овладеть телом, о котором он столько мечтал, однако он сдержался.
— По-твоему, мне нужно от тебя только это? Таня... я люблю тебя! В чем дело?
Он присел в ногах постели, с тревогой глядя на нее.
— Любишь? Ты любишь меня? — Таня отложила пилку, встала и направилась к двери.
— Я хочу поговорить с тобой. Пожалуйста.
Бессильно опустив руки вдоль тела, она медленно пошла в гостиную.
— «Еще новости!» — сердито подумал Гарри, жалея, что она ушла из спальни. В постели, в его объятиях, она наверняка оттаяла бы. Черт возьми, он упустил свой шанс!
Войдя в гостиную, он увидел, что она сидит в большом кресле, кутаясь в халатик.
— Садись, — она указала на кресло поодаль от себя.
— Что все это значит, Таня?
Гарри неохотно сел. Ему не удалось скрыть прозвучавшее в его голосе раздражение.
— Я хотела поговорить с тобой... о нас. Ты сказал, что потеряешь все деньги, если женишься на мне.
«Так вот в чем дело», — подумал Гарри. А ему-то казалось, что это дурацкое препятствие позади.
— Да, дорогая, — сказал он, — здесь ничего не изменишь. Но у меня будет много денег, мы будем так счастливы вместе. Я смогу дать тебе все, чего ты пожелаешь... только скажи.
— Но ты обещал жениться на мне, если станешь свободным.
В нем вспыхнуло гневное желание крикнуть ей: «И ты вообразила, будто стоишь двухсот миллионов? Дура! Ни одна женщина столько не стоит!». Но он сдержался и промолчал.
