Джеймс Чейз - Миссия в Венецию

Джеймс Хедли Чейз

Миссия в Венецию

(Дон Миклем — 1)

Миссия в Венецию

(переводчик: Г. Сергеев[1])

1

Мариан Ригби, высокая брюнетка, одетая в серый костюм и красный берет, быстро шла по выложенной брусчаткой улице Арпер Брук Мьюз. По обеим сторонам этой улицы расположились гаражи, в которых стояли «роллс-ройсы», «бентли» и «даймлеры», чьи владельцы жили поблизости. Рядом с гаражами находились квартирки шоферов, которые тратили массу времени на то, чтобы мыть, чистить и полировать свои чада.

В конце улицы, прямо в тени американского посольства, располагался дом в два этажа. Его белые стены, зеленые ставни и разноцветные цветочные горшочки в окнах привлекали внимание прохожих. Этот дом принадлежал богатому американцу Дону Миклему, чье имя постоянно появлялось на страницах газет в разделе светской хроники. Мариан Ригби была личной секретаршей Дона Миклема.

Этим утром она пришла раньше обычного: Дон Миклем уезжал сегодня в Венецию. Там у него был дворец, и Дон хотел отдохнуть немного, катаясь на гондоле и слушая чудесные песни, которыми все еще славится Венеция.

Пока Мариан стояла перед дверью дома двадцать пять «а» и разыскивала в кармане ключ, шофер, мывший забрызганный грязью «роллс-ройс», оставил свое занятие и приложил два пальца к фуражке.

— Доброе утро, мисс Ригби, — сказал он, осклабясь.

— Доброе утро, Гарри, — ответила Мариан и слегка улыбнулась в ответ, но шоферу показалось, что ее улыбка осветила всю улицу. Мариан нравилась ему. Они виделись каждое утро, и каждый раз он старался переброситься с ней хоть парой слов.

Наконец девушка нашла ключ и исчезла в доме. Шофер глубоко вздохнул.

«Повезло же этому Миклему, что у него работает такая классная девчонка, — думал шофер, снова принимаясь за свое дело. — Если пораскинуть мозгами, этот янки, должно быть, родился под счастливой звездой. Говорят, после смерти папаши ему досталась чертова уйма денег, дворец в Венеции да еще роскошные апартаменты в Нью-Йорке. Этот милый домик в Лондоне, кстати, тоже не так уж плох... — Гарри направил струю из шланга на капот «роллс-ройса», и его мысли приняли другое направление. — Если бы все американцы были такими, как этот Дон, можно было бы не заботиться, как жить дальше. Он замечательный парень! Всегда имеет в запасе приветливое словечко, когда проходит мимо, и не задирает нос. А эта девчонка, его секретарша, думает только о себе. Правда, мистеру Миклему не надо тревожиться о том, чтобы заработать себе на жизнь, но и праздников у него тоже никогда не бывает. В половине шестого он уже выезжает куда-то. Пойди поищи другого такого, кто спал бы так мало. И правда! Если бы я жил так, как он, то уже через неделю отдал бы концы. — Шофер распрямился и взглянул на дом. — А его знакомые! Все — известные люди. Только вчера вечером был министр внутренних дел и американский посол. В предыдущий вечер — герцог, как там его... А, неважно». — Гарри любил читать в газетах светскую хронику, и лица этих людей были знакомы ему по фотографиям.

Вода из шланга била прямо на асфальт, а шофер пытался представить себя владельцем пяти миллионов фунтов. Конечно, первым делом он взял бы себе на службу эту куколку Мариан Ригби... Но, поразмыслив как следует, Гарри решил, что его жизнь тоже не так уж плоха, кроме того, забот у него гораздо меньше, а крошка, с которой он заговорил вчера вечером в кино, ничуть не хуже этой гордячки Мариан.

Мариан Ригби сняла берет, посмотрелась в зеркало и стремительно вошла в кабинет Дона Миклема.

Кабинетом служила большая, но уютная комната со множеством книг, глубоких кресел, великолепных ламп, бухарским ковром и громадным столом из красного дерева, на котором стояли пишущая машинка и магнитофон.

Дон Миклем удобно устроился в одном из кресел. Он держал на коленях письмо, которое нетерпеливо пробегал глазами. Его волевое загорелое лицо засияло, когда Мариан вошла в кабинет.

Дон Миклем был высокий — добрых метр девяносто — брюнет с фигурой боксера тяжелого веса. Тонкий шрам в виде буквы «Z» на правой щеке и тонкие черные усики придавали ему устрашающий вид. Одет он был в темно-коричневый пуловер и несколько яркие, на взгляд Мариан, брюки для верховой езды.

На маленьком столике рядом с креслом поднос с чашечкой из-под кофе, стаканом недопитого апельсинового сока и остатками тостов. Видно было, что Дон Миклем только позавтракал.

— Вы уже здесь? — улыбнулся он и, сложив недочитанное письмо, бросил его на стол, после чего взял сигарету, зажег ее и благосклонно посмотрел на секретаршу. — Вы хорошеете с каждым днем. Это новый костюм?

— Я уже надевала его вчера и позавчера, — ответила Мариан, после чего подошла к столу и привычными движениями принялась сортировать письма. — Ваш самолет отбывает в двенадцать. У нас только два с половиной часа, а дел невпроворот.

— Моя дорогая девочка, — сказал Дон. — Этот факт мне хорошо известен. Не успел я вернуться с прогулки, Черри уже начал издеваться надо мной. Когда-нибудь он сведет меня с ума. Не знаю почему, но каждый раз, когда я уезжаю вы и Черри создаете атмосферу путаницы и паники. Можно подумать, что опаздывать на самолет — мое хобби! Два с половиной часа! За это время Наполеон побеждал в очередной кампании.

— Но вы не Наполеон, — сказала Мариан сухо. — Это уже стало дурной традицией: перед вашим отъездом всегда происходит что-нибудь неожиданное, и приходится все откладывать. Но я твердо решила, что сегодня во что бы то ни стало вы будете на аэродроме за десять минут до посадки.

Дон застонал:

— Боже, какое счастье, что я целый месяц пробуду в Венеции. Я никуда не стану спешить, а весь этот месяц проваляюсь в постели. Во всем этом лишь один минус — я должен взять с собой Черри. К сожалению, без него мне не обойтись. А он, конечно же, не даст мне отдохнуть как следует. Его педантизм становится иногда просто невыносимым!

— Дон Миклем искоса взглянул на секретаршу: она как раз вскрывала очередной конверт. — Что вы станете делать, пока меня не будет?

— Я прежде всего хорошенько отдохну, — ответила Мариан. — Последние два месяца были для меня несколько утомительны.

— Да, это верно, вы были слишком загружены работой, — сказал Дон Миклем и с трудом подавил зевоту. — Я приму душ и переоденусь. Потом мы поработаем над письмами. Кроме этого, кажется, нет ничего срочного?

— Вы очень хорошо знаете, что работы еще достаточно, — ответила Мариан терпеливо. — Вы должны еще сделать четыре звонка. Помимо этого, вы собирались дать этой мисс Герберт обещанное рекомендательное письмо к мистеру Але-велину.

— Она недолго будет называться «эта мисс Герберт», — усмехнулся Дон. — Она очень миленькая девочка.

— Она не имеет никакого представления о радио, — презрительно сказала Мариан.

— У нее восхитительные ноги. Старый Алевелин будет в восторге. Кроме того, он тоже мало смыслит в радио. Они составят хорошую пару.

— Леди Стенхоп напоминает, что ее сын тоже будет в Венеции. Она надеется, что вы увидитесь, — сказала Мариан несколько раздраженно и оторвала взгляд от только что распечатанного письма.

— Она должна знать, что, если я его увижу первым, он едва ли найдет случай поговорить со мной. Напомните, пожалуйста, Черри, что для этого молодого человека меня нет дома, когда бы он ни заявился. Я не желаю с ним встречаться. А теперь я все же пойду переодеться. — Он встал. — Вы ведь надеетесь, что мы будем еще работать.

— Мы должны, мне кажется, — ответила Мариан.

Через десять минут Дон Миклем возвратился одетый в серый костюм, за ним тенью следовал Черри — его управляющий, слуга, мажордом и прочее, и прочее, един во многих лицах.

Черри имел весьма почтенный вид. В его облике сквозила прохладная сдержанность архиепископа. Это был высокий полный человек с лицом интенсивного розового цвета и основательным двойным подбородком, который трясся, когда его обладатель бывал раздражен. Это был слуга старой закваски. С тех пор как двадцатилетним пареньком поступил на службу к герцогу Уолсингему, он знал, что правильно, а что нет, и не колебался в случае необходимости высказать свое мнение. Черри никогда не оставил бы службу у герцога, но что же оставалось делать после того, как хозяин позволил черни за плату осматривать свой родовой замок, объясняя это слишком высокими налогами, которые ему было не осилить. Вид шатающихся по замку людей и бумаги от бутербродов, остающейся после таких посещений на подстриженных газонах, — это было слишком для Черри. Он упаковал свои вещи и заявил о том, что увольняется. Как работник он котировался очень высоко. Многие из знакомых Дона Миклема пытались его переманить, но безуспешно. Это не значило, что Черри всегда одобрял поведение хозяина. Совсем нет. Но даже герцог не мог предложить таких разнообразных поездок и таких неожиданных событий и, наконец, таких удобств, которые давала ему служба у Дона. Сегодня Черри вместе с хозяином должен был ехать в Венецию, в конце месяца — в Нью-Йорк, и к рождеству они снова вернутся в Лондон. А в январе Дон Миклем возьмет его в Ниццу. Черри любил поездки за границу. Кроме того, ему казалось, что вдали от него хозяин делался совершенно беспомощным. А миллионы Дона придавали Черри уверенности в себе.