Энтони Бруно - Плохие парни
Чиркнув первой спичкой, он уставился на крошечный язычок пламени и запел вместе с солистом:
– Да-вай... да-вай... да-вай... да-вай...
Он бросил спичку в шелковый гобелен на стене. Раздался хлопок, на мгновение заглушивший голос Ронетти. И вот уже вспыхнула вся стена, и языки пламени принялись лизать потолок.
Он бросил другую спичку в стену напротив, и пламя пошло по всему помещению, теперь загорелись уже оконные шторы.
– Да-вай... да-вай... да-вай... да-вай...
Он пустился в пляс.
Приплясывая, Поли помчался на чердак и, не заходя туда, принялся забрасывать его спичками, пока все чердачное помещение не начало походить на геенну огненную.
– Да-вай... да-вай... да-вай... да-вай...
Поли потеребил себя. У него уже капало с конца.
Вернувшись на первый этаж, он обошел по периметру все помещение, разбрасывая вокруг себя спички и принявшись уже петь в полный голос. У него перед глазами плясало пламя.
В конце концов, уже идя к выходу, он остановился, окинул взглядом дело рук своих, напоминая сейчас дирижера, зависшего над оркестром. Все было просто неописуемо.
– Да-вай... да-вай... да-вай... да-вай...
– Какого х...
Музыка внезапно оборвалась, потому что с головы у него сорвали наушники. Теперь он слышал ничем отныне не заглушаемые рев, и треск, и шипение пламени. Комната поплыла у него перед глазами, ноги оторвались от пола, он оказался при жат к стене, рубашка глубоко врезалась ему под мышки.
Тоцци глядел на него в упор. Упираясь кулаками ему в грудь... он прижал недомерка к стене. Ему давно хотелось подвесить кого-нибудь так, да непременно чтобы ноги не доставали до земли. Торторелла как раз годился для этого.
– Где Гунн? – заорал Тоцци. – И как его настоящее имя?
Торторелла заерзал, пытаясь вырваться.
– Еще раз спрашиваю! – рявкнул Тоцци. – А не скажешь, я швырну тебя в пламя и запру дверь.
Вылезшими на лоб глазами Торторелла уставился на массивную стальную дверь.
Тоцци не хотелось предоставлять Торторелле слишком много времени на размышления, поэтому он придвинул его поближе к огню, показывая, что шутить не намеревается и что выполнить угрозу большого труда ему не составит.
– Хочешь, ублюдок, заживо сгореть? Нет? Тогда отвечай: кто такой Гунн?
– Стив... Стиви...
Пробормотав имя, Торторелла продолжил судорожные попытки освободиться.
– А фамилия?
– Не знаю! Клянусь!
Сейчас он был похож не на маленького мужлана, а на клоуна. И для клоуна его рост был в самый раз.
Тоцци швырнул его, как куль с мукой, ножки Тортореллы мелькнули в языках пламени. Дым застилал помещение, переполнял легкие. Тоцци надеялся, что сумеет продержаться хоть чуть дольше, чем Торторелла.
– Фамилия?
Он поднял Тортореллу в воздух и швырнул еще раз.
– Пагано, – пролепетал недомерок.
А потом повторил еще дважды и громче, лишь бы утихомирить этого безумца.
– Где он? – заорал Тоцци. – Где мне его найти?
И вдруг в комнате что-то взорвалось, пол пошел ходуном, и Тоцци потерял равновесие. Хитрый недомерок первым поднялся на ноги и двинул Тоцци по яйцам.
Тоцци скрючился. Пагано, повторял он себе, пытаясь совладать с невыносимой болью. Кашляя, он распрямился. Стив Пагано. Теперь ему этого не забыть.
Он увидел, как Торторелла выскочил из задней двери, и, шатаясь и дыша в рукав, поплелся за ним. Он все еще кашлял.
Ночной воздух окатил его словно холодный душ. Он отчаянно закашлялся и никак не мог восстановить дыхание. Единственное, чего жаждало сейчас его тело, – это избавиться от набившегося в легкие дыма. Он услышал, как заводят мотор, и увидел изящный силуэт отъезжающего во тьму «кадиллака».
Но тут заскрежетали тормоза, и машина пошла задним ходом. Причем на скорости. Фары наезжали на него. Торторелла решил его прикончить.
Тоцци успел броситься в какой-то тупик. Он рухнул на кучу мусора, как раз когда «кадиллак» задом врезался во что-то твердое. Грохот оглушил Тоцци. Он почувствовал, как все вокруг него задрожало.
Опять заскрежетали тормоза. Поднявшись на ноги, Тоцци увидел, что «кадиллак» кружит по стоянке, устремляясь к выезду с нее. Тоцци достал автоматический пистолет, прицелился и выстрелил семь раз подряд.
Длинная машина промчалась мимо него, торопясь вырваться на улицу. Он выскочил из тупичка и побежал по стоянке. Как раз вовремя. Ему удалось услышать, как скрежещет по мостовой колесо со спущенной шиной. Так Торторелла далеко не уедет. По крайней мере, его задержит дорожная полиция. А разбитые задние фары и следы в тупичке способен связать любой дурак, и это поможет обвинить Тортореллу в поджоге. Вот и хорошо.
Тоцци оскалился, как оборотень, ему все еще с трудом дышалось. Стреляй по покрышкам, с удовлетворением подумал он. Этого ему тоже всегда хотелось.
Но тут раздался вой сирен, и Тоцци устремился к своему «бьюику». Ему вовсе не хотелось столкнуться сейчас с пожарными и с полицией.
Глава 18
Библиотекарь Хайес, сидя у себя за столом в архиве, сличал данные картотеки с теми, что уже были введены в компьютер. Гиббонс наблюдал за ним, сидя в соседней клетушке. На столе у Хайеса были сладкие орешки и чашка кофе, и время от времени он съедал орешек-другой, наклоняясь вперед, чтобы не испачкать сахарной пудрой ни себя, ни поверхность стола. Орешки он не глотал, а растягивал удовольствие, как маленький ребенок, и это бесило Гиббонса. Какого черта он не может съесть их и покончить с этим, как все нормальные люди?
Если бы манхэттенская контора была деревней, думал порой Гиббонс, Хайес играл бы в ней роль деревенского дурачка. Место в прачечной и то было слишком хорошо для него, хоть и одевался он в дорогие костюмы. Голос у него был мягкий, глухой и что-то во всем облике скользкое и неопределенное. Службу в ФБР он начал – хотите верьте, хотите нет – специальным агентом. Его достоинством были устрашающий рост и комплекция но ему все никак не удавалось кого-нибудь устрашить. А стоило ему раскрыть рот, устрашительный эффект и вовсе оказывался сведенным к нулю. В работе специального агента главные хлопоты ему доставляла собственная чрезмерная основательность. Он делал все правильно, а это означало, что методы у него были безупречными, а результаты – никакими.
Гиббонс сидел в клетушке, положив перед собой служебный желтый блокнот и ломая голову над тем, как бы выудить нужную информацию у Хайеса и вместе с тем выставить дымовую завесу для Иверса. Ему просто необходимо было сегодня поработать с картотекой, а Иверс наверняка узнает об этом из еженедельного рапорта. Но если Гиббонс сейчас истребует уйму материалов, причем самых различных, это может затруднить Иверсу выход на истинный след.
Гиббонс составил список фамилий и фактов, данные о которых ему были нужны. В его запросе было двадцать шесть пунктов, и восемнадцать из них имели непосредственное отношение к Тоцци: дела, над которыми он работал, люди, за которыми следил, преступления, которые стремился раскрыть. Семь пунктов имели к Тоцци куда меньшее отношение. Иверсу придется хорошенько поломать голову, прежде чем он сообразит, почему Гиббонса могли заинтересовать эти досье. И тем самым, как он надеялся, ему удастся скрыть подлинную цель своих поисков – информацию о Гунне, о Стиве Пагано.
Этот ублюдок Тоцци разбудил его вчера посреди ночи и рассказал о своей стычке с Тортореллой и о том, что ему удалось выяснить имя Пагано. Тоцци был так взволнован и обрадован, что Гиббонсу просто не захотелось рассказывать ему о том, что он уже получил у Филипа Джиовинаццо ту же самую информацию. Тоцци сказал, что им необходимо разузнать об этом Пагано как можно больше, и настоял на том, что единственным способом может стать обращение в картотеку ФБР. Гиббонсу это не показалось столь уж блестящей идеей, но в три часа ночи у него не было сил спорить.
Выведя имя Пагано на листе бумаги, Гиббонс задумчиво посмотрел на него. Тоцци скорее всего прав: картотечный поиск – это единственный выход, единственный с практической точки зрения. Гиббонс подумал было вернуться к Джиовинаццо и порасспросить его как следует, но не похоже было, что тот скажет о другом гангстере что-нибудь изобличающее. Тоцци тоже мог бы еще разок заехать к Боччино и нанести визиты прочей мелкой рыбешке на предмет сбора дальнейшей информации о Пагано но это уж и вовсе пришлось Гиббонсу не по вкусу. Тоцци – сорвиголова, и его визиты могут иметь самые неожиданные последствия. Ему еще повезло, что его не схватили на том пожаре. Гиббонсу казалось, что, чем меньше Тоцци будет крутиться по городу, тем лучше будет для них обоих. Поэтому картотека была на практике единственным выходом.
Гиббонс вырвал листок со списком из служебного блокнота и взялся за книгу, которою прихватил с собой из дому. Это было исследование о влиянии тевтонских племен на Римскую империю, которое он так и не успел дочитать. Ему предстоял сегодня долгий скучный день, куда более скучный, чем обычно, потому что надо было притвориться, будто изучаешь все заказанные досье. Поэтому он и прихватил с собой книгу. Он намеревался читать ее, одновременно листая досье, так, чтобы со стороны казалось, будто он занимается серьезным делом.
